Александр Пушкин - Сцены из рыцарских времен Страница 3

Франц.

Они проедут через эту лужайку – смотрите же, не робеть; подпустите их как можно ближе, продолжая косить – рыцари на вас гаркнут – и наскачут – тут вы размахнитесь косами, по лошадиным ногам – а мы из лесу и приударим… чу!..

– Вот они.

Косари (поют).

Ходит во поле косаЗеленая полосаВслед за ней ложится.Ой, ходи, моя коса.Сердце веселится.

Рыцари.

Гей, вы – долой с дороги! (Вассалы сымают шляпы и не трогаются.)

Альбер.

Долой, говорят вам!.. Что это значит, Ротенфельд? они ни с места.

Ротенфельд.

А вот, пришпорим лошадей да потопчем их порядком….

Косари.

Ребята, не робеть…

Франц (бросается из засады).

Вперед, ребята! У! у!..

Один рыцарь (другому).

Плохо брат – их более ста человек…

Другой.

Ничего, нас еще пятеро верьхами…

Рыцари.

Подлецы, собаки, вот мы вас!

Вассалы.

У! у! у!..

Вассалы (бьют их дубинами, косами).

Наша взяла!.. Кровопийцы! разбойники! гордецы поганые! Теперь вы в наших руках….

Франц.

Который из них Ротенфельд? – Друзья! подымите забрала – где Альбер?

Один из них.

Господа! посмотрите, что это значит? Здесь дерутся…

Другой.

Это бунт – подлый народ бьет рыцарей…

Рыцари.

Господа! господа!.. Копья в упор!.. Пришпоривай!..

Вассалы.

Беда! Беда! Это рыцари!.. (Разбегаются.)

Франц.

Куда вы! Оглянитесь, их нет и десяти человек!..

<Рыцарь.>

Постой! брат…. успеешь им проповедать.

Другой.

И эти подлые твари могли победить благородных рыцарей! смотрите, один,

два, три… девять рыцарей убито. Да это ужас.

Рыцари.

Как! вы живы?

Альбер.

Благодаря железным латам… (Все смеются.) Aга! Франц, это ты, дружок?

Очень рад, что встречаю тебя….. Господа рыцари! благодарим за великодушную помощь.

Один из рыцарей.

Не за что; на нашем месте вы бы сделали то же самое.

Ротенфельд.

Смею ли просить вас в мой замок дни на три, отдохнуть после сражения и дружески попировать?….

Рыц<арь.>

Извините, что не можем воспользоваться вашим благородным гостеприимством. Мы спешим на похороны Эльсбергского принца – и боимся опоздать….

Ротенфельд.

По крайней мере, сделайте мне честь у меня отужинать.

Рыц<арь.>

С удовольствием. – Но у вас нет лошадей – позвольте предложить вам наших… мы сядем за вами как освобожденные красавицы. (Садятся.) А этого молодца, так и быть, довезем уж до первой виселицы… Господа, помогите его привязать к репице моей лошади…

Один рыцарь.

Славное вино!

Ротенфельд.

Ему более ста лет… Прадед мой поставил его в погреб отправляясь в Палестину, где и остался; этот поход ему стоил двух замков и ротенфельдской рощи, которую продал он за бесценок какому-то епископу.

Рыц<арь.>

Славное вино! – За здоровье благородной хозяйки!..

Рыцари.

За здоровье прекрасной и благородной хозяйки!..

Клотильда.

Благодарю вас, рыцари…. За здоровье ваших дам… (Пьет.)

Ротенфельд.

За здоровье наших избавителей!

Рыцари.

За здоровье наших избавителей!

Один из рыцарей.

Ротенфельд! праздник ваш прекрасен; но ему чего-то недостает…

Ротенфельд.

Знаю, кипрского вина; что делать – всё вышло на прошлой неделе.

Рыцарь.

Нет, не кипрского вина; не достает песен миннезингера…

Ротенфельд.

Правда, правда…. Нет ли в соседстве миннезингера; ступайте-ка в гостиницу…

Альбер.

