Сергей Носов - Берендей Страница 3

Рюрик и Володя сидят на скамье. У Володи – столбняк. Рюрик – сосредоточенно-возбужденный.

Рюрик. Ну как? Второй раз не так неприятно. Правда?

Молчание.

Правда, Володька?

Володя. Еще немного, и я поседею.

Рюрик. А зачем ты приставал к нему со своим английским? Он не обязан знать английский язык, тем более что у тебя нет билета.

Володя. Я не могу слышать, как ты мычишь… Изображаешь из себя идиота. Будто ничего не понимаешь.

Рюрик. Будто ты что-нибудь понимаешь. Что ты понимаешь? Я, например, не понимаю ни одного слова.

Володя. Заткнись.

Рюрик. Я время тяну, мы должны проскочить хотя бы одну остановку. А ты не вмешивайся. Положись на меня. Молчи. Как будто тебя не касается. (Встает, ходит по перрону, снова садится на место.) Кстати, это большое заблуждение, что все здесь владеют английским. Может, и владеют, да не всегда тебе в этом признаются. Здесь очень серьезное сопротивление… тебе не надо объяснять чему.

Володя (невольно). Чему?

Рюрик. Американской культуре.

Володя. Цирк, Рюрик, цирк.

Рюрик. Не унывай, все хорошее впереди.

Володя. Далеко еще ехать?

Рюрик. Остановок семь.

Володя. А поближе не мог?

Рюрик. Извини, барин. Куда направили. Могли бы и дальше дать. Могли бы и вообще не дать.

Володя. Я бы тебе точно не дал.

Рюрик (с воодушевлением). А какие места там, Володька!.. Горы, поля, река!.. В речке форель!.. Вот такая.

Володя. Скотина. У нас все загадил и сюда уехал.

Рюрик. Дурак ты, Володька. Ей-богу, дурак. (Встает, катает по перрону тележку, деловито поглядывая на колеса. Останавливается.) Какой-то ты злой стал. А тут все по-другому. Тут и дышится не так. Я людей таких нигде не встречал хороших… Если б не свистуны…

Володя. Ты сам свистун.

Рюрик. Это вы там озлобленные… злитесь друг на друга, злобитесь… А тут нет. Тут уважает человек человека. Та к принято.

Володя (оглядываясь по сторонам). Мы здесь были уже?

Рюрик. Не были.

Володя. Эта станция как называется?

Рюрик. Какая тебе разница? Посмотри, если хочешь.

Володя. Мог бы и выучить.

Рюрик. Русские нелюбопытны.

Володя (зловеще). Цирк.

Рюрик. Я сначала евреем хотел. Как Ленька Морозов. Но у того справка была, а у меня ничего не было. Я, знаешь, придумал как? Я… ты смеяться будешь, когда узнаешь, кто я. Я… (Ждет реакции.) Знаешь, кто я?

Не знает.

Не знаешь. Я – берендей.

Володя с показным равнодушием отворачивается в сторону. С показной заинтересованностью что-то высматривает вдалеке.

Берендей. Тут гастроли были. «Снегурочка» шла, Римского-Корсакова, и все газеты писали… Успех феноменальный. Триумф. А мне программка попалась, рекламная… Я с этой программкой и предъявился. Показал. Ткнул пальцем, а там одни берендеи… Царь Берендей, царство берендеев… Одни берендеи… Я и сказал, что я берендей. Они поверили.

Володя (не выдержав). Врешь.

Рюрик (серьезно). Володя, я – берендей. Настоящий берендей. Честное слово, Володька. Они меня так и зарегистрировали.

Володя. Без документов?

Рюрик. У меня паспорт был, еще наш, старый. Я показал, там «русский» стоит. А это что значит? Значит, дискриминация. Всех берендеев записали русскими.

Володя. Врешь.

Рюрик. Еще в XIII веке. Я правду сказал.

Володя. Врешь, что поверили.

Рюрик. А здесь человеку верят, Володя. Здесь уважают права человека.

Володя. Ну ты и скотина.

Рюрик. А может, я действительно берендей? Вот ты, например, ты что, свою родословную до XIII века прослеживаешь? Ты ведь не знаешь, кто ты… Может, ты тоже берендей. Оба берендеи.

Володя встает, идет, останавливается, стоит, думает…

Володя (недоверчиво). И что дальше?

