Мартин Макдонах - Сиротливый запад Страница 3

КОУЛМЕН. Мне что, летать прикажешь.

ВАЛЕН. Только с моего особого разрешения…

КОУЛМЕН. Буду летать, как эти пылинки.

ВАЛЕН (злобно). Только с моего особого разрешения. Серьезно тебе говорю!

КОУЛМЕН. С особого, вот это да.

ВАЛЕН. Мне одному все оставлено. Только мне.

КОУЛМЕН. Не оставлено, а передано по решению суда.

ВАЛЕН. Мне одному.

КОУЛМЕН. По решению суда.

ВАЛЕН. И чтоб ничего не трогал.

Пауза.

Что еще за пылинки?

КОУЛМЕН. Чего?

ВАЛЕН. Что еще за пылинки здесь летают?

КОУЛМЕН. Пылинки с пола. Поднимаются в воздух и зависают.

ВАЛЕН. Висеть в воздухе только пакистанцы могут. И никакие не пылинки.

КОУЛМЕН. Да какая разница!

ВАЛЕН. Еще какая! Эти пакистанцы змей заклинать умеют.

КОУЛМЕН. А ты по пакистанцам большой спец, похоже!

ВАЛЕН. Никакой я не спец!

КОУЛМЕН. Ты к ним неровно дышишь, это точно!

ВАЛЕН. Тебя это не касается.

КОУЛМЕН. Ну, и что ты там купил, господин «поклонник пакистанцев»?

ВАЛЕН. Что купил? А вот что.

ВАЛЕН достает из сумки две фигурки святых и аккуратно ставит их на полку.

КОУЛМЕН. Опять эти гребаные…

ВАЛЕН. Хватит ругаться. Святые, все-таки. Не по-божески это.

Достает из сумки восемь пакетов чипсов «Тейтос» и кладет их на стол.

КОУЛМЕН. Лучше бы «Мак Койс».

ВАЛЕН. Какие хочу, такие и…

КОУЛМЕН. Жадюга.

ВАЛЕН (после паузы, зло). Вкус такой же, а стоят в два раза дороже.

КОУЛМЕН. И вкус другой, и выглядят симпатичней.

ВАЛЕН. И вкус такой же, и на вид такие же.

КОУЛМЕН. «Тейтос» – это дерьмо сухое, любого спроси.

ВАЛЕН. Много ты понимаешь в хрустящем картофеле, тоже мне, знаток. Дерьмо сушеное? Зато дешево. В конце концов, себе купил. Сам и съем.

КОУЛМЕН. Вот и ешь.

ВАЛЕН. Вот и съем.

КОУЛМЕН. Или купи «Рипплс».

ВАЛЕН. Да ну тебя в задницу с твоей картошкой… А это что?

Берет стакан и нюхает его содержимое.

КОУЛМЕН. Что «это»?

ВАЛЕН. Вот это самое.

КОУЛМЕН. Мой самогон.

ВАЛЕН. Черта с два. Нет у тебя денег на твой самогон.

КОУЛМЕН. Еще как есть.

ВАЛЕН. Откуда?

КОУЛМЕН. Это что, допрос?

ВАЛЕН. Именно.

КОУЛМЕН. Да пошел ты.

ВАЛЕН достает из банки бутылку и смотрит сколько самогона в ней осталось. КОУЛМЕН откладывает журнал, снимает очки и садится за стол.

ВАЛЕН. Ты к ней приложился.

КОУЛМЕН. Не было этого.

ВАЛЕН. Меньше стало.

КОУЛМЕН. Задница твоя меньше стала. Нужен мне твой самогон, как…

ВАЛЕН (делает небольшой глоток). Воды долил.

КОУЛМЕН. Придумываешь все. Не трогал я твой самогон.

ВАЛЕН. А где деньги взял?… Снял с моей страховки?! Что б тебя!..

ВАЛЕН суетливо копается в столе и достает страховку.

КОУЛМЕН. Я внес взнос в твою страховку.

ВАЛЕН. Но это подпись не Даффи.

