Эдвин Гилберт - Камни его родины Страница 25

– Послушайте, Винс, где тут у вас кофе? – Кто это кричит там с крыльца? Кажется, Бланш Ормонд?

– Кофе?

– Ну да, я взялась сварить кофе и яйца, – объяснила Бланш.

Он машинально поднялся на крыльцо и через гостиную прошел в кухню. С берега донеслись голоса; он различил среди них голос Трой. Ну и пусть себе. Ему и здесь хорошо. Не станет он бегать за ней по пятам. Он нашел непочатую банку кофе, открыл ее.

– Какая миленькая, чистенькая кухня! Кто здесь хозяйничает? – спросила Бланш.

– Эбби.

"Насколько проще было бы иметь дело с такой вот заурядной, но аппетитной девочкой", – уныло размышлял он.

Она сняла свой лейтенантский китель, повесила его на спинку стула. И, увидев, как ее молодые, упругие и отнюдь не заурядные груди натягивают бледно-оливковый шелк блузки, Винс почувствовал, что начинает относиться к ней менее критически.

– Лучше тебе? – спросил Эбби; он уже снял судейский парик и мантию.

Нина сказала "да", нисколько не заботясь о том, чтобы ответ прозвучал убедительно. Они сидели вместе с Эбби на большой мохнатой простыне, брошенной прямо на песок; в нескольких ярдах от них Трой разговаривала с Раффом. Вернее, донимала его разговорами.

– Ни разу не видел тебя в таком состоянии, – ласковый голос Эбби.

"Еще бы, – думала она, – раньше не было и причин для этого". Она накачалась там, на балу, только из-за Трой и из-за той перемены, которую заметила в Эбби.

– Тебе и вправду было очень худо, – сказал Эбби.

Нина подалась вперед и обхватила руками ноги в тонких чулках.

– Я старалась взвинтить себя сам знаешь из-за кого. – Она кивнула на Трой, Впрочем, Трой весь вечер ведет себя очень мило и не пристает. Но страх не проходит: все время ждешь – вдруг Трой опять примется за старое. Все-таки совершенно непонятно, почему Трой оставила ее в покое. Может, она считает, что Нина больше не опасна для ее драгоценного братца? Нет, все равно непонятно. И еще более непонятна эта внезапная перемена в Эбби.

И какая перемена! Вчера поздно вечером, после того как они ушли от "М. и М. " и Эбби рассказал свои новости (он был на взводе и выложил ей все), она подумала: "Ну и отлично. Раз у него появилась другая девушка, он теперь получает все, что ему нужно, на стороне; по крайней мере перестанет приставать ко мне". Но почему же сегодня на балу, когда они танцевали, да и сейчас, на пляже, он даже менее сдержан, чем обычно? Более того – он стал еще хуже.

Нет, ничего не выходит. Остин пристает по-прежнему. И потом – с чего это она стала ревновать его? Прямо зло берет. Разве это не идиотство – лезть на стенку из-за какой-то паршивой шлюхи? Наоборот, она должна была бы почувствовать облегчение. А с другой стороны, какое тут может быть облегчение, когда все время ломаешь себе голову, не свяжет ли его раз и навсегда очередная девчонка, которая согласится с ним спать?.. До чего же все это мерзко и запутанно!

Хуже всего то, что теперь нужно принять решение: как быть? И решать надо быстро. Потому что Остина прямо не узнать. Даже сейчас он гладит ее по голове прямо на глазах у Трой, которая разговаривает с ним и с Раффом. Вот руки его спускаются все ниже, ласкают шею и плечи, и хотя тут еще нет ничего особенного, совершенно ясно, что он не остановится на этом.

– И зачем только носят такие костюмы? – шепнул Эбби.

– Остин! – Она отодвинулась. – Будет тебе изводить меня.

Она замолчала, прислушиваясь. Трой говорила Раффу Блуму:

– Пора бы вам все же поразмыслить над этим. Вы ведь не рассчитываете выскочить из Йеля и сразу же открыть собственную контору. Мне кажется... – Она вдруг оглянулась в сторону коттеджа. – Куда это запропастился Винсент, хотела бы я знать? – И снова, обращаясь к Раффу: – Мне кажется, вам всем следовало бы обдумать планы на будущее...

– Ну и сестричка у меня! Смотрит в корень, – вставил Эбби.

– Нет, серьезно! – Трой оВернулась к Эбби. – Что ты намерен предпринять, Эб? Ты ведь не собираешься вернуться в Бостон?

Нина стала наблюдать за Эбби. Потому что она тоже, хотя и по другим причинам, старалась убедить Эбби оставить Бостон и уехать в Тоунтон, штат Коннектикут, где обосновалось немало молодых многообещающих архитекторов и где находилась контора его дяди, Вернона Остина.

– Пожалуй. – Эбби цедил слова с убийственной медлительностью и осторожностью. – Я предпочел бы не возвращаться домой. – Долгая пауза. – К тому же Верн приглашает меня...

