Юрий Поляков - Чемоданчик: апокалиптическая комедия Страница 4

СОНЯ. Эдик!

ЭДИК (выглядывая с опаской). Кто это?

СОНЯ. Муж!

ЭДИК. Кошмар!

СОНЯ. У тебя три минуты, чтобы исчезнуть.

ЭДИК. Почему так мало?

СОНЯ. Не лезь в мою семейную жизнь!

Михаил выходит из спальни. Он снял китель, оставшись в брюках и майке.

МИХАИЛ. Шушукаетесь!

СОНЯ (отпрянув от двери). Нет… я… хотела…

МИХАИЛ. Вот, на твоих потачках террорист вырос.

СОНЯ. Иди, иди… Я сейчас…

МИХАИЛ. Не могу. Трясет. Надо сначала пожрать.

СОНЯ. Хлеб кончился…

МИХАИЛ. Бардак! Ни борща, ни хлеба…

СОНЯ (с надеждой.) Может, в магазин сбегаешь?

МИХАИЛ. Обойдусь. Давай что есть!

Соня хлопочет. Михаил включает телевизор. Экран остается темным.

МИХАИЛ. А что с ящиком?

СОНЯ. Федька хотел 4D сделать.

МИХАИЛ. Из этой рухляди? Хотя… наш Кулибин может. В прадеда Василия пошел. Тот всей деревне ходики чинил. Генетика!

Бьет по ящику кулаком, экран остается темным, но слышен голос диктора.

ГОЛОС ДИКТОРА. Визит президента России в Японию внезапно отложен. Пресс-секретарь главы государства Мурена Шептальская объяснила, что в одном из московских роддомов в рамках предвыборной кампании должен вот-вот появиться 150-миллионный россиянин. (Звук прерывается.) Во Франции протестующие фермеры повалили Эйфелеву башню… (Звук совсем пропадает.)

МИХАИЛ. Ага, запрыгали!

СОНЯ. Кто запрыгал?

МИХАИЛ. Кто надо. А Шептальская — голова. Ловко вывернулась. Надо выпить. Такое событие — 150-миллионный соотечественник наружу лезет.

СОНЯ. Кончилась.

МИХАИЛ. Как это?! Соль, спички, хлеб и водка должны быть в доме всегда.

СОНЯ. А ты забыл, сколько выхлебал, когда банк «Щедрость» лопнул!

МИХАИЛ. Ну, выпил. Не каждый день теряешь все, что нажил. Купила бы!

СОНЯ. Закрутилась.

МИХАИЛ. Хозяйка из тебя как бюстгальтера портупея.

СОНЯ (с сарказмом). Сбегаешь или обойдешься?

МИХАИЛ. Сбегаю. (Подходит к двери ванной.) Смотри женилку не смыль, влюбленный пингвин! Вернусь — выпорю.

Михаил набрасывает на себя плащ с капюшоном, закрывающим лицо.

СОНЯ. Разве на улице дождь?

МИХАИЛ. Гроза.

Уходит. Соня бросается к двери ванной.

СОНЯ. Эдик, скорее, у тебя пять минут. Магазин в соседнем подъезде.

Возвращается муж, попутно спотыкается о баллон.

МИХАИЛ. Ч-черт!

Соня отскакивает от двери.

СОНЯ. Забыл что-нибудь?

МИХАИЛ. Забыл. А что это там за фигня?

СОНЯ. Ах, баллон! Я же говорила: тараканов морили. Вечером заберут.

Михаил достает из тумбочки кобуру, проверяет пистолет, кладет в карман, берет чемоданчик.

МИХАИЛ. Выйдет — не бей! Меня дождись.

Михаил уходит. Соня стучит в дверь ванной.

СОНЯ. Скорее! Скорее!

Эдик осторожно выглядывает. На голове у него прозрачная душевая шапочка, вокруг бедер повязано полотенце.

ЭДИК. Боже, как в плохом водевиле!

СОНЯ. В водевилях не убивают. А у Миши табельный пистолет.

ЭДИК. Господи, за что? И ты так спокойно об этом говоришь!

СОНЯ. Поживешь пятнадцать лет со спецназовцем и успокоишься.

ЭДИК. Где моя одежда?

СОНЯ. Вот!

Соня достает из-под дивана скомканную одежду.

ЭДИК. Как я пойду в этом по улице?

СОНЯ. Ты лучше думай, как живым до улицы дойти. Дуй вверх по лестнице! Там оденешься. Потом, когда он вернется, спустишься…

Грохот в прихожей.

ЭДИК. Что это?

СОНЯ. Вернулся! Лезь под тахту…

Эдик безуспешно пытается залезть под тахту.

ЭДИК. Тут узко.

СОНЯ. Выдохни и представь, что ты камбала.

ЭДИК. Как это?

СОНЯ. По Станиславскому.

Эдик заползает под тахту. Вбегает Михаил, безумно озирается, хватает кресло и тащит в прихожую.

СОНЯ. Что ты делаешь?

МИХАИЛ. Баррикадируюсь. Помогай!

СОНЯ. Зачем?

МИХАИЛ. Они оцепили дом.

СОНЯ (несет в прихожую стул). Кто? Почему?

МИХАИЛ (таская мебель в прихожую). Потом объясню. Бери Федьку и медленно выходи из подъезда с поднятыми руками.

СОНЯ. Почему с поднятыми?