КОУЛМЕН. Его, его. «Даффи», черным по белому написано.

ВАЛЕН. И ты внес взнос?

КОУЛМЕН. Ага.

ВАЛЕН. С чего вдруг?

КОУЛМЕН. Да вот решил помочь тебе материально, ты ведь мне столько лет помогаешь. Вот так вот.

ВАЛЕН. Правильность оплаты легко проверить.

КОУЛМЕН. Легче некуда, так что, давай, поверяй. Пока не посинеешь.

Смущенный ВАЛЕН откладывает страховку.

Выпивку можно и бесплатно получить. Да-да. За счет физической привлекательности.

ВАЛЕН. Физической привлекательности. Твоей? Да она дохлой лягушки не стоит.

КОУЛМЕН. Это по-твоему. А вот у Герлин другое мнение.

ВАЛЕН. Герлин? Врешь.

КОУЛМЕН. Нет, правда.

ВАЛЕН. Ну и?…

КОУЛМЕН. Я ей говорю: «Дай бутылочку в долг, а я тебя за это крепко-крепко поцелую». А она мне: «Не надо мне денег, дай только погладить тебе одно место пониже живота». Вот и договорились к взаимному удовольствию.

ВАЛЕН. Не пойдет она на это, хоть ты ее одари. Да еще бесплатный самогон. Она не из тех.

КОУЛМЕН. Ей Богу, не вру. А откуда у меня даровой самогон?

ВАЛЕН (неуверенно). Черт. (Пауза). Значит, не врешь? (Пауза). А Герлин девчонка симпатичная. (Пауза). Даже очень. (Пауза). И что это вдруг на нее нашло гладить твое мужское достоинство?

КОУЛМЕН. Герлин нравятся зрелые мужчины.

ВАЛЕН. Да врешь ты все.

КОУЛМЕН. Ей Богу.

ВАЛЕН (после паузы). Ну, и что ты чувствовал?

КОУЛМЕН. Когда?

ВАЛЕН. Ну, когда она тебя гладила.

КОУЛМЕН. Очень приятное было чувство, до сих пор балдею.

ВАЛЕН (неуверенно). Врешь ты все. (Пауза). Врешь напропалую.

КОУЛМЕН берет пакет с хрустящим картофелем и начинает есть.

ВАЛЕН. Герлин на это не пойдет. Ни за что на свете… (Ошарашенный). Кто тебе разрешил мою картошку трогать?

КОУЛМЕН. Никто.

ВАЛЕН. Ни стыда, ни совести!

КОУЛМЕН. Это точно.

ВАЛЕН. Семнадцать пенсов сам и заплатишь! И прямо сейчас!

КОУЛМЕН. Прямо сейчас!

ВАЛЕН. Именно!

КОУЛМЕН. За эту дурацкую картошку?

ВАЛЕН. Не заплатишь, по шее получишь.

КОУЛМЕН. От тебя-то? Нашел кого пугать.

ВАЛЕН. Деньги на стол!

Пауза. КОУЛМЕН медленно достает из кармана монету и, не глядя на нее, швыряет на стол.

(Смотрит на монету).

Здесь только десять.

КОУЛМЕН смотрит на монету, достает из кармана еще одну и тоже швыряет на стол.

КОУЛМЕН. Сдачу можешь оставить.

ВАЛЕН. Да неужели?

Кладет монеты в карман, достает из него трехпенсовую, вкладывает ее в руку КОУЛМЕНА.

В подачках не нуждаюсь.

Отворачивается. КОУЛМЕН, не вставая с места, со всей силы запускает монету в голову ВАЛЕНА.

Да пошел ты!!! Куда подальше!

КОУЛМЕН вскакивает, опрокидывает стул.

КОУЛМЕН. Ну, и что дальше?

ВАЛЕН. Деньгами в меня швырять задумал? Ты, недоносок, педик несчастный…

Схватываются, падают и начинают кататься по полу, нанося друг другу удары.

Входит слегка пьяный УЭЛШ.