Рюрик. Дальше. Приписали меня к Энсу, городок маленький, чистенький, симпатичный такой, весь в зелени утопает, увидишь… Дали комнату мне, не очень большую, но уютную. Вполне. С удобствами. Шкаф, стол, два дивана, один твой будет… Холодильник, окно в сад… Мне больше и не надо. Пока. В домике у нас три комнаты, в двух других албанцы живут… четырнадцать человек, семья такая, отец землекопом работает… Но они через коридор… А я отдельно… Птицы поют в саду. В речке рядом форель.

Володя. Ты сволочь, Рюрик.

Рюрик. К двенадцати часам нам привозят обед. В специальной машине. По графику. Статус у меня. Государство заботится.

Володя. Что же твое государство… в это самое не заглянуло… в энциклопедию?

Рюрик. В какую энциклопедию, Володя? Что ты за энциклопедист такой? Я тебе говорю, здесь о человеке заботятся. Здесь человеку верят, а не энциклопедии. Да меня тут все за берендея принимают, все! Тут в Энсе профессор живет, славист. Господин Град. Я с ним познакомился, он русским владеет… И выпить не дурак. Это только у вас думают, что здесь не пьют. Такие, как ты. А здесь еще как выпить могут. Мы с ним о литературе разговаривали. Он говорит: «А! Берендей! Знаю, знаю, берендей!.. Островский… Снегурочка…» Он меня за берендея признал. Славист! За русского берендея. А ты ругаешься. Я уже в научных кругах за берендея признан.

Володя. Рюрик, я не хочу с тобой разговаривать.

Рюрик. А еще здесь масса благотворительных обществ. Всевозможных. Не знаю уже, куда деться от них. Все время приходят. Вот пришли: чем вам помочь? В чем нуждаетесь? А мне ничего не надо. А им надо обязательно мне что-нибудь приятное сделать, у них принцип такой. Тогда я говорю им…

Володя. На берендейском?

Рюрик. Как?

Володя. На берендейском… им говоришь?

Рюрик. На русском. У них переводчик был. Я им тогда и говорю, язык вот выучить не могу. Просто так сказал, чтобы отвязались. А ты что думал? Сажают они меня в машину, везут куда-то в мэрию. Приводят к чиновнику, показывают ему и начинают убеждать в чем-то. Они убеждают, а я рядом сижу, напротив чиновника – в кресле. Демонстрируемый. Как объект попечения. И убедили. Чтобы меня на курсы зачислили. На бесплатные. Язык учить. Каждый день с десяти утра… Но я же не могу в такую рань вставать.

Володя. А во сколько ты встаешь?

Рюрик. К обеду встаю. В двенадцать. Когда обед привозят.

Володя. Гнида какая.

Рюрик. Вот ругаешься, а ведь обедать вместе будем. Такого обеда на четверых много. Вы что в своем издательстве издаете?

Пауза.

Володя. Мы?

Рюрик. Ты в издательстве работаешь. Вы что издаете? Говно, наверное?

Володя. Почему? Бывает, и книги.

Рюрик. Твой роман как называется?

Володя. «Помутнение роговицы».

Рюрик. Когда издашь?

Володя. Когда рак свистнет.

Рюрик. Когда рак свистнет, пришлешь экземпляр. Покажу господину Граду.

По перрону проходит Прохожий. Рюрик и Володя провожают Прохожего взглядом.

Володя. Это кто?

Рюрик. Это прохожий.

Володя. Что-то лицо у него знакомое.

Рюрик. Есть немного.

Володя (неуверенно). Наш свистун.

Рюрик (негромко). Первый… или второй?

Володя (растерянно). Кажется… оба…

Пауза.

Рюрик. Нет людей одинаковых. Все люди разные.

Володя. Рюрик, купи билет. Я же все деньги на твои ножи потратил. У меня нет. Купи билет. Мне не перенести этого.

Рюрик (обстоятельно). Я ножи продаю исключительно по воскресеньям. Раз в неделю. Воскресный рынок. Ты же знаешь, какая это работа. А тут еще свистуны… Не наездишься. А в Энсе нельзя. Там я известен. Увидят, пособие отберут. И потом репутация. Берендей.

Володя. Купи билет.

Рюрик. Я в Энсе просто так раздариваю. Бесплатно. (Прислушивается.) Собираемся. Поезд идет.

Нарастающий грохот поезда. Свет гаснет. Свисток.

Третья станция

Не многим отличается от предыдущих.

Володя сидит на скамье с отрешенным видом.

Рюрик возбужден, ему не стоится на месте.

Рюрик. Что-то ты бледен, браток. Приходи в себя. Адаптируйся.

Володя. Ты садист, Рюрик.

Рюрик. Я-то чем виноват? Помнишь, как мы в институте говаривали?