МИХАИЛ. Иначе пристрелят. Где он?

СОНЯ. Одевается.

ГОЛОС ПО МЕГАФОНУ. Внимание! Дом оцеплен, на крышах снайперы. Сопротивление бесполезно. Выходить по одному с поднятыми руками.

СОНЯ. Что это, Господи?!

МИХАИЛ. Я тебе говорил — гроза… (Пытается сдвинуть тахту.) Пособи!

СОНЯ. Не надо! Развалится. (Не дает двигать тахту.)

МИХАИЛ. Плевать!

Вдруг сам собой оживает телевизор: на экране появляется генерал Строев.

СТРОЕВ. Майор!

МИХАИЛ. Капитан третьего ранга Стороженко, товарищ генерал!

СТРОЕВ. Майор, ты понимаешь последствия своего проступка?

МИХАИЛ. Так точно!

СТРОЕВ. Если президент узнает про твою выходку с кнопкой, тебе конец!

СОНЯ (в ужасе). Миша, ты подложил президенту кнопку?

МИХАИЛ. Скорее — свинью.

СТРОЕВ. Немедленно сдай оружие и казенное имущество! Тогда я смогу что-то для тебя сделать.

МИХАИЛ. Например?

СТРОЕВ. Похлопочу, чтобы выделили отдельную камеру.

МИХАИЛ. Я согласен.

СТРОЕВ. Ну и отлично!

МИХАИЛ. Трехкомнатная отдельная камера. На юго-западе.

СТРОЕВ. Майор, ты о чем?

МИХАИЛ. О моей квартире, которую ты, генерал, отдал своему племяннику.

СТРОЕВ. Пожалеешь!

МИХАИЛ. Не пугай!

СТРОЕВ. У тебя десять минут на размышление.

МИХАИЛ. А у тебя — пять. Кнопку не отдам! Привет начальству!

Телевизор гаснет. Слышен голос из мегафона.

ГОЛОС ПО МЕГАФОНУ. Готовность номер один! В случае сопротивления — огонь на поражение!

СОНЯ. Какая кнопка? Стороженко, что ты натворил?

МИХАИЛ. Тебе лучше не знать.

СОНЯ. А про какую квартиру вы говорили?

МИХАИЛ. Про ту, которую мы должны были получить в прошлом году.

СОНЯ. Но ты же сказал, очередь не движется.

МИХАИЛ. Движется. Да не туда. Ну я и накатал рапорт. Куда следует.

СОНЯ. Ты дурак, что ли?

МИХАИЛ (вздохнув). Верно батя говорил: начальству о бардаке докладывать — как свинье на грязь жаловаться. Рапорт замылили, меня сначала с очередным званием прокатили, а потом на медосмотре аритмию нашли. В последний раз сегодня дежурил. Но они меня еще вспомнят! Я их сам комиссую. Помогай!

Резко сдвигает тахту. Там лежит, прикрыв голову руками, Эдик.

МИХАИЛ. Это кто?

СОНЯ. Где?

МИХАИЛ. На полу.

СОНЯ. А-а… Я же сказала, тараканов морили…

МИХАИЛ. Не похож.

СОНЯ. Всякие бывают.

МИХАИЛ. А почему под тахтой?

СОНЯ. У них там гнездо, видимо.

МИХАИЛ. Возможно. А почему голый?

СОНЯ. Мылся, наверное.

МИХАИЛ. Выясним. Встать!

Эдик встает, придерживая полотенце на бедрах.

МИХАИЛ. Значит, в душе был он, а не Федька!

СОНЯ. Ну да…

МИХАИЛ. Почему врала?

СОНЯ. Я не врала. Ты сам так решил.

МИХАИЛ. Почему не возражала?

СОНЯ. Когда ты психуешь, спорить с тобой бессмысленно.

МИХАИЛ. Допустим. Где сын?

СОНЯ. На радиорынок уехал.

МИХАИЛ. Почему утаила?

СОНЯ. Ты рта не давал мне открыть: то стресс сними, то водки налей, потом мебель стал двигать…

МИХАИЛ. Разберемся. (Эдику.) Зачем мылся?

ЭДИК. Работа у нас вредная. После дезинсекции необходимо принять душ.

МИХАИЛ. Правдоподобно. Как вариант. Под диван зачем полез?

ЭДИК. Таракан туда забежал.

МИХАИЛ. Не уверен. Звать как?

ЭДИК. Таракана?

МИХАИЛ. Тебя.

ЭДИК. Эдуард.

МИХАИЛ. Допустим. А ты почему не доложила, что у нас гость?

СОНЯ. Я про него и забыла. Думала, ушел…

МИХАИЛ. Забыла и голая по квартире разгуливала…

СОНЯ. Говорю же, репетировала.

МИХАИЛ. Голой?

СОНЯ. Ну конечно. Офелия когда жила? В средневековье.

ЭДИК. В темные века.

МИХАИЛ. Заткнись! В темных веках ты теперь жить будешь.

СОНЯ. Нет, правда: белья тогда не было. Одежду на голое тело носили…

МИХАИЛ. Экономно.

СОНЯ. Вот я и вживалась в образ. Так у Станиславского написано.

МИХАИЛ. А у него не написано, что не все, кто по форме одевается, бараны вроде Розенстерна и Гильденкранца?

ЭДИК. Розенкранца и Гильденстерна.