Ион Друцэ - Апостол Павел Страница 3

Еллин: Вечность — это не хлеб, вечностью не прокормишься.

Апостол: Хлеб мой — на мне.

Еллин: Что ты умеешь делать? Какое у тебя ремесло?

Апостол: Палатки. Или дорожные дома, как их называют.

Женщина: Если умеешь делать палатки, зачем тратишь время на пустое? Скоро ночь, нам негде будет укрыться.

Апостол: Долгим и трудным будет твой путь в мою палатку, жено.

Женщина: А почему он должен быть таким уж долгим и трудным? Разве ночь не сближает тех, кто днем приметили друг друга?

Апостол: Ночь сближает тела, души сближает Бог.

Женщина: Что ты хочешь этим сказать?

Апостол: Что в мои палатки сначала входят души, только потом тела.

Финикиец: О Картагена, моя Картагена...

Дак: Как жалостливо поет! Хочется бросить всё, вернуться к жене, к деткам, обнять их...

Варвар (рабу): Перестань! Вино скисает от твоей тоски...

Кифара умолкла. В наступившей тишине вершины подали голос. Низины ответили.

Дак: Корабли на горизонте! Все в пурпуре и золоте!

Скиф: Морские волки, они всегда берут неожиданностью!

Варвар (рабу): Давай что-нибудь повеселее, типа — ах, вчера-вчера-вчера, мы всю ночку обнимались... Ну, красотка, настал твой час! Лети!

Женщина: Чтобы полететь, нужен разбег.

Варвар: Ну и разбегись!

Женщина: Мало места. Занесет над пропастью.

Варвар (свирепо): Лети в пропасть к манам в подземелье, но раздевайся и — лети!

Женщина (плача): Но что мне делать, если я не могу белым днем обнажаться! Такая вот грешница!

Апостол: Не убивайся. Пока ни обнажаться, ни летать не перед кем.

Варвар: Как не перед кем? На горизонте корабли! Богатейшая клиентура!

Апостол: После обеда, когда лучи солнца косо скользят по волнам, море начинает отливать золотом...

Варвар: Но вот Дак, видевший корабли собственными глазами!

Апостол: Простите этого бедного пахаря. У него слабое зрение, а правый глаз, тот совсем темен.

Все подходят к краю пропасти, исследуя морские дали.

Еллин (после паузы): Но ты же не станешь отрицать, что вершины запросили бухту и бухта дала добро? Была перекличка.

Апостол: Какая перекличка! Вой шакалов и больше ничего.

Скиф: Мы, по-твоему, не видели шакалов в своей жизни?!

Апостол: Во время брачных сходок у шакалов меняются голоса.

Еллин: Откуда у тебя такое знание?

Апостол: Из страны детства.

Еллин: Где прошло твое детство?

Апостол: В городе Тарсе. Среди ткачей, пиратов и горных шакалов.

Еллин: Ты смог бы чем-нибудь подтвердить свои слова?

Апостол: Конечно.

Сложив определенным образом ладони, издал некий вопль, похожий на тот, что доносился с гор. Ему тут же ответили — и вершины, и бухта. Глубокое уныние охватило поляну.

Дак: А скажи, добрый человек, кто тебе сказал про мои глаза?

Апостол: Сам страдая зрением, я, при встрече, смотрю, у кого какие глаза.

Дак: Но как ты догадался, что именно мой правый глаз темен?!..

Апостол: Ты постоянно поворачиваешь голову вправо; у тебя и плащ истерт на правом плече.

Дак: Одно слово — Апостол!

Скиф: Да еще рыжий.

Варвар: Рыжая голова — это предвестник пожара!

Апостол: Не надо обижать рыжих, которых Господь посеял довольно и среди иудеев, и среди еллинов, и в холодных краях варваров они, надо думать, водятся...

Дак: Как же! Я сам, в молодости, был немного рыжеват. А потому, преславный труженик, позволь тебя обнять и назвать своим братом.

Апостол: Ты братьев по волосам выбираешь?

Дак: По разумности, трудолюбию и вере.

Апостол: Тогда и я, ради душевности твоей, назову тебя своим братом, ибо кто душевен, тот и духовен.

