Проспер Мериме - Театр Клары Гасуль Страница 25

Нотариус. О мой сеньор! Как бы мне хотелось...

Входят секретарь суда и альгуасилы.

Секретарь суда. Господин барон! К прискорбию моему...

Дон Эстеван. Понимаю. Прощайте, господа! Прошу вас за меня помолиться.

Нотариус (секретарю суда). Позвольте, милостивый государь! Это противно всем обычаям — приводить в исполнение приговор немедленно по его вынесении. Для спешки нет оснований, тем более, что отец этого дворянина подал его величеству прошение о помиловании. Короля ожидают здесь через несколько часов, подождите высочайшей резолюции.

Секретарь суда. Алькальд велит немедленно привести приговор в исполнение.

Дон Эстеван (с улыбкой). Он, видно, не такой формалист, как вы, сеньор Мельхиор.

Нотариус. Это незаконно! Я протестую!

Секретарь суда. Господин барон!..

Все уходят.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Рыночная площадь в Монкларе. Посреди площади эшафот.

Появляются дон Эстеван, альгуасилы, Мендо, слуга с топором, священник, секретарь суда, жители Монклара.

Священник (дону Эстевану). Прощайте, сын мой. Господь помилует вас. Скоро вы избавитесь от тягот мира сего. (Обнимает его.)

Секретарь суда. Разрешите, сеньор, завязать вам глаза.

Дон Эстеван. Я не боюсь глядеть в глаза смерти. А ты, Мендо... исполни свой долг... как можно лучше... (Становится на колени.) Так ли я стал?

Слуга. Да, сеньор. Спаси, господь, вашу душу!

Все (кроме Мендо). Аминь.

Дон Эстеван (священнику). Прощайте, отец мой!

Слуга (Хуану Мендо). Вы берете топор в левую руку?

Мендо. Я больше не палач! (Отрубает себе правую руку.)

Страшное смятение.

Вбегает Инес.

Инес. Стойте! (Поднимается на эшафот.) Мы умрем вместе! Вместе с ним ты убьешь свою дочь!

Мендо (показывая обрубок руки). Кому я теперь опасен?

Инес. Отец!.. Эстеван!

Секретарь суда. Что же все это значит?

Священник. Подождите короля!

Крестьяне. Мендо, ты молодец! И этот дворянин — молодец! Не бойтесь, мы не дадим алькальду вас убить. (Взбегают на эшафот; одни гонят альгуасилов, другие толпятся вокруг Мендо.)

Дон Луис (въезжает верхом). Прощение! Помилование! Остановитесь! Слава богу! Не опоздал! (Слезает с коня и обнимает сына.)

Дон Эстеван. Обними моего спасителя. Он отрубил себе руку, чтобы не отрубить мне головы.

Дон Луис (обнимая Мендо). Ах, Мендо! Что все мои титулы по сравнению с таким подвигом, как ваш? Вы римлянин, равный Сенеке.

Треск барабанов. Появляется король со своим эскортом.[13]

Все. Да здравствует король!

Король. Что тут за шум? Где алькальд? Дон Луис! Объясните, что здесь происходит. Я ничего не могу разобрать в этом гуле, все кричат одновременно.

Дон Луис говорит ему что-то на ухо, между тем как толпа кричит: «Прощенье! Прощенье!»

Нельзя не восхищаться таким геройством. Хуан Мендо! Преклоните колена! Встаньте, дон Хуан Мендо! Вы дворянин!

Мендо. Ваше величество! Я целую вам ноги... но только...

Король. Дон Эстеван! Вы прощены, но с условием, что вы женитесь на дочери Мендо.

Дон Эстеван. У меня нет более страстного желания!

Инес (Эстевану). Наконец-то мне можно тебя любить!

Король. Я сам подпишу ваш брачный договор. Пошлите за врачом. Дай бог, чтобы и во всей Испании предрассудки были побеждены.

Инес. Так кончается комедия Инес Мендо. Не судите строго автора. И если вам понравилась эта первая часть, то автор надеется, что вы окажете благосклонный прием и второй части под названием Торжество предрассудка.

Инес Мендо,

или

Торжество предрассудка

Комедия в трех днях

Que si de los zuecos la sacais a chapines, no se ha de hallar la mochacha, y a cado paso ha de caer en mil faltas.

Дон Эстеван де Мендоса.

Хуан Мендо.

Дон Сесар Бельмонте, португальский офицер.

Коррехидор Бадахоса.

Педро, слуга Эстевана.

Хозяин гостиницы, португалец.

Донья Инес де Мендоса.

Донья Серафина, герцогиня де Монтальван.