– Ах, это было бы замечательно! – сказала Трой. – И так близко от Нью-Йорка! – Она очень серьезно посмотрела на Раффа. – А вы и вправду еще не решили, куда поедете?

– Нет, – сказал Рафф.

– Знаешь, – заметил Эбби, – после такой речи на балу я на твоем месте не стал бы рассчитывать на приглашение Мэтью Пирса.

– А я и не рассчитываю, – угрюмо буркнул Рафф. – Перестал рассчитывать с того самого дня, как Пирс увидел мой проект стеклянного борделя.

– Стеклянный бордель? Забавная идея! – воскликнула Трой и, громко звякая браслетами, закурила новую сигарету.

Рафф рассказал этот эпизод. Когда он кончил, Трой встала на колени, окутала его своими широкими рукавами-крылышками и звучно чмокнула в нос.

– Пожалуйста, не сердитесь на меня, Рафф. Я была ужасно нелюбезна с вами, когда мы танцевали, правда? Но за вашу речь и эту восхитительную чепуху насчет стеклянного борделя я готова простить вам все на свете. – Она вскочила и бросилась к коттеджу. – Вот он! Вот он, мой герой, мой славный африканский путешественник, мой знаменитый лауреат! – Раскинув руки, помахивая широкими рукавами, совсем как бабочка, она подлетела к Винсу и накрыла его своими крыльями. Потом, со словами: "Порхай, мотылек, с цветка на цветок", весело побежала обратно, поцеловала брата и еще раз обняла Раффа этими прозрачными крылышками.

Наблюдая за Трой, Нина вдруг поймала себя на том, что завидует ей, как стала бы завидовать любой девушке, в которой общество мужчин вызывает такие вот проявления здоровой жизнерадостности...

– Послушай, – сказал Винс Коул, подходя к ним, – послушай, Рафф, эта твоя красотка забралась в камбуз и трудится там в поте лица...

– Какая красотка? – Рафф лениво поднялся. – Ах, да, Бланш... – Он стоял, счищая песок с ладоней.

– Кстати, – вмешалась Трой, – куда девалась ее непосредственность?

– Она там же, где была вчера вечером. В моем воображении. – И Рафф начал подниматься по песчаному откосу к коттеджу.

Нина покосилась на Эбби, подозревая, вернее – опасаясь, что ее виды на брак с ним становятся все более проблематичными. Один бог знает, сколько еще времени ей предстоит увиваться за ним. Но что поделаешь – игра стоит свеч.

Только вот беда: Эбби совсем отбился от рук. Он сильно изменился после переезда в Вудмонт: совместная жизнь с Раффом и Винсом окончательно сбила его с толку.

Нина сунула сигарету в песок.

К тому времени, когда все собрались на кухне, чтобы воздать должное стряпне Бланш (яичница и кофе), Нина еще не пришла ни к какому решению. Только здесь, сидя вместе со всеми за кухонным столом и уже не опасаясь рук Эбби, она попыталась обдумать план действий.

Конечно, это рискованно, страшно рискованно. И все же на это нужно пойти. Даже если придется поставить на карту благополучие матери, которая вложила (а лучше уж скажем прямо – инвестировала) все, до последнего пенни, в это предприятие – карьеру Нины в Нью-Хейвене.

Видимо, переспать с Эбби – единственный * выход, и другого нет. Значит, придется на это пойти. И сегодня же. И нечего обращать внимание на остальных. Тем более что Трой – если она пронюхает об этом, – вероятно, будет в восторге.

Нина отхлебнула огненно-горячий кофе, съела яичницу, и живительное тепло разлилось по всему телу, пугая ее и в то же время успокаивая.

– Вам не нравится моя яичница? – спросила Бланш Раффа Блума.

– Яичница отличная, Бланш, – ответил Рафф, – но она чувствует себя одинокой. Ей нужна компания. При-готовлю-ка я салат. – Он отодвинул стул, встал и пошел к холодильнику.

– Но яичница остынет, – возмутилась Бланш.

– А что хорошего в горячей еде? – возразил Рафф. – И кто это придумал, что мы непременно должны обжигать язык? Просто мы еще не открыли всех прелестей холодной пищи. Черт его знает, что за чушь я несу!

– Не знаю, найдется ли у нас что-нибудь для салата, – сказал Эбби.

– Подумаешь! Что есть, то и сунем! – Рафф присел на корточки и начал рыться в холодильнике. – Однажды я видел замечательно красивую бетонную стену: в ней была капелька цемента и масса разноцветных камешков самой причудливой формы.

Нина втихомолку радовалась тому, что он завладел всеобщим вниманием. Он извлек из холодильника остатки латука и цветной капусты, немного творога и банку анчоусов, которую тут же открыл.

– Вы прольете масло! – воскликнула Бланш, когда Рафф с рассеянным видом перевернул жестянку донышком кверху.