Да чего ж нам лучше? Ведь Франц еще не повешен – кликнуть его сюда…

Ротенфельд.

И в самом деле, кликнуть сюда Франца!

Рыц<арь.>

Кто этот Франц?

Ротенфельд.

Да тот самый негодяй, которого вы взяли сегодня в плен.

Рыцарь.

Так он и миннезингер?

Альбер.

О! всё, что вам угодно. Вот он.

Ротенфельд.

Франц! рыцари хотят послушать твоих песен, коли страх не отшиб у тебя памяти, а голос еще не пропал.

Франц.

Чего мне бояться? Пожалуй, я вам спою песню моего сочинения. Голос мой не задрожит, и язык не отнялся.

Ротенфельд.

Посмотрим, посмотрим. Ну – начинай…

Франц (поет).

Жил на свете рыцарь бедный,Молчаливый и простой,С виду сумрачный и бледный,Духом смелый и прямой.

Он имел одно виденье,Непостижное уму,И глубоко впечатленьеВ сердце врезалось ему.

С той поры, сгорев душою.Он на женщин не смотрел,Он до гроба ни с одноюМолвить слова не хотел.

Он себе на шею четкиВместо шарфа навязал,И с лица стальной решеткиНи пред кем не подымал.

Полон чистою любовью,Верен сладостной мечте,

А. М. D.[1] своею кровьюНачертал он на щите.

И в пустынях Палестины,Между тем как по скаламМчались в битву паладины,Именуя громко дам, —

Lumen coelum, sancta rosа![2]

Восклицал он, дик и рьян,И как гром его угрозаПоражала мусульман.

Возвратясь в свой замок дальный,Жил он строго заключен;Всё безмолвный, всё печальный,Как безумец умер он.

Рыцари.

Славная песня; да она слишком заунывна. Нет ли чего повеселее?

Франц.

Извольте; есть и повеселее.

Ротенфельд.

Люблю за то, что не унывает! – Вот тебе кубок вина.

Франц.

Воротился ночью мельник…Жонка! Что за сапоги?Ах ты, пьяница, бездельник!Где ты видишь сапоги?Иль мутит тебя лукавый?Это ведра. – Ведра? право? —Вот уж сорок лет живу,Ни во сне, ни на явуНе видал до этих порЯ на ведрах [медных] шпор.

Рыцари.

Славная песня! прекрасная песня! – ай-да миннезингер!

Ротенфельд.

А всё-таки <я> тебя повешу.

Рыц<ари.>

Конечно – песня песнею, а веревка веревкой. Одно другому не мешает.

Клотильда.

Господа рыцари! я имею просьбу до вас – обещайтесь не отказать.

Рыцарь.

Что изволите приказать?

Другой.

Мы готовы во всем повиноваться.

Клотильда.

Нельзя <ли> помиловать этого бедного человека?.. он уже довольно наказан и раной и страхом виселицы.

Ротенфельд.

Помиловать его!.. Да вы не знаете подлого народа. Если не пугнуть их порядком да пощадить их предводителя, то они завтра же взбунтуются опять…

Клотильда.

Нет, я ручаюсь за Франца. Франц! Не правда ли, что, если тебя помилуют, то уже более бунтовать не станешь?

Франц (в чрезвычайном смущении).

Сударыня… Сударыня….

Рыц<арь.>

Ну, Ротенфельд…. что дама требует, в том рыцарь не может отказать. Надобно его помиловать.

Ры<цари.>

Надобно его помиловать.

Ротенфельд.

Так и быть: мы его не повесим – но запрем его в тюрьму, и даю мое честное слово, что он до тех пор из нее не выдет, пока стены замка моего не подымутся на воздух и не разлетятся…

Рыц<ари.>

Быть так…..

Клотильда.

Однако….

Ротенфельд.

Сударыня, я дал честное слово.

Франц.

Как, вечное заключение! Да по мне лучше умереть.

Ротенфельд.

Твоего мнения не спрашивают – отведите его в башню….

Франц.

Однако ж я ей обязан жизнию!