Алла Бархоленко - Отпусти синицу Страница 3

А л е к с а н д р. А за услугу, которую тебе оказывают, нужно говорить спасибо.

И л ь я. Я ее кормлю — за это пусть меня уважает.

А л е к с а н д р  выхватывает поданный стакан, ставит обратно в буфет. Возвращается к своему столу.

И л ь я (остервенело.) Анфиска, стакан! (Из комнаты торопливо выходит Ксения, подает мужу стакан.) Не тебе сказано!

К с е н и я. Илюша… Илья. Ну?!

К с е н и я  уходит к себе. И л ь я  стоит, ищет, к чему придраться.

Образованные у нас появились… Мерси-пардон. На Лисий Хвост культура пришла!

Выглянула  К с е н и я.

К с е н и я. Илюша…

И л ь я. Культура, как же!

Быстро уходит к себе.

А н ф и с а (прижалась к руке Александра). Спасибо, Саша…

Стон из комнаты  И л ь и.

А л е к с а н д р. Что это?

А н ф и с а. Опять Ксению бьет…

А л е к с а н д р. Как — бьет?..

А л е к с а н д р  бросился к двери, стучит, срывает запор. Выскакивает К с е н и я, убегает. И л ь я  прислонился к дверному косяку. А л е к с а н д р  засунул руки о карманы. Стоят.

А н ф и с а. Саша…

А л е к с а н д р  отходит от  И л ь и.

И л ь я (в спину Александру). Подзаборник. (А л е к с а н д р  замер на ходу.) Двадцать лет на нашей шее.

А л е к с а н д р. Да черт меня возьми совсем!.. (Идет к своим чертежам, быстро скатывает их.)

А н ф и с а. Саша…

И л ь я. Пусть! Пусть уходит! Дышать легче!

А н ф и с а. Саша… А как же я?..

А л е к с а н д р  остановился. Возвращается с работы  К л а в д и я, большая, решительная.

К л а в д и я (окинув всех взглядом). Что за хай?

А н ф и с а. Клава, он уйдет!..

И л ь я. Пусть убирается!

К л а в д и я. Ну ты, стервятник, полегче! (Ловко сунула кулаком — Илья согнулся.) Валяй в свою конуру!

И л ь я. Холера… Язва… Старая лошадь!

К л а в д и я  снова повернулась к нему. И л ь я  поспешно захлопнул дверь.

К л а в д и я. И чем только не приходится заниматься женщине с высшим образованием!.. Саша, толстовец, с хамьем же надо по-хамски. Анфиска, дай пожрать. (Протягивает Анфисе сверток, целует.) Тебе. Что у нас стряслось? Кто там ревет? Ксения? Понятно.

А л е к с а н д р. Я подумал… Я строю вот это… А потом в таких домах какой-нибудь Илья…

И л ь я (приоткрывая дверь). Ксень… Ксеня!..

К л а в д и я  взглянула — И л ь я  тут же скрылся.

К л а в д и я. Это Ксения виновата!

А л е к с а н д р. Чем она виновата?..

К л а в д и я. Терпит — вот и виновата.

И л ь я (приоткрывая дверь). Ксенька!..

К л а в д и я  не обратила на него внимания, и дверь захлопнулась не так быстро.

К л а в д и я. И любит его больше, чем вообще любить положено.

И л ь я (распахнув дверь). Ксенька, стерва! Ты почему не раздеваешься? Я тебе муж или не муж?..

К с е н и я  покорно идет. Дверь захлопнулась.

Занавес

Двор у дома  Ж у р а в л е в ы х. За забором — огород соседей. Впереди улица. За ней гладь озера и отлогие горы, покрытые лесом. По противоположному берегу пробегают трамваи, соединяющие разорванные части города. Видны трубы заводов. Осень. Теплый вечер. А н ф и с а  у корыта стирает гору белья. В а с и л и й  сидит на лавочке возле дома, чистит ружье. По двору шатается  И л ь я.

И л ь я (зевает). О-хо-хо!.. Терпеть не могу ночных смен. А людям в ночь. Между всем прочим, ночные смены вредны для здоровья. Что вы молчите, Василий Николаевич?

В а с и л и й. Ружье разговору не любит.

И л ь я. Так оно не заряжено.

В а с и л и й. Говорят, раз в жизни и незаряженное может выстрелить.

И л ь я. Тоска. Даже поговорить не с кем. Да и говорить не о чем.

В а с и л и й. То-то и оно.

И л ь я. А что бобры ваши? Как на них директор отреагировал?

