Бернард Шоу - Пьесы Страница 3

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. И это называется удобство! Какой смысл держать в доме такую неотесанную прислугу?

ЭЛЛИ (поднимается, подходит к столу и ставит пустую чашку). Леди Эттеруорд, как вам кажется, миссис Хэшебай на самом деле ждет меня или нет?

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Ах, не спрашивайте. Вы ведь сами видите, я только что приехала – единственная сестра, после двадцати трех лет разлуки, – и по всему видно, что меня здесь не ждали.

КАПИТАН ШОТОВЕР. А какое это имеет значение, ждали эту юную леди или не ждали? Ей здесь рады. Есть кровать, есть еда. И я сам приготовлю ей комнату. (Направляется к двери.)

ЭЛЛИ (идет за ним, пытаясь остановить его). Ах, пожалуйста, прошу вас…

Капитан уходит.

Леди Эттеруорд, я просто не знаю, что мне делать. Ваш отец, по-видимому, твердо убежден, что мой отец – это тот самый матрос, который его ограбил.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Лучше всего сделать вид, что вы этого не замечаете. Мой отец очень умный человек, но он вечно все забывает. А теперь, когда он такой старик, разумеется это еще усилилось. И надо вам сказать, иной раз очень трудно бывает поверить всерьез, что он действительно забыл.

Миссис Хэшебай порывисто вбегает в комнату и обнимает Элли. Она на год, на два старше леди Эттеруорд и, пожалуй, даже еще красивей. У нее прекрасные черные волосы, глаза как колдовские озера и благородная линия шеи, короткая сзади и удлиняющаяся меж ключицами. Она, в отличие от сестры, в роскошном халате из черного бархата, который оттеняет ее белую кожу и скульптурные формы.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Элли! Душечка моя, детка! (Целует ее.) Давно ли вы здесь? Я все время дома. Я ставила цветы и убирала вашу комнату. И только на минуточку присела, чтобы посмотреть, удобно ли я вам поставила кресло, как сразу и задремала. Папа разбудил меня и сказал, что вы здесь. Представляю себе, что вы почувствовали, когда вас никто не встретил и вы очутились здесь совсем одна и думали, что про вас забыли. (Снова целует ее.) Бедняжечка! (Сажает Элли на диван.)

В это время Ариадна отходит от стола и направляется к ним, желая обратить на себя внимание.

Ах, вы приехали не одна? Познакомьте меня.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Гесиона, может ли это быть, что ты не узнаешь меня?

МИССИС ХЭШЕБАЙ (со светской учтивостью). Разумеется, я прекрасно помню ваше лицо. Но где мы с вами встречались?

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Да разве папа не сказал тебе, что я здесь? Нет, это уж чересчур. (В негодовании бросается в кресло.)

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Папа?

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Да, папа. Наш папа! Негодная ты, бесчувственная кукла! (Возмущенная, поднимается.) Сию минуту уезжаю в гостиницу.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (хватает ее за плечи). Господи, боже мой! Силы небесные! Неужели это Эдди?

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Ну конечно я, Эдди. И не настолько уж я изменилась, что ты не узнала бы меня, если бы хоть немножко любила. А папа, по-видимому, даже не счел нужным и упомянуть обо мне.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вот история! Садись. (Толкает ее обратно в кресло, вместо того чтобы обнять, и становится позади.) Но у тебя прекрасный вид! Ты стала гораздо красивее, чем была. Ты, конечно, познакомилась с Элли? Она собирается выйти замуж за настоящего борова, миллионера. Жертвует собой, чтобы спасти отца, который беден, как церковная мышь. Ты должна мне помочь уговорить ее, чтобы она этого не делала.

ЭЛЛИ. Ах, пожалуйста, не надо, Гесиона.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Душенька, этот субъект сегодня приедет сюда с вашим отцом и будет приставать к вам. И не пройдет и десяти минут, как всем все станет ясно. Так зачем же делать из этого тайну?

ЭЛЛИ. Он совсем не боров, Гесиона. Вы не знаете, как он был добр к моему отцу и как я ему благодарна.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (обращается к леди Эттеруорд). Ее отец замечательный человек, Эдди. Его зовут Мадзини Дэн. Мадзини был знаменитостью, и это был близкий знакомый Эллиных бабушки и дедушки. А они были поэты – ну, как Броунинги… И когда Эллин отец появился на свет, Мадзини сказал: «Вот еще один солдат свободы». Так они его и назвали Мадзини. И он тоже по-своему борется за свободу, поэтому-то он так и беден.

ЭЛЛИ. Я горжусь тем, что он беден.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну конечно, душечка. Но почему же не оставить его в этой бедности и не выйти за того, кого вы любите?

