Леонид Андреев - К звездам Страница 3

Инна Александровна. Ну что же тут хорошего?

Петя. Он работал!

Инна Александровна Ах, господи, ну поговори с отцом… как он скажет, так и будет.

Петя. Он говорит: ступай.

Житов. За чем же дело стало?

Петя. Я не знаю, я не могу. Там такая великая борьба, а я… Я не могу, я не могу! (Уходит.)

Лунц Петя опять нервничает. Вы, Инна Александровна, занялись бы им. (Идет вслед за Петей.)

Инна Александровна Ну что же я поделаю? Боже мой, боже мой!

Житов. Ничего, пройдет.

Инна Александровна Нежный он такой, совсем как девочка… ну куда ему! И что с ним в эти дни сделалось! А тут еще этот Лунц: нужно бы успокоить, а он…

Житов. Ну, у Лунца у самого, того и гляди, истерика сделается.

Инна Александровна. Вижу уж. Спасибо вы, Василий Васильевич, еще спокойны, а то хоть ложись в гроб да помирай.

Житов. Ну, я-то что. Я всегда спокоен, у меня уж характер такой. Иной раз и рад бы поволноваться, да не выходит.

Инна Александровна. Хороший характер.

Житов. Не знаю. Удобный, конечно, характер. Жаль вот только, что газет нету: люблю почитать, как люди там волнуются.

Инна Александровна А вы знаете, что у Лунца четыре года назад, когда он тут, за границей, еще студентом был, родителей убили? Во время еврейского погрома…

Житов. Знаю, слыхал.

Инна Александровна Он сам об этом никогда не говорит, не выносит. Несчастный молодой человек… я иногда на него без слез смотреть не могу. Опять стучит?

Житов. Нет.

Инна Александровна В третьем году в такую погоду разносчик к нам попал. Чуть живой. А оттаял – сейчас же торговать начал.

Житов. Вот и я разносчиком в Австралию пойду.

Инна Александровна. Да ведь вы английского не знаете.

Житов. Немного знаю. В Калифорнии научился.

Инна Александровна Ну, а я все-таки газеты почитаю. Ни о чем другом думать не могу. И вы бы почитали что-нибудь, Василий Васильевич.

Житов. Не хочется. Я у камина посижу.

Инна Александровна надевает очки и разбирает газеты; Житов садится у камина. Поллак работает. Вьюга, колокол.

Инна Александровна Что-то мой Сергей Николаевич? Я уж его два дня не видала: и пьет и ест там. И входить не велел.

Житов. М-да.

Пауза.

Инна Александровна (читает). Какие ужасы! Что это такое пулеметы, Василий Васильевич?

Житов. Это такая пушка особенная.

Пауза. Минна приносит Поллак у кофе.

Инна Александровна Взяла бы я сама пулемет, да их бы…

Житов. М-да. Штука серьезная.

Пауза.

Инна Александровна Как воет! Читать нельзя. А мне вас жалко будет, Василий Васильевич, если вы в Австралию уедете. Не ездите, а?

Житов. Невозможно. Непоседливый я человек. Мне бы, Инна Александровна, хотелось всю землю кругом ощупать – какая она. Из Австралии я в Индию поеду, я еще тигров на свободе не видал.

Инна Александровна. А зачем они вам понадобились?

Житов. Не знаю. Я, Инна Александровна, смотреть люблю. Как все это вообще. У нас в деревне бугор был, так я, мальчишкой еще, по целым дням сидел, смотрел все. Я и астрономией-то занялся, чтобы смотреть, а вычислять не люблю: не все ли равно, двадцать миллионов миль или тридцать. И разговаривать я тоже не люблю.

Инна Александровна. Ну-ну, не буду. Смотрите себе.

Пауза. Вьюга. Колокол.

Житов. (не оборачиваясь). А вы и в Канаду с Сергеем Николаевичем поедете? На затмение?

Инна Александровна А? В Канаду? Поеду. Как же он без меня?

Житов. Тяжело будет. Далеко.

Инна Александровна. Пустяки. Только бы тут все обошлось. Господи, господи, подумать страшно!

Молчание. Вьюга. Колокол.

Василий Васильевич!

Житов. Что?

Инна Александровна. Вы слышите?

Житов. Нет.