В а с и л и й. Нормально отреагировал.

И л ь я. Бобры… Знаю, о чем разговор был.

В а с и л и й. Ну и что?

И л ь я. Не выгорело? Знаю, что не выгорело. О том надо было помнить, что меня на заводе ценят. И гравер я был первостепенный, и многое другое могу. Вот так, стало быть.

В а с и л и й. Нет, Илья, до первой статьи тебе далеко.

И л ь я. Однако мои работки на выставку-то пошли.

В а с и л и й. Выставка не долго живет.

И л ь я. Так и человек не больно вечен.

В а с и л и й. После человека дела остаются.

И л ь я. Либо останутся, либо нет… Я вам, Василий Николаевич, советик подкину, уж если вам хочется в веках утвердиться. Взглянул я на вашу последнюю работу по стали — не хватает ей кой-чего.

В а с и л и й. Дельный совет отчего не выслушать.

И л ь я. И горы там, и лес — живо все так стоит. И дымок из труб заводских… Отсюда, с нашего крылечка, картинку писали? Вдохновение, так сказать, без затрат.

В а с и л и й. Ты не виляй, ты говори.

И л ь я. Между всем прочим, всякие вопросики возникают. Задумается кто: зачем это у него лес около завода редкий? Намекает, что тайга гибнет? А дымок из труб? Критикует директора за то, что дымоуловители не ставит?.. А чтоб не возникало ничего такого, и нужно-то немного: дымка поменьше, лесу погуще… Ты ружье-то, между всем прочим, подальше малость!

С улицы входит  П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а.

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Увезли Кузьминишну на «Скорой помощи».

В а с и л и й. Совсем плохо?

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Совсем. Квартирантка ихняя с ней поехала.

И л ь я. Елена? А Кузьма где?

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. В баню, говорят, пошел.

Уходит в дом.

И л ь я. Василий Николаевич!

В а с и л и й. Ну?

И л ь я. У Кузьмы можно будет дом купить. Кузьминишна умрет, Кузьма один — зачем ему дом с таким огородом?

В а с и л и й. Вылечат человека.

И л ь я (убежденно). Умрет.

В а с и л и й. Тьфу!

И л ь я. Кузьма выпить любит, его можно насчет дома уговорить… тесновато у нас. Ну, хоть я с Ксеней перейду, Анфиску с собой возьму… А огород вместе. Заборчик промеж них снесем — и одно, стало быть, хозяйство.

В а с и л и й. Ну-ну… (Чистит ружье, осматривает дуло, и опять Илья будто под выстрелом.)

И л ь я (переходит на другое место). Или квартирантов пустим. Вон Неплоховы сами на кухне живут, а четыре комнаты сдают, и сотню в месяц за них чистенькими.

В а с и л и й. Шкурником прикидываешься? Зачем?

И л ь я. Огород — под клубнику… Между всем прочим, такой-то семьей, как наша, миллионерами можно стать. Баб сколько, да нас трое, да если Сашка женится…

В а с и л и й. Неймется, значит, в миллионеры выйти… А потом?

И л ь я. Жить буду.

В а с и л и й. А сейчас не живешь?

И л ь я. Машину куплю, мебель зеркальную, на юг поеду И всякое такое прочее… нельзя?

В а с и л и й. А работать?

И л ь я. А зачем тогда работать?

В а с и л и й. Ну-ну…

И л ь я. А что? Думаешь, миллиона не смог бы растратить?

В а с и л и й. Не смог бы.

И л ь я. Это почему?

В а с и л и й. Раскулачили бы.

И л ь я. Да перестаньте, Василий Николаевич, ружьем баловаться… Шутите все.

В а с и л и й. Не шучу. Я бы тебя и раскулачил.

И л ь я. Родственнички… Уйду от вас. Сам у Кузьмы дом куплю.

С улицы слышится песня. Появляется  К у з ь м а, под мышкой березовый веник.

В а с и л и й. С легким паром, сосед.

К у з ь м а. Сердечно благодарствую.

Из дома выходит  П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а.

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Здравствуй, Кузьма.

К у з ь м а. То есть — мое нижайшее почтение соседке Прасковье Федоровне.

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Слышь, Кузьма… Старуху твою в больницу повезли.

К у з ь м а. Это как — повезли?

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Ну — сердце ей схватило. «Скорая помощь» увезла.

К у з ь м а. То есть я не понимаю. А огород кто копать будет? Картошку-то копать надо!

Подходит  Е л е н а.

Е л е н а. Дядя Кузьма…