Иван Тургенев - Месяц в деревне Страница 27

Для истории образа Ракитина важен ряд вариантов его высказываний о любви, например, его большой реплики в пятом действии, дающей резкую характеристику любовного «порабощения» (см. с. 385). Судя по тому, что эта реплика, выброшенная цензурой в тексте «Современника», – единственное из всех цензурных изъятий в корректуре, восстановленное автором в Т, Соч, 1869, а также по тому, что мотивы ее были использованы при окончании в декабре 1854 г. повести «Переписка» (в последнем, XV, письме героя повести{18}), Тургенев придавал словам Ракитина особое значение. Характерно, что подобную же сентенцию мы встречаем в писавшемся одновременно со «Студентом» «Дневнике лишнего человека»: «…разве любовь – естественное чувство? Разве человеку свойственно, любить? Любовь – болезнь, а для болезни закон не писан».

Существенны некоторые вычеркнутые варианты из реплик Натальи Петровны, касающиеся ее отношений к Ракитину и Беляеву.

Уже в черновом автографе были сняты, вероятно, по художественным соображениям, так как другие подобные же высказывания остались при публикации или были изъяты цензурой, некоторые резко антидворянские выпады Шпигельского в четвертом действии. Они вносят дополнительные штрихи в его характеристику.

О поисках Тургеневым наиболее выразительных психологических ходов, деталей характеристик, мотивировок поведения действующих лиц свидетельствуют также многочисленные вставки на полях рукописи, сделанные на различных стадиях работы. Иной раз именно в этих вставках содержатся существенные высказывания героев или мотивировки дальнейших их действии. В первом действии вписан позднее рассказ Натальи Петровны о ее детстве, во второй – рассказ Верочки о внезапных слезах{19}, затем характеристика Большинцова («глупый, тяжелый человек»), реплики Беляева об отношении к Наталье Петровне, о его воспитании. Многие вставки уточняют и делают более ярким образ Беляева, а также отношение к нему других героев (восторженные слова Верочки и Натальи Петровны; ирония Ракитина). Вписаны важнейшие для характеристики Беляева слова его о чувствах, вызванных отъездом из усадьбы Ислаева.

О том, что комедия «Студент», как и другие произведения Тургенева в драматической форме, предназначалась для сцены (несмотря на ряд позднейших заявлений писателя), свидетельствует то большое внимание, которое он уделил отработке ремарок, стремясь дать точные указания актерам о характере мизансцен, о жестах, паузах и т. д.

Вскоре после окончания работы над первым действием комедии «Студент» Тургенев 2 (14) апреля 1849 г. сообщил о новой пьесе А. А. Краевскому, обещая ее «Отечественным запискам». Однако в ноябрьском номере «Современника», в рецензии на постановку в Александрийском театре «Холостяка», Некрасов поспешил известить своих читателей о том, что «недавнее произведение г. Тургенева, комедия в пяти актах „Студент“, уже обещано автором редакции „Современника“, и мы скоро надеемся представить эту комедию нашим читателям»{20}.

В письме от 8 ноября этого же года Некрасов торопил Тургенева с окончанием комедии: «…вышлите ее на первую книжку <1850 г.> – этим по гроб обяжете, а если уж нельзя, то не позднее второй. Крайне нужно!» (Некрасов, т. X, с. 134). Очевидно, сообщение Некрасова в его рецензии вызвало протест или недоуменный вопрос Краевского в его письме к Тургеневу в ноябре 1849 г. Отвечая Краевскому 13 (25) декабря 1849 г., Тургенев просит у него извинения: «Я позабыл, что обещал Вам „Студента“ – и обещал его „Современнику“». В этом же письме Тургенев информировал Краевского о том, что «„Студент“ доведен до 4-го акта».

Последние два действия комедии были написаны быстрее (в три-четыре месяца), чем два предыдущие (около девяти месяцев). Возможно, что работа над «Студентом» стимулировалась как настойчивыми просьбами Некрасова об ускорении публикации пьесы, так и положительными отзывами критики о «Холостяке», первом драматическом произведении Тургенева, появившемся на сцене (см. наст. том, с. 611–615).

Закончив работу над «Студентом» 22 марта 1850 г., Тургенев после собственноручной переписки пьесы отослал ее 8 апреля в Петербург, в редакцию «Современника». Однако в условиях усиления цензурно-полицейского гнета после процесса петрашевцев комедия уже в корректуре была запрещена цензорами С.-Петербургского цензурного комитета А. Л. Крыловым и И. И. Срезневским (см. письмо Тургенева к H. M. Щепкину от 18 октября 1850, а также письмо Некрасова к М. С. Куторге от 16 мая 1850 г. – Некрасов, т. X, с. 148).

Запрещенная комедия, по словам Тургенева в письме к Полине Виардо от 28 октября 1850 г., пользовалась большим успехом в петербургских салонах. Возможно, что именно в это время к С. А. Миллер, ставшей впоследствии женой А. К. Толстого, попал тот список комедии, который Тургенев в 1867 г. просил через П. В. Анненкова переслать ему. С. А. Миллер интересовалась тургеневскими комедиями, что видно из письма Тургенева к ней от 19 (31) мая 1853 г.: «Вы мне не говорите, которая из моих пьес удостоилась Вашего одобрения; я знаю, что они все, более или менее, слабы; то, что может быть в них хорошего, это лишь замысел».

