Федор Сологуб - Собрание пьес. Книга 2 Страница 37

Она. Зато завтра я поведу вас на дикий утес, где растут дивные горные фиалки, покажу вам, как играет заря на обагренных ею снегах, возведу вас на такие высоты, от которых голова закружится.

Человек земли. Да, покажите мне все это, — весь ваш мир, которого вам довольно и который должен быть очаровательным, чтобы быть достойным вашей любви.

Она. О, вы смеетесь надо мною!

Человек земли. Как вы можете это думать! Я восхищен вами, и для меня будет счастием увидеть, что вас держит на этих диких высотах, вдалеке от света и от людей. А он, ваш господин, отпустит вас со мною?

Она. Когда я одна ухожу далеко от дома, он боится немного, как бы я не сбилась с пути или не упала в пропасть. Но я знаю здесь все тропинки.

Человек земли. А если вы пойдете со мною?

Она. Тогда он будет меньше беспокоиться. Он любит меня и верит мне.

Человек земли. А вы как могли его полюбить?

Она. Мудрость его и страданья покорили меня. Когда вы с ним поговорите, вы сами полюбите его. Его нельзя не любить.

Слуга опять подходит.

Слуга. Хозяин ждет.

Она. Пойдемте.

Действие второе

Ясный день. Там же. Она, Он и Человек земли.

Человек земли. Вы только мечтаете о преображении жизни, мы ее преображаем. Вы мечтаете о человеке, который еще не родился, а мы… Да вот, когда в будущем году осенью вы спуститесь в ту долину, вон там, вы ее не узнаете, такая там будет жизнь, такое движение.

Он. Нет, вы только умножаете вещи и потребности, а человек, водимый вами, идет назад.

Человек земли. Вперед! Мы ведем человека путем материального прогресса. Это — единственно верный путь. А то, что вы называете духовными ценностями, это нередко только болтовня, порою даже вредная для общества.

Он. Дикарь, управляющий машинами, — вот ваш современный человек.

Она. Но разве наш гость похож на дикаря?

Он. Милая, ты права. Не следует так много спорить с гостем. И к чему? Ни в чем нельзя убедить. Работа ждет меня, я ухожу к себе. Вечером будем снова беседовать. (Уходит.)

Человек земли. Пора. Так незаметно прошла эта неделя! Я совсем забыл о том, что меня ждут, что обо мне беспокоятся и меня ищут.

Она. Мне грустно, что вы уже уходите. Я всегда буду вспоминать эти дни, когда вы были с нами.

Человек земли. Неужели я не смог вас убедить, и все мои слова были тщетны? Неужели я уйду один, а вы останетесь здесь, на этой угрюмой и ужасной высоте?

Она. Я не должна слушать вас. И все же слушаю, хотя вы говорите о том, чего презреннее нет в человеческих делах — об измене.

Человек земли. Измена! Что вы называете изменою?

Она (смущенно). Измена — это когда обманывают доверие, нарушают долг верности. Кто-нибудь в тебя верит так сильно, так безмерно, и вдруг ты его обманешь.

Человек земли. Каждый должен быть верен прежде всего себе самому. Только на себя надеешься, на себя полагаешься с достаточною уверенностью, и вот если сам себя обманываешь — это горшая измена.

Она. Но если отдаешь себя добровольно и радостно?

Человек земли. Измена в том, что вы томитесь здесь. Это — измена против вас самой, против вашей молодости, против вашей красоты, против всего того прекрасного, что в вас заложено. Всем этим вы сами могли бы наслаждаться, всем этим наслаждались бы другие. Но вы и от себя, и от других скупо прячете все данные вам судьбою сокровища. Вот эта измена…

Она. Умоляю вас, оставимте этот разговор.

Человек земли. Когда я вижу вас, я не могу говорить ни о чем ином. Я люблю вас, — могу ли я не говорить об этом? Вся душа моя истекает любовью к вам, и я чувствую, что не могу оставить вас здесь.

Она. Зачем вы говорите мне об этом? Ведь это же бесполезно!

Человек земли. Почему бесполезно?

Она. Я не могу уйти отсюда, я должна быть с ним.

Человек земли. Должна, должна! Кто научил вас этому скучному лицемерному слову?

Она. Мне с детства внушили понятия чести и долга.

Человек земли. И напрасно вы всему этому поверили! Человек никому ничего не должен. Если у человека и есть обязанности, то перед самим собою, — только. Больше ни перед кем, ни на земле, ни на небе. Сам человек созидает свое счастие, сам и для себя.