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД (внезапно вскакивает, не владея собой). Гесиона, ты меня поцелуешь или нет?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. А зачем это тебе нужно, чтобы тебя целовали?

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Мне не нужно, чтобы меня целовали, но мне нужно, чтобы ты вела себя прилично и как подобает. Мы сестры, мы не виделись двадцать три года. Ты должна меня поцеловать.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Завтра утром, дорогая моя. Прежде, чем ты намажешься. Терпеть не могу, когда пахнет пудрой.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Бесчувственная…

Ее прерывает вернувшийся капитан.

КАПИТАН ШОТОВЕР (обращаясь к Элли). Комната вам готова.

Элли встает.

Простыни были совершенно сырые, но я переменил. (Идет на левый борт, к двери в сад.)

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Хм… А как мои простыни?

КАПИТАН ШОТОВЕР (останавливаясь в двери). Могу вам дать совет – проветрите их или просто снимите и спите завернувшись в одеяло. Вы будете спать в прежней комнате Ариадны.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Ничего подобного. В этой жалкой каморке? Я имею право рассчитывать на лучшую комнату для гостей.

КАПИТАН ШОТОВЕР (невозмутимо продолжает). Она вышла замуж за чурбана. Она говорила, что готова выйти за кого угодно, лишь бы вырваться из дома.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Ты, по-видимому, просто притворялся, что не узнаешь меня. Я ухожу отсюда.

Из передней входит Мадзини Дэн. Это маленький пожилой человек, глаза навыкате, взгляд доверчивый, степенные манеры. Он в синем саржевом костюме и в расстегнутом макинтоше. В руках мягкая черная шляпа вроде тех, что носят священники.

ЭЛЛИ. Наконец-то! Капитан Шотовер, вот мой отец.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Этот? Чепуха! Ни капельки не похож. (Выходит в сад, сердито хлопая дверью.)

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Я не допущу, чтобы меня умышленно не замечали и делали вид, что принимают за кого-то другого. Я пойду и сию же минуту объяснюсь с папой. (Мадзини.) Простите, пожалуйста. (Уходит за капитаном, небрежно на ходу кивая Мадзини, который на ее кивок отвечает поклоном.)

МИССИС ХЭШЕБАЙ (радушно пожимая руку Мадзини). Как это мило с вашей стороны, что вы приехали, мистер Дэн. Вы не обижаетесь на папу, не правда ли? Он у нас совсем сумасшедший, но абсолютно безобидный. И при этом необыкновенно умный. Вы еще побеседуете с ним, и с большим удовольствием.

МАДЗИНИ. Я надеюсь. (Элли.) А вот и ты, Элли, милочка. (С нежностью берет ее под руку.) Я вам очень признателен, миссис Хэшебай, за то, что вы так добры к моей дочери. Боюсь, что у нее не вышло бы никакого праздника, если бы не ваше приглашение.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Да нет, что вы. Это так мило с ее стороны, что она к нам приехала, она будет привлекать сюда молодых людей.

МАДЗИНИ (улыбаясь). Боюсь, что Элли мало интересуется молодыми людьми, миссис Хэшебай. В ее вкусе скорее положительные, серьезные люди.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (с внезапной резкостью). Может быть, вы снимете пальто, мистер Дэн? Там в углу в передней – шкаф для пальто, шляп и всего прочего.

МАДЗИНИ (поспешно выпуская руку Элли). Да, благодарю вас. Мне, конечно, надо было… (Уходит.)

МИССИС ХЭШЕБАЙ (выразительно). Старая скотина!

ЭЛЛИ. Кто?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Кто! Да он – вот этот, он самый. (Показывает пальцем, вслед Мадзини.) «Положительные, серьезные»… скажите!

ЭЛЛИ (пораженная). Неужели это может быть, чтобы вы сказали так о моем отце!

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Сказала. И вы это отлично знаете.

ЭЛЛИ (с достоинством). Я немедленно ухожу из вашего дома. (Поворачивается к двери.)

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Если вы только посмеете, я сейчас же доложу вашему отцу, почему вы это сделали.

ЭЛЛИ (оборачиваясь). Но как вы можете так обращаться с вашим гостем, миссис Хэшебай?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Мне казалось, что вы зовете меня Гесиона.

ЭЛЛИ. Теперь – конечно нет.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Отлично. Я расскажу все вашему отцу.

ЭЛЛИ (в страшном огорчении). Ах!

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Если вы только двинете пальцем, если только хоть на минуту станете на его сторону, против меня и против вашего собственного сердца… я поговорю с этим прирожденным солдатом свободы так, что он потом целую неделю будет стоять на голове, этот старый эгоист.

ЭЛЛИ. Гесиона! Мой отец эгоист? Как мало вы знаете…

Ее прерывает Мадзини, который врывается, запыхавшийся и взволнованный.