Инна Александровна. Опять что-то показалось.

Пауза.

Василий Васильевич, вы слышите?

Житов. Ну?

Инна Александровна. Выстрел был.

Житов. Откуда тут выстрел? Просто – галлюцинация слуха.

Инна Александровна. А я так ясно слышала.

Пауза. Далекий выстрел.

Житов. Эге! Стреляют!

Инна Александровна (бежит). Минна, Минна! Франц!

Житов медленно поднимается. Второй выстрел, ближе. Быстро проходят Петя и Лунц.

Петя. Что это?

Лунц. Не знаю. Идем!

Житов слушает у окна. Поллак поворачивает голову, смотрит на пустую комнату и снова работает. Где-то хлопает дверь; собачий лай.

Инна Александровна (входит). Послала людей с Вулканом.

Вероятно, кто-нибудь заблудился.

Житов. А колокол?

Инна Александровна Ветер оттуда. Вы слышали, как ясны выстрелы?

Поллак (входит). Я ничем не могу быть полезен?

Инна Александровна Пока нет. Нужно приготовить горячего.

Хлопает снова дверь. Слышен говор. В сопровождении всех входят закутанные и запорошенные снегом Анна и Трейч и вносят Верховцева.

(На пороге.) Что это? Анна?

Анна (снимая платок). Мама, поскорее чего-нибудь горячего. Мы чуть живы. Я боюсь, что Валентин отморозил себе что-нибудь. Скорее! (В полуобморочном состоянии падает на стул.)

Инна Александровна (быстро подходит к принесенному).

Валентин! Что такое?

Трейч. Он ранен.

Верховцев (слабо). Не… беспокойтесь, теща, неважно… ноги…

Инна Александровна. А это кто?

Трейч. Друг.

Инна Александровна (осматривается с диким ужасом вокруг). А Коля?

Пауза. Петя со слезами бросается к Инне Александровне.

Петя. Мамочка, мамочка! Это ничего, ты не пугайся, это ничего.

Инна Александровна (слегка отстраняя его, более спокойно).

А Коля где?

Анна (приходя в себя и начиная хлопотать около раненого). Ах, мама! Да ничего особенного, он в тюрьме.

Лунц. Значит? Постойте, погодите, я ничего не понимаю. Значит?

Инна Александровна. В тюрьме! В какой тюрьме?

Анна. Ну, господи, как этого не понять. Мы бежали, вот и все… и хотим укрыться здесь.

Поллак. Революция кончилась?

Лунц. Но я не понимаю. Неужели?.

Трейч. Да. Мы разбиты.

Пауза.

Анна. Мама, да распорядись же относительно горячего! Воды, коньяку… Вата у вас есть?

Инна Александровна Сейчас все будет. Минна! (Идет.) В тюрьме!.

Житов. А нужно бы позвать Сергея Николаевича.

Инна Александровна. Я пошлю за ним.

Поллак. Расскажите, пожалуйста, как это случилось… господин…

Трейч. Трейч.

Верховцев (слабо). Без Трейча… я бы подох. Анна, да не суетись ты так, я чувствую себя… великолепно.

Анна. Как мы дошли, я не понимаю! Это такой ужас. Мы сегодня с восьми часов в горах. Целый день. Нас чуть не схватили на границе.

Лунц. Я не могу поверить…

Петя. Валя, что у тебя? Тебе больно?

Верховцев. Ноги ободраны… осколком и… голова… немного. Вздор.

Лунц. В вас посылали бомбы?

Верховцев Буржуа… защищался… недурно.

Анна. Валентин, тебе нельзя говорить. Какой это был ужас, какой это был ужас! Бомбы рвали на клочки, убитых тысячи – десятки тысяч. У ратуши я видела гору трупов.

Инна Александровна (подходит). А Коля? Расскажите мне про Колю.

Анна. В сущности, неизвестно, где он.

Инна Александровна. Что? Ты же сказала…

Петя. И Маруси нет! Вы что-то скрываете. А вот вы говорили, Лунц…

Лунц. Петя, Петя! Да разве я думал! Я не могу поверить…

Анна. Очень нужно скрывать.

Трейч. Успокойтесь, госпожа Терновская. Я убежден, что Николай жив.

Конец ознакомительного фрагмента.