Эдвард Радзинский - Обольститель Колобашкин Страница 4

Ивчиков (изумленно глядит на Колобашкина). Вы что-то перепутали?

Колобашкин. Только усы ты мне не закручивай. Я так рад, что ты сочиняешь о Доброте и любишь Доброту. Это очень важно для меня. Ну, давай рассказывай с подробностями. Про какую там добрую ЕЕ… которая в платке ходит… ты сочиняешь?

Ивчиков. А-а… (Изумленно.) Так вы имеете в виду добрую Февронью! А откуда вы об этом узнали?

Колобашкин. Я, милок, все узнаю. Ну что это за Фигония такая?

Ивчиков. Это прекрасная, добрая дева Феврония.

Колобашкин. Дева?!

Ивчиков. Если вас это заинтересовало, я расскажу. Существует рукопись четырнадцатого века «Сказание о Ферапонтовом монастыре». О ней написано много работ. А надо вам сказать, что сие «Сказание» находится у нас в архиве. И мой начальник Пивоваров очень этим гордится. Поэтому все у нас в архиве занимаются «Сказанием». Я тоже, конечно, занимаюсь. Правда, я избрал узкую тему, по своим силам, — «О деве Февронии — основательнице Ферапонтова монастыря». Но мне, знаете, очень повезло. Я привлек иконографический материал и предположительно воссоздал лицо доброй девы.

Колобашкин. А чем она такая добрая?

Ивчиков. Она всех любила. И травинку. И божью коровку. И человека.

Колобашкин. И тебе действительно нравится писать о Доброте?

Ивчиков. Очень! Очень!

Колобашкин. Это прекрасно! Да, конечно, ты невероятно добр, как я сразу не заметил! И к тому же ты историк. Великолепное сочетание. Сама судьба. Ты рожден для меня. Я счастлив.

Ивчиков. Вы опять что-то задумали. Только учтите, я больше никуда не пойду. Я утомился. Вы сами видели, я даже заснул.

Колобашкин. Да сиди ты спокойно. Я хочу приобщить тебя к великой тайне. А ты «га-га-га…». Ты что, гусь?

Ивчиков. Ну хорошо, хорошо… Только не ругайтесь.

Колобашкин (с восторгом). Как он добр. Итак — начнем. Ты будешь удивлен, узнав, что я изобретатель.

Ивчиков. Ну почему же? Я совсем не удивлен.

Колобашкин. Я накануне завершения. Я в лихорадке! Я горю! Оттого мои служебные дела несколько запущены. Я говорю все это, чтобы ты понял, отчего я ставил тебя в комические ситуации. Более этого не повторится. Клянусь! Как мерзко в рюмке… Как в пустынном переулке. (Роется в карманах.) Кстати, у тебя не найдется пары рублей? Заимообразно… Ты, кажется, получил за опыт…

Ивчиков. Конечно, конечно. (Передает деньги .)

Колобашкин. Деньги — это прах, суета! (Кричит) Зодчий!

На столе появляется новая бутылка.

И все-таки ты назовешь меня лгуном. Сейчас!

Ивчиков (чуть опьянел). Никогда!

Колобашкин. А я говорю, назовешь, потому что я не просто изобретатель… Я — Великий изобретатель!

Ивчиков (громко). Верю!

Колобашкин (еще громче). Я изобрел машину времени!

Пауза.

Ивчиков (кричит). Как хорошо!

Колобашкин. Нет, ты серьезно веришь?!

Ивчиков. А почему бы нет? Я по себе знаю, как это нехорошо, когда в тебя не верят. И вообще очень часто мы о людях почему-то судим по самому низкому критерию. Вот, допустим, я пишу о деве Февронии. И все тотчас меня начинают жалеть. Почему-то считают, что я какой-то жалкий недотепа… И я сам начинаю относиться к себе с сожалением. А отчего не наоборот?.. Почему с самого начала не видеть в людях наивысокое? Почему в каждом изобретателе предполагать не безумца, а Эйнштейна, а в каждом историке…

Колобашкин. Геродота!.. (Кричит) Правильно! Грандиозно!.. Вот мы сидим с тобой, как Геродот с Эйнштейном, и нам хорошо. Я ведь никому до тебя не мог серьезно рассказать о своей работе. Ну, представь себе, кому-нибудь сказать: «Я изобрел машину времени». Сразу засадят в психичку… Мне очень неудобно, Вовчик, но сколько у тебя осталось?

Ивчиков. Один рубль шестьдесят семь копеек.

Колобашкин. Значит, они еще стоят меж нами?! Эта мерзость. Эта чума! Это рабство! Истратим их к чертям собачьим… Заимообразно, конечно…

На столе появляется еще бутылка.

Ты хочешь узнать, наверное, почему я изобрел машину времени? С одной стороны, в этом отразился фантастический характер моей ежедневной работы — кто из фантастов не мечтал о машине времени? А вот с другой стороны… Тесс… Молчание… Вот этот остальной кусочек моей тайны я тебе раскрою, когда, Володя?