Аббатиса монастыря урсулинок в Бадахосе.

Действие происходит в эстремадурском замке Мендоса, затем в Эльвасе и, наконец, в Бадахосе.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Комната в замке де Мендоса.

Дон Эстеван, Инес.

Дон Эстеван. Неужели вы так и не научитесь говорить как следует? Вечно у вас на языке ваши деревенские словечки.

Инес. Что поделаешь! Риохское вино всегда отдает козьим мехом[2].

Дон Эстеван. Брр! Как хорошо звучит эта пословица в устах баронессы де Мендоса! (В сторону.) Я взбешен.

Инес. Ты всегда кипятишься из-за пустяков. Нет мне с тобой ни минуты покоя!

Дон Эстеван (расхаживая большими шагами). Ах!

Инес. Не виновата же я, что ты расстроен. Соседи делают нам пакости, а я из-за них страдай!

Дон Эстеван. Наглецы! Но я с ними рассчитаюсь!

Инес. И для чего тебе было откапывать этих господ из их дворянских нор, приглашать их сюда? Они бедны, как церковные крысы, а чванливы, как павлины, и они сочли бы для себя позором первыми оказать нам внимание. И все это из-за моего несчастного отца. Дорого ему обошлось дворянское звание! Тебе не следует этого забывать, Эстеван.

Дон Эстеван (пожимая ей руку). Никогда не забуду, дорогая Инес. Но ведь кого не взорвет, когда эти мелкопоместные идальго с доходом в тысчонку реалов один за другим являются сюда и твердят одно и то же: «Моя супруга, графиня такая-то, нездорова», «донья такая-то неважно себя чувствует». А как они высокомерны с твоим отцом! Как подчеркнуто не называют тебя доньей Инес, никогда к тебе не обращаются!.. О, я был вне себя!..

Инес. Пустяки! Посмеялся бы, и все!

Дон Эстеван. Я не вижу в этом ничего смешного. А ты, кстати сказать, давала им достаточно поводов для смеха своей наивностью и галисийскими словечками. И потом, для чего нужно тебе было говорить, что ты сама приготовила зеленый горошек? Разве тебе пристало стряпать?

Инес. Бог ты мой! Не ты ли говорил, что я его вкусно готовлю?..

Дон Эстеван. А теперь они целый месяц будут потешаться! Баронесса чистит горох!

Инес. Во всяком случае, и горох и все остальное они уплетали так, словно у себя дома они питаются впроголодь.

Дон Эстеван. Кроме того, я тысячу раз просил тебя не называть меня «сердце мое». Ведь это смешно! От этого выражения на целую милю пахнет деревней.

Инес. Нехороший ты! Не ты ли еще так недавно бранил меня, когда я называла тебя «барон»? Во время медового месяца ты всякий раз целовал меня, когда я тебе говорила «сердце мое».

Дон Эстеван (обнимает ее). Самые сладостные мои воспоминания связаны с этим обращением. Но пойми же, Инес: перед лицом света, перед этими нищими и заносчивыми идальго нам нужно соблюдать приличия.

Инес. Я буду стараться, сердце... друг мой. Ну, перестань хмуриться, поцелуемся еще разок, и да будет мир!

Дон Эстеван. Дорогая моя Инесилья! Разве я могу долго на тебя сердиться? Ведь я вчера за тебя, только за тебя болел душой. О господи! Как вспомню — снова гнев закипает. Подумать только! Эти кривляки не желают у тебя обедать!

Инес. Ну и пусть кудахчут. Разве их общество уж так приятно, разве нам без них скучно?

Входит слуга.

Слуга. Господин барон! Вам два письма. (Уходит.)

Дон Эстеван. Чей это почерк? Незнакомый. (Читает.) «Дон Хиль Лампурдо и Мельо де ла Порра и т. д., целуя руки дону Эстевану Сандовалю, барону де Мендоса, покорнейше просит его почтить своим присутствием бал, который он устраивает в своем замке де ла Порра для дам и господ нашей провинции в ближайший вторник». А тебя не зовет, негодяй! (Рвет приглашение.) Он у меня поплатится за эту наглость! Я, черт побери, в его лице обучу вежливости всех будущих носителей имени де ла Порра[3].

Инес. Ну, полно, полно, мой дорогой Эстеван! Я так страдаю, когда ты гневаешься! Успокойся, умоляю тебя, ну ради меня!

Дон Эстеван. Ты не можешь понять чувство оскорбленного дворянина.

Инес. Сердце мое!

Дон Эстеван. Эй ты, дон Хиль или дон Дьявол! Погоди ты у меня!..