Дак (разломав глиняную статуэтку на две половинки): Вот, возьми. Когда будешь за Дунаем, спроси слепого пахаря при одном буйволе, и тебя всякий направит в мой дом. Как преступишь порог, покажи свою половинку, и едва половинки сойдутся — мой дом, это твой дом.

Апостол: Да освятит Господь этот союз гостеприимства.

Дак (после взаимных лобызаний): А если мне случится побывать в твоих краях, как найти твой дом?

Апостол (после долгого раздумья, печально): Имя,данное мне от рождения, изменилось, родина моя далеко за морем.

Дак: Нехорошо оставлять своих.

Апостол: “И сказал Господь Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего, из дома отца твоего, в землю, которую я укажу тебе”.

Дак: Звучит складно, но вникнуть не могу. Скажи мне то же, но моими словами.

Апостол: Святое Писание говорит — родню дает Господь, и Господь может ее отвергнуть.

Еллин: Из-за чего произошло отвержение?

Апостол: Долгий разговор.

Дак: Укороти, но скажи.

Апостол (после паузы): Так у нас полагают, что мир делится на иудеев и неиудеев. Поскольку иудеи, как известно, народ избранный Богом, то неиудеи, стало быть, не избранны и переступить порог нашего дома, восседать с нами за одним столом, не могут.

Дак: Почему?

Апостол: Считается, что они как бы нечисты, и, общаясь, они нас оскверняют. Тех, которые жили подолгу среди неиудеев, стали чураться. Обходили и меня. Ну, я и ушел от своих.

Еллин: Поступок достойный, но мудрости в нем нет.

Апостол: Отчего же?

Еллин: Уйдя от своих, ты никуда не пришел.

Апостол: Почему?

Еллин: Потому что мир может сближаться только до определенной точки, ибо, по природе своей, он разнороден и несовместим.

Апостол: Не так.

Еллин: А как?

Апостол: Мир гармоничен и един. Мир основан на предрасположенности человека к человеку. Посмотри, сколько нас тут на этой поляне, и все мы, хоть и такие разные, а получаем удовольствие от общения друг с другом. И, что самое главное, не мы собрались, нас привело сюда...

Еллин: Кто?

Апостол: Провидение.

Еллин: Каким образом?

Апостол: Через наши судьбы.

Женщина: Что есть судьба?

Апостол: Это Богом уготованный для каждого путь. Мы шли и шли, каждый по своей тропинке, пока не встретились сегодня на этой поляне. Уклоняться от уготованного тебе пути, уходить от судьбы грешно перед Богом и глупо перед людьми.

Дак: Но как можно строить жизнь, не возвращаясь! Вот распродадим товар, каждый вернется под свой кров, к своему очагу. А как же ты, без крова и очага? Один, в этих диких горах?

Апостол: Служитель неба никогда не бывает один. Со мной всегда, всюду и везде — мой Бог. Он моя Кровля и мой Очаг, мой Советчик и мой Защитник.

Дак: Так близок Он тебе?!

Апостол: Ближе, чем, вот, рукой дотянуться до тебя.

Дак: Если Бог к тебе так близок и так благоволит, выпросил бы у него что-нибудь для своего брата Дака.

Апостол: Имя твое уже посажено в моих молитвах.

Дак: И неужто? А что ты собираешься выпросить у Бога для меня?

Апостол: Мира и терпения.

Дак: Может, к этому как-то добавить, чтобы мне помогли из беды выбраться?

Апостол: Из какой беды?

Дак: Третий год свирепствует засуха. Сгорело всё.

Апостол: Положим не всё, раз ты тут стоишь.

Дак: Вот! Сколько видишь, столько и уродило.

Апостол: Разумно ли всё продавать? Чем прокормишь семью?

Дак: Пшеничный хлеб — слишком дорогое лакомство для нас. Продам пшеницу, а за вырученные деньги чечевицу куплю.

Апостол: Что ж, на чечевичном отваре можно перезимовать, и я не вижу такой уж большой беды.

Дак: Осень, вот, стоит сухая. Если земля уйдет под снег без влаги, пропадем. Четыре года засухи — это конец, могила.

Апостол: В трудные времена, чтобы выжить, надо упрочить мир вокруг своего дома. Вне мира жизни нет.

Дак: Мы с соседями, душа в душу.

Апостол: Не надо лукавить. Со Скифом вы постоянно в ссоре, что до Варвара...

Дак: Варвара я ценю и уважаю.