Коллектив авторов - 12 великих трагедий Страница 20

И сколько капель чистых в ней —

Дай Бог вам столько светлых дней.

Фауст

Я за здоровье ваше пью,

А за привет – благодарю.

Народ собирается вокруг.

Старик

Да, мысль благая – посетить

Народ теперь, в веселый час;

Но вам случалось приходить

И в дни беды, трудясь для нас.

Немало здесь стоит таких,

Которых ваш отец лечил:

От верной смерти спас он их

И нам заразу потушил.

Тогда ты, юноша, за ним

Везде ходил среди больных,

Отважен, чист и невредим

Меж трупов, гноем залитых, —

И жив остался покровитель:

Хранил спасителя Спаситель.

Народ

Ученый муж, ты многих спас;

Живи ж сто лет, спасая нас!

Фауст

Склонитесь лучше перед тем,

Кто учит всех и благ ко всем.

(Идет с Вагнером дальше.) Вагнер

Что должен был ты, муж великий, ощутить,

Услышав эту речь и эти восклицанья!

О, счастлив, кто дары свои и знанья

С такою пользой мог употребить!

Приход твой мигом изменил картину:

Отец тебя показывает сыну,

Бегут, спешат, теснятся все вокруг;

Замолк скрипач, затихла пляска вдруг;

Проходишь ты – они стоят рядами,

И шапки вверх летят все тут!

Еще момент – и ниц они падут,

Как пред священными дарами.

Фауст

Пойдем туда: на камне том

Присядем мы и отдохнем немного.

Не раз я здесь сидел, томя себя постом,

Молясь и призывая Бога.

С надеждой, с верою в Творца,

В слезах, стеня, ломая руки,

Для язвы злой, для страшной муки

Просил я скорого конца.

Слова толпы звучат насмешкой злою

В ушах моих, и знаю я один,

Как мало мы, отец и сын,

Гордиться можем этой похвалою.

Отец мой, темный труженик, в тиши

Над тайнами природы тщетно бился;

В ее круги святые он стремился

Проникнуть всеми силами души —

По-своему, но честно. Меж адептов

Сидел он в черной кухне взаперти

И силился бальзам целительный найти,

Мешая разных множество рецептов.

Являлся красный лев – и был он женихом,

И в теплой жидкости они его венчали

С прекрасной лилией, и грели их огнем,

И из сосуда их в сосуд перемещали.

И вслед – блиставшую лучами всех цветов

Царицу юную в стекле мы получали:

Целительный напиток был готов [27] .

И стали мы лечить. Удвоились мученья:

Больные гибли все без исключенья,

А выздоравливал ли кто,

Спросить не думали про то.

Вот наши подвиги леченья!

Средь этих гор губили мы

Страшней губительной чумы!

Я сам дал тысячам отраву:

Их нет – а я живу… И вот —

В моем лице воздал народ

Своим убийцам честь и славу!

Вагнер

Ну стоит ли об этом вам тужить!

Довольно, если правильно и честно

Сумели вы все к делу приложить,

Что от других вам сделалось известно.

Как юноша, трудам отца почет

Воздали вы, – он был доволен вами;

Потом науку двинули вы сами,

А сын ваш снова далее пойдет!

Фауст

О, счастлив тот, кому дана отрада —

Надежда выбраться из непроглядной тьмы!

Что нужно нам, того не знаем мы,

Что ж знаем мы, того для нас не надо.

Но перестань: не будем отравлять

Прекрасный этот час печальными речами,

Взгляни: уж солнце стало озарять

Сады и хижины прощальными лучами.

Оно заходит там, скрываяся вдали,

И пробуждает жизнь иного края…

О, дайте крылья мне, чтоб улететь с земли

И мчаться вслед за ним, в пути не уставая!

И я увидел бы в сиянии лучей

У ног моих весь мир: и спящие долины,

И блеском золотым горящие вершины,

И реку в золоте, и в серебре ручей.

Ущелья диких гор с высокими хребтами

Стеснить бы не могли стремления души:

Предстали бы моря, заснувшие в тиши,

Пред изумленными очами.

Вот солнце скрылось, но в душе больной

Растет опять могучее желанье

Лететь за ним и пить его сиянье,

Ночь видеть позади и день передо мной,

И небо в вышине, и волны под ногами.

Прекрасная мечта! Но день уже погас.

Увы, лишь дух парит, от тела отрешась, —

Нельзя нам воспарить телесными крылами!

Но подавить нельзя подчас

В душе врожденное стремленье —

Стремленье ввысь, когда до нас

Вдруг долетает жаворонка пенье

Из необъятной синевы небес,

Когда, внизу оставя дол и лес,

Орел парит свободно над горами

Иль высоко под облаками

К далекой родине своей

Несется стая журавлей.

Вагнер

Хандрил и я частенько, без сомненья,

Но не испытывал подобного стремленья.