В том же 1850 г., осенью, Тургенев сделал еще одну попытку напечатать свою комедию, но уже под названием «Две женщины». Он послал ее 18 (30) октября в Москву Н. М. Щепкину, издававшему альманах «Комета» и просившему (через Грановского и H. H. Тютчева) Тургенева о сотрудничестве (см. письмо Тургенева к H. M. Щепкину от 18 (30) октября). Автограф этой редакции неизвестен.

Можно предположить, что Тургенев, зная о претензиях петербургской цензуры, уже в этой редакции, в характеристике Беляева, устранил слишком явные признаки разночинца, а также сделал ряд других изменений, имевших целью завуалировать роль Беляева. Центр тяжести, тем самым, переносился с общественной проблематики на психологическую: возобладал «бродячий» мотив соперничества двух женщин в любви, что и обусловило, вероятно, перемену заглавия пьесы.

В ответ на письмо H. M. Щепкина, в котором тот благодарил за присылку комедии, Тургенев писал 3 (15) ноября 1850 г. из Петербурга: «Что же касается до изменений цензурных, то – даю Вашему батюшке и Вам полное право изменять и выкинуть все что угодно – не считая нужным советоваться со мною». Однако Щепкину не пришлось воспользоваться этим разрешением, так как комедия вскоре была запрещена московским цензором И. М. Снегиревым (последний записал в своем дневнике 9 ноября, что «дочитал» комедию Тургенева «Две женщины»; позднее он вел, возможно, какие-то переговоры с H. M. Щепкиным по поводу или комедии Тургенева или альманаха в целом, см. его запись от 18 ноября 1850 г.: Русский архив, 1903, кн. 3, с. 452 и 453).

В конце ноября 1854 г., по приезде в Петербург из Спасского, у Тургенева вновь является мысль о напечатании «Студента» в «Современнике». 29 ноября он обращается с вопросом к H. M. Щепкину, была ли комедия запрещена в 1850 г. Московским цензурным комитетом или лишь цензором И. М. Снегиревым (в последнем случае она могла быть вновь представлена в цензуру). После получения благоприятного ответа писатель принимается за переделку комедии, которая и была впервые напечатана в первом номере «Современника» за 1855 г. Публикации было предпослано автором особое «Замечание», в котором он писал: «Комедия эта написана четыре года тому назад и ни когда не назначалась для сцены. Это собственно не комедия, – а повесть в драматической форме» (Т, ПСС и П, Сочинения, т. III, с. 333).

4 декабря 1854 г. Тургенев писал M. H. Толстой: «Я со вчерашнего дня опять попал в литературный свой хомут и должен работать. В 1-й книжке „Отеч. записок“ будет одна моя вещь, может быть и в „Современнике“». Работа была закончена не позже 22 декабря, о чем свидетельствует письмо Тургенева к M. H. Толстой от этого числа.

Переработка комедии заключалась в том, что, по словам Тургенева в этом же письме, его «героиня из замужней женщины превращена во вдову, по неотразимому требованию цензуры». В 1867 г., приступая к подготовке издания своих «сцен и комедий» в составе нового собрания сочинений, Тургенев писал П. В. Анненкову, что в первом издании он должен был «Студента» «совершенно переделать и исказить по повелению цензуры и „Современника“». О том же он напоминал читателям в предисловии к «сценам и комедиям» в Т, Соч, 1869, ч. VII, с. III – IV (см.: наст. изд., Сочинения, т. 12). Незначительные поправки Тургенев, очевидно, делал в тексте рукописи предыдущей редакции пьесы, озаглавленной «Две женщины» (эта рукопись нам неизвестна). Места же, где действует Ислаев, он заменял новым текстом на отдельных листах (в Отделе письменных источников ГИМ сохранился один такой лист с пометами: «В четвертом действии к NB 3» и «В пятом действии. От NB 4»).

Кроме того, в тексте «Современника» сняты или затушеваны точные приметы «студентства» Беляева (например: «Наталья. Нет – молодой. Студент. – Мы его, впрочем, только на летние месяцы взяли» – с. 288; или: «Вера. Что ж вы делаете в Москве? Беляев. Как что? Мы учимся. В университет ходим – профессоров слушаем. Вера. Чему же вас учат? Беляев. Всему. Я в политическом отделении» – с. 312. Подчеркнутое отсутствует в «Современнике»). Причинами цензурного или автоцензурного характера можно объяснить замену «Отечественных записок» нейтральным – «журнал» (хотя по косвенным намекам можно догадаться, о каком журнале идет речь) и пропуск в реплике Беляева в первом действии восторженной оценки статей Белинского и самого критика и несколько далее такой же пропуск упоминания о Жорж Санд. Эти изменения могли быть сделаны еще в 1850 г., когда комедия получила название «Две женщины».