Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного Страница 35

Иван. Объявить: удел Воротынских Новосиль, Одоев, Перемышль и центр того удела Воротынский – переиначить, сиречь отнять в казну.

Малюта. Государь, в сыск поступила бумага от одного из слуг князя Михайла Воротынского. Сказано, что князь Воротынский хотел тебя, царя, очаровати и добывал на тебя, царя, баб шепчущих.

Иван (гневно). Змий проклятый! Объявить: Михайло Воротынский обвинен в колдовстве и измене. Изымати его и связано привести и передо мной поставити повелеваю.

Малюта. Исполним, государь. Вызовем из Серпухова в Москву, дорогой возьмем.

Иван. Я как приеду в Москву, сам допрошу колдуна и изменника. Надобно указать всем неразумным, что есть самодержавие, самодержец. В Индии, читал я, местный хан ездит на людях, хоть имеет много слонов и хороших жеребцов. Так надобно держать самодержавную власть. Боже, Боже, спаси милостивый, дай мне, Господи всякого человека убить, изменившего мне и отечеству. (Крестится и уходит в сопровождении Малюты.)

Иван. Говори, раб, как было. Ты, Умной, пиши все в сыскное дело.

Умной. Исполним, государь.

Слуга (кланяется). Государь-царь и великий князь Всея Руси, бьет челом тебе холоп твой Алешка Хвост, уведомляет. В нынешнем годе, августе двадцать шестого, как стали благовестить к заутренней, я, холоп твой, пошел к заутренней и стал на улице воротишки отворять. И ворота не отворяются. Я пошел на улицу другим двором, и смотрю, воротишки мои связаны большой и малой веревкой пеньковой, и у колодца веревка оторвана. И перед малыми воротами у самых ворот – неположенные голики венечные.

Умной. Говори ясней, раб.

Слуга Алешка Хвост. То с умыслом меня заперли, чтоб не ведал, что делается. А на князевых подворьях князь Михайло Воротынский собрал во множестве баб ворожить, баб шепчущих. Я собрал сторонних людей, и они то ведали. И я им заявил.

Иван. Князь Михаил Воротынский, се о тебе свидетельствует слуга твой, что меня хотел счаровать колдовством и добывал на меня баб шепчущих ворожить.

Воротынский. Не колдовал, о царь, я, и не привык я от прародителей, предков своих, колдовать, чаровать и в бешенство верить. Лишь хвалить Бога единого и Троицу славну, и тебе, царю и государю своему, служити верой.

Умной. Признаешь ли раба своего, слугу?

Воротынский. Сей клеветник истинно мой раб есть. Он убежал от меня, меня обокрав. Не подобает тебе, царь, всему верити, и свидетельство от такового приимати, яко от злодея, и от предателя, лжеклевещущего на меня.

Иван. Иные в войске и народе тебя называют главным посрамителем Девлет-Гирея. Ты ли тому поучал через людей своих?

Воротынский. Не поучал я, царь, говорить. Сами от себя.

Малюта. Знаешь ли, уход крымцев есть прежде прочего перст Божий, судьба, благословляющая царя нашего великого Ивана Васильевича. Ты ж про свое воинское мужество и личное дарование воеводы повсюду велел кричать да про храбрых ратных людей твоих.

Воротынский. Царь великий, все, что мое, с ратными людьми моими отдам на служение царю и отечеству.

Иван. Шут, храбрый Михайло Воротынский добро ли воевал?

Шут (поет). Поехал Михайло воевати на добром коне – на собаке, шубенка жеребячья, ожерелье поросячье. Шубенка заржала, а ожерельце захрюкало. (Смеется. Вокруг смеются.)

Иван (тоже смеется). Видишь, и шут признает твою храбрость, Михайло Воротынский. А о храбрости той ты немало возгордился. Ты, князь Михайло Воротынский, аки Исакий затворник, через гордыню свою соблазнен был бесом и попал во власть ликующих бесов. Сделался ты по бесовскому желанию колдуном и изменником царю своему и отечеству. (Гневно.) Повелеваю сего изменника и колдуна положить связанного на дерево, жечь меж двух огней. (Палачи кладут Воротынского на дерево меж огней. Воротынский стонет и кричит от боли.) Чаровал ты али не чаровал? Отнимите-ка его от огня.

Воротынский. Ведает, государь, то Бог и твое величество, как тебя Бог вразумит.