УЭЛШ. Эй, вы! Вы оба! (Пауза. Громко.) Вы оба!

КОУЛМЕН (раздраженно). Чего тебе?

УЭЛШ. Том Хенлон покончил с собой.

ВАЛЕН. Чего?

УЭЛШ. Том Хенлон только что покончил с собой.

ВАЛЕН (после паузы). Отпусти шею, ну.

КОУЛМЕН. А ты мою руку.

Отпускают друг друга и медленно встают.

УЭЛШ садится за стол. Вид у него потерянный.

УЭЛШ. Пошел к озеру на старую пристань. И прямо с нее сошел в воду. И потом все шел, шел, пока весь с головкой под водой не оказался. Прямо на берегу сейчас и лежит. Прямо на гальке. Его отец накачал меня самогоном, лишь бы я отпел беднягу прямо на берегу, вот меня и шатает.

ВАЛЕН. Том Хенлон? Вот это да. Да я только вчера с ним разговаривал. И вдруг утопился.

УЭЛШ. Какой-то мальчишка все видел. Как он сидел на скамейке на пристани, как пил из бутылки, как смотрел на озеро и на горы. А когда спиртное кончилось, не раздеваясь, вступил в воду и шел, шел, пока голова под водой не оказалась. И под водой несколько шагов успел сделать.

КОУЛМЕН (после паузы). Никогда его не любил, этого гребаного Тома Хенлона. Вечно себе на уме, как все гребаные легавые…

УЭЛШ (вне себя). Он же еще не остыл, бедняга. А ты его такими словами поносишь. Постыдился бы. Разве так можно?

КОУЛМЕН. Мне можно. Главное, не лицемерить.

ВАЛЕН. Кто бы говорил. Вот, святой отец, съел целую упаковку моей картошки без всякого разрешения…

КОУЛМЕН. Я за нее уплатил.

ВАЛЕН. А еще говорит, что не лицемер.

КОУЛМЕН. Во-первых, за картошку даже переплатил, во-вторых, причем здесь лицемерие?

ВАЛЕН. При том. А еще приставал к школьнице. Пахнет криминалом.

КОУЛМЕН. Ни к какой школьнице я не приставал. К девушке школьного возраста, это верно.

ВАЛЕН. Какая разница!

УЭЛШ. Что еще за школьница?

КОУЛМЕН. Да Герлин. Она днем заходила. Поразвлеклись мы с ней, что надо, это точно.

УЭЛШ. Герлин? Так она целый день помогала футбольную форму стирать. Все время у меня на глазах была.

Обескураженный КОУЛМЕН встает и направляется к своей комнате. ВАЛЕН преграждает ему путь.

ВАЛЕН. Ага! Ага! Ну, и кто у нас гребаный девственник? Да еще голубой к тому же?

КОУЛМЕН. Прочь с дороги.

ВАЛЕН. Крыть-то нечем, а?

КОУЛМЕН. Прочь с дороги, я сказал.

ВАЛЕН. Я был прав!!!

КОУЛМЕН. Сам отойдешь или тебе помочь?

ВАЛЕН. Ничего ведь между вами не было. Так ведь?

КОУЛМЕН. Ну и?

ВАЛЕН. Ну и?

УЭЛШ. Коулмен, подойди сюда. Мы…

КОУЛМЕН. А ты, Уэлш, Уалш, как тебя там, заткнись и не лезь не в свое дело. Понял, праведник несчастный! Ты Коулмена Коннори во лжи не уличишь. Чтобы он оказался… чтобы он… чтобы он…

КОУЛМЕН проходит в свою комнату, хлопая дверью.

ВАЛЕН. Чего ты там заикаешься, дурило! «Чтобы он, чтобы он, что бы…» (УЭЛШУ). Что бы что?

Когда ВАЛЕН поворачивается к УЭЛШУ, КОУЛМЕН выскакивает из комнаты, бьет ногой по плите и снова скрывается в комнате. ВАЛЕН пытается поймать его, но безуспешно.