Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного Страница 26

Датский посол. Полновластие московских царей близко к турецкой деспотии.

Литовский посол. Но полной власти, панове, тем не менее нет. Царь постоянно испытывает страх за свою власть. По русским думным правилам, царь указал, а бояре приговорили. Царь казнит своих вельмож и боится их.

Датский посол. Тихо, господа, действо началось.

Дьяк Щелкалов (громко). После перечисления присутствующих ко всем думным боярам, дворянам, а також к иноземным послам царь, Богом просветленный, объявляет о прибытии к нему в Кремль по его милости датского принца ливонского короля Магнуса.

Магнус (торжественно). Божественного существа милостью, властью и хотением скипетродержателя российского царства царя и великого князя Ивана Васильевича Всея Руси призван я сюда. Да приехал с радостью от дома моего, почетной степени королевства Датского.

Иван (торжественно). Воспользовавшись давней дружбой с королевством Датским, я, брат кесаря римского и других великих государей, объявляю о желании своем посадить в Ливонии, в вотчине своей, чтоб не было более там кровопролития, московским голдовником[16] датского принца Магнуса. Хочу выдать за него свою племянницу Марию, дочь брата моего, ныне усопшего, князя Владимира Старицкого, и дать ему титло короля ливонского. Я признаю независимость его от России и Польши.

Немецкий посол. Великий царь, я, посол немецкий императора, хотел бы знать, какие требования при том Россия предъявляет принцу Магнусу.

Иван. Я требую от принца Магнуса лишь одного: такой присяги, какую давали германские владетельные князья императору.

Немецкий посол. Это означает изначально, что ливонский король станет вассалом, а Ливония – русским протекторатом?

Иван. С новым назначенным королем будет заключен обстоятельный договор, в силу которого я, царь Иван Четвертый, отступлюсь от прямого управления Ливонией. За принцем Магнусом, его наследниками и всеми жителями страны будут признаны прежние права и привилегии, суды и обычаи, а также свободное исповедание протестантства, сиречь лютеранства. Далее, ливонцам открывается свободная беспошлинная торговля в Московском государстве, за что в свой черед они обязаны свободно пропускать в Москву иноземных купцов со всякого рода товарами, а также художников, ремесленников и техников.

Литовский посол. Государь, каковы военные условия договора? Они важны.

Иван. Для меня, царя, истинно самыми важными статьями договора есть военные. Новый ливонский правитель должен помочь овладению Ревелем и Ригой, изменнически не признающими нашей власти.

Французский посол. Я, посол французского короля, хотел бы знать, что произойдет, если эти города не признают принца Магнуса королем добровольно?

Иван. Ежели не признают королем добровольно, то я, царь, их к тому принужу. Во исполнение этого обещания я, московский государь, беру на свое содержание все военные силы, которые принц Магнус приведет мне на помощь, и подчиняю его командованию московских воевод в случае совместного с русскими ведения войны. По плану Москвы Россия с Данией породнятся. С большой торжественностью и блеском обставил я, царь, сие великое событие. Пышные празднества будут сопровождать объявление принца Магнуса королем Ливонии, женихом царской племянницы. (Встает с трона, подходит к Магнусу, обнимает его и сажает рядом с собой.)

Магнус. Божественного естества скипетродержатель великий государь Иван, очень многие радуются и ликуют в Ливонии, будучи уверены, что поляки уступят – передадут мне, ливонскому королю, все взятое ими в Ливонии. Это подтвердит и моя немецкая свита.

Первый из немецкой свиты. Мы, немецкая свита принца Магнуса, признаем его наилучшим и христианнейшим господином, который выведет нас до великих почестей и снова возвратит нам отечество.

Второй из немецкой свиты. Многие во всей Ливонии относятся благосклонно к герцогу Магнусу и не знают лучшего утешения и помощи на земле для Ливонии.

Иван. Рад показать свое расположение к Ливонии и ее новому правителю. Я, царь, отпущу с ним на родину множество пленных немцев, сидящих по тюрьмам и сосланных на поселение во внутренней области России.

Датский посол. Тем не менее ливонский король принц датский Магнус будет слугой российского царя?

Иван. В России высшее звание – слуга.

Никита Романов. Государь милостивый, по думному разряду высшее звание конюший боярский, и оно ныне пустует после гибели Челяднина-Федорова.