Иван (гневно). Жгите его! Я на него, Михайло Воротынского, давно неприязнь имею, еще как сослал с семьей в Белоозеро. Однак за поручительство тогдашней знати, бояр, также и собаки бешеной Курбского, возвратил его в Думу, а отныне уж не возвращу. (Нервно ходит.) А княжна Марья Одоевская его предпочла, не меня, царя! (Гневно.) Малюта, повелеваю расстрелять из ручниц жену изменника Воротынского Марью, княгиню Одоевскую, и двух мальчиков, сынов его. Чтобы семени для мести не осталось!

Малюта. Исполним, государь.

Иван. Также и родичей: Никиту, князя Одоевского с детьми и жену. (Гневно кричит.) Всенародно погубить, чтоб весь род их погиб! (Нервно ходит.) Никиту Одоевского замучить – протянуть, продеть сквозь грудь его сорочку. (Дико смеется.) Через грудь его ту сорочку дергать туды и сюды. Так, чтоб он вскорости в мучениях скончался. Я сам явлюсь как главный палач к палачам. (Оглядывается на Воротынского.) Сей же колдун и изменник Воротынский кричать чего-то перестал. Видно, угольки потухли. Надо бы подогреть, подгрести жезлом горячих угольков под тело. (Подгребает жезлом горящие угли.)

Умной. Государь, видел ли ты родичку, девицу Анну Васильчикову?

Иван. Васильчикову я повидал и возжелал. Потому в захотение пришел пояти за себя, аки велику государыню.

Умной. То радостно мне и роду нашему, государь милостивый.

Иван. Малюта, вот тебе в сыскные дела помощник вместо того дурака Васюшки Грязного, преемник Василий Иванович Умной-Колычев. Готовь, Умной, помолвку мою с Анной Васильчиковой.

Умной. С великим усердием, государь милостивый! Брат мой Григорий Колычев усердно тебе служить хочет.

Иван. Малюта, назначить Григория Колычева руководить Стрелецким приказом с окладом двести рублев. Ивану Колычеву – сто рублев. Шестерым другим Колычевым – оклады от тридцати пяти до семидесяти рублев. По дворовому списку Назарий Борисович Васильчиков и Григорий Борисович Васильчиков получают небольшой оклад – пятьдесят рублев. Ныне более сделать – по сто рублев.

Малюта. Исполню, государь, укажу Годунову в Казенный приказ.

Иван. Братья мои царской невесты Васильчиковой чтоб получили те громадные поместья в Шелоне, владельцем которых доныне был Васюшка Грязной.

Малюта. Как велишь, государь, так сделаем.

Иван. Свадьбу мою сыграем в октябре. Хотел позже, дел много, однако поспешу. По церковным правилам совершать брак не положено с четырнадцатого ноября до января – Рождественский пост. Поскольку по церковному канону пятый брак незаконный, отпразднуем в узком кругу ближних дворовых людей. Также готовьте, Малюта, новую свадьбу сына моего царевича Ивана с дворянской девицей Петровой-Соловой.

Малюта. Исполним, государь. Велю составить свадебные разряды.

Иван (смотрит на Воротынского). Чего-то колдун да изменник затих. Не причитает более.

Малюта. Обгорел в огне, государь. Он уж, государь, полумертв, едва дышит.

Иван. Отвести его в темницу на Белоозеро. Объявить повсеместно на крестах: князь Михайло Воротынский уличен в чародействе, измене отечеству и умысле извести царя. Сочинителям придворных песен, придворным скоморохам велеть готовить к торжествам помимо прославляющих песен также песни о опале и измене Михайла Воротынского. Первая награда – пятьсот рублев из казны, вторая – двести рублев!

Малюта. Исполним, государь.

Иван. Малюта, готовь торжества по случаю победы, которую мы одержали над Девлет-Гиреем. (Уходит.)

Первый (умиленно). По случаю победы над басурманством площадь Пожар-на-рву ныне Красная и торжественная.

Второй. Царя с боярами да митрополита с иереями ждем у Лобного места. Когда еще в один день столько знатных повидаешь?

Первый. Где ноне государь?

Второй. У Пречистой, у Сретенки встретил его митрополит с крестом, и чудотворны образа, и архиепископы, и иереи, и естественный чин.

Третий. У Пречистой лишь иереи встретили, а митрополит тут у Фроловских ворот встретил со всем освященным собором. Достойно пропев вселенский собор, пошли на молитву.