Ведь скоро надоест в лесах, в полях блуждать…

Нет, что мне крылья и зачем быть птицей!

Ах, то ли дело поглощать

За томом том, страницу за страницей!

И ночи зимние так весело летят,

И сердце так приятно бьется!

А если редкий мне пергамент попадется,

Я просто в небесах и бесконечно рад.

Фауст

Тебе знакомо лишь одно стремленье,

Другое знать – несчастье для людей.

Ах, две души живут в больной груди моей,

Друг другу чуждые, – и жаждут разделенья!

Из них одной мила земля —

И здесь ей любо, в этом мире,

Другой – небесные поля,

Где тени предков там, в эфире.

О духи, если вы живете в вышине

И властно реете меж небом и землею,

Из сферы золотой спуститесь вы ко мне

И дайте жить мне жизнию иною!

О, как бы я плащу волшебному был рад,

Чтоб улететь на нем к неведомому миру!

Я б отдал за него роскошнейший наряд,

Его б не променял на царскую порфиру!

Вагнер

Не призывай знакомый этот рой,

Разлитый в воздухе, носящийся над нами;

От века он душе людской

Грозит со всех концов и горем и бедами.

То мчатся с севера, и острый зуб их лют,

И языком они язвят нас, как стрелою;

То от востока к нам они бездождье шлют

И сушат нашу грудь чахоткой злою;

То, если из пустынь пошлет их жаркий юг,

Они палящий зной над головой нам копят;

То с запада они примчат прохладу вдруг,

А после нас самих, луга и нивы топят.

Они спешат на зов, готовя гибель нам:

Они покорствуют, в обман увлечь желая,

Уподобляются небес святым послам,

И пенью ангелов подобна ложь их злая…

Однако нам домой пора давно:

Туман ложится, холодно, темно…

Да, только вечером мы ценим дом укромный!

Но что ж ты стал? И чем в долине темной

Твое вниманье так привлечено?

Чего твой взор во мгле туманной ищет?

Фауст

Ты видишь – черный пес по ниве рыщет?

Вагнер

Ну да; но что ж особенного в том?

Фауст

Всмотрись получше: что ты видишь в нем?

Вагнер

Да просто пудель перед нами:

Хозяина он ищет по следам.

Фауст

Ты видишь ли: спиральными кругами

Несется он все ближе, ближе к нам.

Мне кажется, что огненным потоком

Стремятся искры по следам его.

Вагнер

Ты в зрительный обман впадаешь ненароком;

Там просто черный пес – и больше ничего.

Фауст

Мне кажется, что нас он завлекает

В магическую сеть среди кругов своих.

Вагнер

Искал хозяина – и видит двух чужих!

Взгляни, как к нам он робко подбегает.

Фауст

Круги тесней, тесней… Вот он уж близок к нам.

Вагнер

Конечно, пес как пес – не призрак: видишь сам!

То ляжет, то, ворча, помчится без оглядки,

То хвостиком вильнет: собачьи все ухватки!

Фауст

Иди сюда! Ступай за нами вслед!

Вагнер

Да, с этим псом конца забавам нет;

Стоишь спокойно – ждет он терпеливо;

Окликнешь – он к тебе идет;

Обронишь вещь – он мигом принесет;

Брось палку в воду – он достанет живо.

Фауст

Ты прав, я ошибался. Да:

Все дрессировка тут, а духа ни следа.

Вагнер

Да, вот к такой собаке прирученной

Привяжется порой и муж ученый.

Воспитанник студентов удалых,

Пес этот стоит милостей твоих.

Они входят в городские ворота.

Сцена 3

КАБИНЕТ ФАУСТА.

Фауст

Покинул я поля и нивы;

Они туманом облеклись.

Душа, смири свои порывы!

Мечта невинная, проснись!

Утихла дикая тревога,

И не бушует в жилах кровь:

В душе воскресла вера в Бога,

Воскресла к ближнему любовь.

Пудель, молчи, не мечись и не бейся:

Полно тебе на пороге ворчать;

К печке поди, успокойся, согрейся;

Можешь на мягкой подушке лежать.

Нас потешал ты дорогою длинной,

Прыгал, скакал и резвился весь путь;

Ляг же теперь и веди себя чинно,

Гостем приветливым будь.

Когда опять в старинной келье

Заблещет лампа, друг ночей,

Возникнет тихое веселье

В душе смирившейся моей,

И снова мысли зароятся,

Надежда снова зацветет —

И вновь туда мечты стремятся,

Где жизни ключ струею бьет.

Пудель, молчи! К этим звукам небесным,

Так овладевшим моею душой,

Кстати ль примешивать дикий твой вой?

Часто у нас над прекрасным и честным

Люди смеются насмешкою злой,

Думы высокой понять не умея.

Злобно ворчат лишь, собой не владея.