Иван. Понял твою речь, боярин Никита Романов, и куда ты клонишь. По думному разряду конюший боярин, но высшее звание государства – слуга. Слуга и конюший. Высший титул государства – слуга. Выше бояр да дворовых воевод. Принц датский Магнус – слуга наш в Ливонии. Ты, Малюта Скуратов, будешь распоряжаться свадебным разрядом принца Магнуса.

Малюта. Государь милостивый, за честь великую низко кланяюсь.

Иван. Господа, после разгрома изменнического Новгорода и обнаружения там новых изменных подробностей, также в Москве измен, в присутствии Боярской думы и иностранных послов объявляю, что намерен передать трон своему новому истинному слуге принцу датскому и ливонскому королю Магнусу. Ты, Магнус, не сын мой Иван, станешь наследником русского престола.

Магнус. Государь великий, служить верно буду тебе и России – новой моей отчизне. После переговоров отправлюсь на Ревель с русскими войсками и нарядом, рассчитывая покрыть воинской славой свои знамена.

Царевич Иван (со слезами). Отец, почто ставишь мне, законному наследнику, препону?

Иван. По правилам, которые Византия унаследовала от Рима, царь право имеет назначать себе преемника, како пожелает. Объяви о том, Малюта.

Малюта. Благоверный царь Иван Васильевич гнев возымел на сына своего царевича Ивана Ивановича и восхотел поставить ему препону: нарек на царствование принца датского Магнуса.

Никита Романов. Государь, не зашло ли дело слишком далеко? Сие публичное объявление о намерении лишить сына прав на престол и сделать своим наследником ливонского короля Магнуса думные бояре не приемлют. Мы не приемлем такое, государь. Объявление, сделанное в присутствии бояр и послов, опрометчиво, и сие вызовет сильное раздражение, особенно в ближнем окружении законного наследника.

Иван (гневно). Вижу, не научило вас, знатных, ни новгородское дело, ни московское. Не научили вас казни на Поганой луже приказных изменников, а также ваших знатных вельмож ставленников, таких как Фунников да Висковатый.

Французский посол. Государь, гибель канцлера Висковатого многих удивила и в Европе. Канцлер получил широкую популярность за границей.

Немецкий посол. Иван Михайлович Висковатый был отличнейший человек, подобного которому нет сейчас в Москве. Его уму и искусству, как московита, нигде не учившегося, очень удивлялись мы, иностранные послы.

Иван (сердито). Иван Висковатый погиб потому, что оклеветал князя Владимира Старицкого, дочь которого Марию я выдаю замуж за принца Магнуса. Клевета на брата моего терпима не может быть мною, царем. (Встает, нервно ходит.) Да все, кто поднимут руку на самодержавную власть, будут казнены. Таковы законы всякого государства – казнить государственных преступников.

Французский посол. Великий царь, рядом с государственными преступниками погибли обыкновенные люди в Новгороде, в Москве и иных городах. Французский мой светлый король Карл Девятый велел мне передать, что он скорбит о кровопролитии и невинных жертвах.

Иван. Так-то он скорбит? Ты, брат наш дражайший, скорбишь о кровопролитии. Да вы все вместе с ним в Европе скорбите о гибели наших изменников. А скорбите ли, что у французского короля в его королевстве несколько тысяч перебито вместе с грудными младенцами? Христианским государям пригоже скорбеть, что такое бесчеловечие французский король учинил и столько крови без ума пролил. А не скорбят. Филипп Второй испанский поздравляет Карла Девятого французского. От нас хотят терпимости к еретикам-изменникам, сами же совершают Варфоломеевскую резню.

Английский посолДженкинсон. Государь, мы в Англии осуждаем насилие в католической Европе, но также и новгородский погром.

Иван. Вы в Англии разве не делаете то же? В Англии на Лондонском мосту в один прием повесили триста человек, и моя сестра Елизавета, показывая французскому да моему послу башни Тауэра, зубья которого сплошь увешаны повешенными, говорила: «Так-то мы выводим измену». Да издавна так было. Что сделал я да дед мой великий князь Иван Третий в Северо-Восточной Руси, делали во Франции Людовик Одиннадцатый, в Испании – Фердинанд Католик с Изабеллой Кастильской, германские императоры Фридрих Третий и Максимиллиан.