Сергей Носов - Выпуск 3. Новая петербургская драматургия Страница 31

— Ну что же, — сказал див и вздохнул так, что пришла песчаная буря и окончательно погребла город, — ты этого хотел…

И сын купца закричал от дикой боли — ему показалось, что его разорвали надвое. И див закричал так, что земля начала подниматься, как волны, и из ее разрывов вырос огонь, и небо почернело от дыма.

И юноша стал дивом, и див стал юношей. И каждое движение одного причиняло другому нестерпимую боль, а каждая мысль вонзалась, как молния.

И они забыли о том, кто они. И там, где они проходили со стонами и плачем, оставалась пустыня, и реки иссякали, и все живое сгорало.

Много лет прошло, и в один из дней сын купца пришел на берег моря и увидел лодку. Он сел в лодку и страдания его окончились…

Игорь Шприц

ИОСИФ ПРЕКРАСНЫЙ

Адам

Лилит

Император

Иосиф

Сталин

Коба

Сосо

Амур

Действие первое

Внутри объема сцены находится еще один объем — внутренность гигантского параллелепипеда без окон, нечто вроде большой камеры, передним торцом открытой в зрительный зал. В боковых стенах по две двери, ведущие в боковые кельи. Объем келий обозначен, но не до конца, их истинные размеры могут быть велики. В дальнем углу весь объем сверху вниз протыкает малой своей частью Труба гигантского размера. Лишь некоторое время спустя понимаешь, что это фановая Труба. Как и во всякой уважающей себя фановой трубе, в ней есть лючок, вернее люк, тоже очень большой.

Слабо освещенная сцена пуста. Беззвучно отворяется люк на Трубе, и из люка сверху вниз соскальзывает как по желобу нагое тело Иосифа. Он без сознания и без движения лежит некоторое время, затем начинает подавать признаки жизни.

Из своей кельи в ночной рубашке выходит Адам, брезгливо обходит лежащего Иосифа, стучит в дверь кельи Лилит.

ГОЛОС ЛИЛИТ. Я одна.

Адам заходит в келью Лилит. Тишина. Из своей кельи, в ночной рубашке и колпаке, появляется Император. Он подходит к двери Адама, стучит. Тишина. Император направляется к келье Лилит, но по пути приседает на корточки и изучает лицо Иосифа. Затем Император стучит в дверь к Лилит.

ГОЛОС ЛИЛИТ. Я не одна!

Император ожидает, ходя кругами по залу. Спустя некоторое время Адам выходит от Лилит.

АДАМ. Доброе утро.

ИМПЕРАТОР. Доброе утро. Как переспалось?

АДАМ. Спасибо, хорошо.

ИМПЕРАТОР. Ну-ну. (Стучит в дверь кельи Лилит.)

ГОЛОС ЛИЛИТ. Я одна!

Император заходит к Лилит. Адам подходит к лежащему Иосифу, осматривает его и вновь уходит к себе. Иосиф медленно приходит в чувство, с трудом встает. Видя свою наготу, библейским жестом прикрывает себя. В это время Император выходит от Лилит.

ИМПЕРАТОР. Доброе утро. (Иосиф молчит.) Доброе утро. (Кричит в ухо Иосифу.) Доброе утро!

ИОСИФ. Доброе утро.

Удовлетворенный Император уходит к себе. Иосиф медленно обходит зал. Из своей двери, потягиваясь, выходит обнаженная ЛИЛИТ. Она замечает Иосифа, передразнивает его библейскую позу и смеется.

ИОСИФ. Доброе утро.

ЛИЛИТ. Доброе утро, добрый человек.

ИОСИФ. Извините, я не одет.

ЛИЛИТ. Вам это мешает? Я тоже голая. Здесь некого стесняться, мы ведь одни. Да что вы все вертитесь, это неприлично — показывать зад даме, вы же не обезьяна. Даме чресла интересно… А-а, тупенький… (Уходит к себе.)

Выходит Император, одетый для утренней прогулки. Он неторопливо прохаживается по залу и натыкается на Иосифа.

ИОСИФ. Доброе утро.

ИМПЕРАТОР. Мы уже здоровались, милейший. Сколько можно… И потом — оденьтесь, здесь нет любителей мужского тела. Неприлично ходить обнаженному перед одетыми людьми. Либо все голые, либо все одетые. Здесь вам не публичные бани.

ИОСИФ. Где я?

ИМПЕРАТОР. Вы здесь.

ИОСИФ. Здесь — это где?

ИМПЕРАТОР. Любопытство голого — это голое любопытство. Каламбур. Я еще раз вам говорю — оденьтесь. Вон ваша келья — там все для вас приготовлено. Ступайте. (Продолжает прогулку.)

ИОСИФ. Это монастырь?

ИМПЕРАТОР. Да, это монастырь.

Иосиф уходит в указанную келью. Император прогуливается. Появляется Лилит.