Она. Но ведь в душе заложены эти благородные чувства долга, обязанности, благодарности!

Человек земли. Благодарности за что? За этот плен? За скудость и скуку этой жизни?

Она. За любовь, мудрую и светлую, за это прекрасное стремление вперед и вверх.

Человек земли. Все эти прекрасные и бесплодные чувства, — чем они лучше первоначального, верного, единого неложного чувства — любви к себе самому? Подумайте о себе.

Она. Только о себе? Но ведь его я так любила!

Человек земли. Он, мудрый и справедливый, должен радоваться вашему счастью. Ваша радость должна его веселить. Подумайте о том, что там, внизу, нас ждет деятельная, прекрасная жизнь. Все богатства земли я брошу к вашим ногам, чтобы украсить и достойно увенчать жизнь прекрасной моей царицы. Венцом моей деятельной и суровой жизни будет ваша радость, ваше счастье.

Она. Мое счастие! Но ведь я была так счастлива здесь!

Человек земли. Разве это — счастие?

Она. Я была так спокойна!

Человек земли. Вот это, пожалуй, верно. Но здесь вас окружал покой могилы. Я рад, если мне удалось разрушить эти могильные чары, это лживое обаяние мертвенной мечты.

Она. О, зачем вы пришли к нам? У вас так много жизни и счастья там, на земле, — сюда зачем вы пришли? Чтобы нарушить наш покой?

Человек земли. Да, для этого. Я пришел к вам, как Орфей к Евридике, чтобы вывести вас из этого неживого мира.

Она. Евридика была счастлива в стране блаженных. Орфей напрасно потревожил ее. И не удалось же ему вывести Евридику.

Человек земли. Люди нашего времени отважнее и удачливее этих сказочных героев. Но вы не рады моему приходу? Так я сейчас же уйду.

Она. Нет, не уходите. Или да, лучше уйдите. Нет, нет, останьтесь! Боже мой, я ничего не понимаю, что со мною, что во мне!

Человек земли. И вы меня любите?

Она. Зачем вы меня об этом спрашиваете? Что я могу вам сказать?

Человек земли. Любите?

Она. Не надо спрашивать. Не надо говорить. (Из ее глаз льются слезы, но глаза ее радостны, и все лицо ее светлое.)

Человек земли. Да, не надо говорить. Я знаю, вы меня любите. Ваши глаза не умеют лгать.

Она. Я ничего не умею, только любить.

Человек земли. Милая, вы меня любите?

Она (смущенно улыбаясь). Если вы сами знаете, зачем спрашивать?

Человек земли. Хочу от вас услышать сладкое слово. Хочу.

Она. Вы умеете хотеть. Ваша воля подавляет мою. Мне тяжело, но и сладко. Зачем, зачем заставили вы меня полюбить вас?

Человек земли. Ты любишь меня! О милая моя, пойдем со мною. Мы должны быть вместе. Этого требует правда нашего чувства и свобода наших душ. Иди за мною, со мною!

Она. Как могу я решиться на это? Над безднами вознесена моя любовь, — и я боюсь, боюсь! Я знаю эти бездны, я смотрела в них часто.

Человек земли. Со мною ты ничего не должна бояться.

Она. Какая радость — любить! И какая печаль!

Человек земли. Люби меня, люби, моя милая! Ничего не бойся. Радостно любить, — это ты хорошо сказала. Но откуда же в тебе эта печаль?

Она. Мне жаль его. Как я его оставлю? Возможно ли это?

Человек земли. Он не станет тебя удерживать. Он сам поймет.

Она. Такая печаль! Но почему-то мне легко. Так странно легко, точно я переживаю дивный сон. В груди моей радостно трепещут жаркие надежды!

Человек земли. Как же может быть иначе! Разве ты не знаешь, что только любовь должна царить на земле? Где любовь, там радость, там надежды.

Она. Мне тяжело и страшно, когда я вспомню, что надо сказать ему.

Человек земли. Не будем откладывать этого, пойдем к нему и скажем.

Она. Нет. Я еще не готова к этому разговору.

Человек земли. Тогда я пойду к нему один.

Она. Нет, нет! Я сама должна сказать ему все.

Человек земли. Мне надо торопиться. Я и так пробыл здесь слишком долго. Я не могу дольше медлить здесь. Пойдем к нему.

Она. Тише! Кто-то идет… Это он сам идет сюда.