ЛИЛИТ (целует Императора). Милый, сегодня ты был особенно хорош. Царственно хорош. Вылитый Зевс в обличье быка.

ИМПЕРАТОР. С рожками. Все льстишь, стерва. Не можешь не уколоть.

ЛИЛИТ. Я не вру. В твоих объятиях я вновь чувствую себя юной и непорочной. Твоя Лилит. (Целует Императора.) Вечно твоя Лилит. Я хочу от тебя ребенка.

ИМПЕРАТОР. Свежая идея. В твоем-то возрасте. Умора. Позабавишься и выкинешь как старую игрушку. Нет, уволь. Давай-ка погуляем молча.

ЛИЛИТ. Ты меня не любишь. (Вышедший Адам присоединяется к прогуливающимся.) Адам, повлияй на него — он отказывается подарить мне дитя! Это самое горькое, что может услышать женщина из уст любимого.

АДАМ. Я с трудом терплю вас обоих, но как только вы начнете еще и плодиться — мое терпение лопнет. Я убью твоего ублюдка еще до рождения — это я тебе обещаю.

ЛИЛИТ. Ты мужлан и скотина! Я для тебя всего лишь инструмент, на котором ты одним пальцем играешь свои идиотские гаммы — тык-тык-тык! Тык-тык-тык! Тьфу!

ИМПЕРАТОР. Не трогай ты его, не видишь — нервничает.

ЛИЛИТ. Подумаешь — новенький! Не в первый раз.

ИМПЕРАТОР. Может быть, это последний. Адам взволнован, Адам ждет.

АДАМ. Заткнись, сволочь.

ИМПЕРАТОР. Сколько раз я просил тебя не хамить мне! Ты дождешься — я снова проучу тебя!

АДАМ. Что слышу я? Чего же ждать нам? Учи! (Пауза.) Недоучка.

ЛИЛИТ. Мальчики! Ну перестаньте же! Сколько можно! Одно и то же! Постыдились бы гостя. (Вся троица останавливается перед кельей Иосифа.) Мужчина! Мужчина! Куда вы там запропастились? Мы ждем вас. Выходите же, не будьте такой букой. Здесь вас никто не укусит и не съест. Ау-уу!

Иосиф выходит из дверей. На нем простая одежда — черные брюки, заправленные в мягкие полусапожки, белая рубашка. Вообще-то он постоянно слегка небрит.

ЛИЛИТ. Ну, здравствуй, милый! (Обнимает и целует Иосифа. Пауза.)

ИМПЕРАТОР. Как тебя зовут? (Иосиф молчит.)

АДАМ. Как тебя зовут?

ЛИЛИТ. Не бойся нас, скажи нам свое имя.

ИОСИФ. Зачем оно вам?

ИМПЕРАТОР. Если вдуматься, оно нам вроде бы и не к чему.

АДАМ. Так удобнее, и не надо голову ломать.

ИМПЕРАТОР. Не пугай мальчика, а то он подумает, что мы ему голову ломать будем. Нет, так мы поступаем только в самых крайних случаях.

ЛИЛИТ. Если не скажешь, мы все равно придумаем кличку. Можем обидную. Что бы ему такое придумать? (Осматривает Иосифа со всех сторон.) Смотрите, у него левая рука сухая! Сухорукий! Сухорукий! Я первая придумала! (Иосиф дает Лилит пощечину.) За что? За что он меня? (Плачет.)

АДАМ. Ну, наконец-то! Видит Бог, он первый начал! (Профессионально избивает Иосифа.) Сволочь! Скотина безродная! Тебя! Никто! Не трогал! Имя! Спросили! Гордыня! Гордыня! Гордыня! (Садится верхом на поверженного Иосифа и держит его за волосы.)

ЛИЛИТ. Не бей его так сильно! Зубки не повреди! Ну прошу тебя!

ИМПЕРАТОР (бьет Иосифа ногой). Скотина. Смерд. Женщину по лицу!

Лилит садится на корточки и жадно наблюдает за Иосифом.

АДАМ. Имя! Имя, подонок! Имя, или я убью тебя!

ИОСИФ (мыча). Иосиф… (Чей-то стократ усиленный шепот повторяет «Иосиф!»)

ЛИЛИТ. Иосиф! Какое красивое имя — Иосиф! Давно у нас не было Иосифов. Как лучше — Сухорукий Иосиф или Иосиф Сухорукий? (Ощупывает Иосифа.) Слава Богу, главное у него не отсохло.

ИМПЕРАТОР. Зубы тоже вроде все целые.

АДАМ. Осторожно, укусит. (Встает с Иосифа, подает ему руку.) Вставай, Иосиф. Добро пожаловать в наш монастырь. Меня зовут Адам. Извини за резкость. Если бы не твоя пощечина, я бы сдержался. А впрочем, ты был в чем-то прав! (Закатывает пощечину ЛИЛИТ.)