Ивчиков. Когда?

Колобашкин. Чуть позже. (Кричит) Ты серьезно веришь, что я ее изобрел?!

Ивчиков (кричит). Верю!..

Колобашкин. За что я тебя полюбил, Вольдемар? За качества… Без твоих качеств моя машина — фиг с маслом. Ты меня понимаешь?

Ивчиков (пьяно). Понимаю.

Колобашкин. Айда ко мне, смотреть машину. Я тебя уважаю. Я Великий изобретатель. Я назвал ее «Машина времени имени доктора Фауста». МАДАФ — сокращенно.

Ивчиков. Не хочу к тебе! Хочу в четырнадцатый век! К деве Февронии. А можно мне на твоей машине в четырнадцатый век?

Колобашкин. Можно. Но это будет что? Баловство!

Ивчиков. А Кира Ивановна похожа на деву Февронию. Я противен себе. Я пьяный.

Колобашкин. Ты понял, что она прекрасна?! «Всякий, взглянувший на женщину с вожделением, берегись — ибо ты прелюбодействовал с ней втайне». Зачем ты взглянул с вожделением?

Появляется Лида.

Лидунчик! Кто пришел!.. (Хохочет)

Лида. Оскалил зубы! Просто пришла посмотреть. Я девушка молодая. Мне все интересно.

Колобашкин. Бери, держи его под руку… И идем с нами.

Лида. Прямо! Разбежалась! Очень мне с вами срамиться интересно.

Колобашкин (Ивчикову). Тесс… Она порядочная. (Лиде) Карауль его, а я пойду к расплате. Официант! Расплата! (Уходит)

Ивчиков. Вы не бойтесь, Лида. Я не пьяный. Я просто так.

Лида (мажет губы). В обед все губы съела… Да ну вас… Только вечер с вами потеряешь… Сейчас иду по улице, а навстречу мне «усики»: «Ах, девушка, хочу с вами познакомиться…» А я ему отвечаю: «Чего это вдруг? Даже странно мне…»

Ивчиков (стараясь сочувственно). Да, даже странно.

Лида. И вроде совсем мы не знакомы, говорю я ему. Даже непонятно. Чего вы ко мне подходите?

Ивчиков (услужливо). Действительно, непонятно. Чего подходит?

Лида (вдруг заорала). Он влюбился в меня с первого взгляда. Что тут непонятного?

Ивчиков (обрадованно). А, так вот в чем дело.

Лида (распаляясь). Тихарь! Пьяница! Что, в меня влюбиться нельзя, что ли?!

Ивчиков (испуганно). Можно… Можно… Конечно. Уверяю вас.

Лида. Да? (Пристально глядит на Ивчикова. Медленно) Ну что ж, посмотрим. Я свою силу знаю. (Уходит)

Колобашкин (входя, вдогонку). Хищница. (Ивчикову) Обопрись, Вольдемар.

Ивчиков. Жуть!..

Они идут, опираясь друг на друга, и поют: «Шажок-другой… в мир большой… Шажок-другой…» Они направляются в квартиру Колобашкина.

Квартира Колобашкина. Всюду провода. В окружении проводов — единственный стул. Колобашкин усаживает Ивчикова на этот стул.

Колобашкин. Сиди здесь и не очень двигайся. (Производит некие манипуляции с проводами — подсоединяет, отсоединяет и т. п.)

Ивчиков. Блаженство. Устал… А где ваша жена?

Колобашкин. У меня нет жены. Она от меня ушла.

Ивчиков. Простите, ради Бога.

Колобашкин. Ничего-ничего. Это не всегда печально.

Ивчиков. А я так страдаю от одиночества. Я, знаете, очень хочу влюбиться. Но я ни с кем не знаком. Поэтому все девушки рисуются для меня в образе девы Февронии.

Колобашкин (даже остановился). Значит, ты хочешь влюбиться? (Бормочет) Как же я об этом раньше не подумал?.. Это должно сильно помочь.

Ивчиков (не обращая внимания). Скажи мне, Колобашкин, любил ли ты?

Колобашкин. А я и сейчас люблю. Ах-ах, ах!.. «А он циркачку полюбил!..»

Ивчиков. Кто она?

Колобашкин (бормочет). Кажется, все… (Отходит от проводов.) Она, да?.. «Она по проволоке ходила…» Она — женщина ученая. Она не знает, что я ее люблю, а я все жду. Когда-нибудь она поедет на научный конгресс, за границу. Что сделает тогда романтик Колобашкин? Он полетит самолетом в пограничный город Брест. Он купит ей цветы. Ее поезд будет стоять там лишь мгновение. И Колобашкин войдет в вагон и передаст ей цветы. Ну можно перед этим устоять? А потом мы будем жить с ней в шалаше. Всюду будут разбросаны розы. И когда я буду садиться на стулья, шипы будут впиваться мне в зад. Шучу, конечно. Да, старик, всего этого не будет. Я могу сказать о себе, как Чехов: «Меня не любили женщины». Даже не так: как обычно обстоит дело? Любишь — а потом уже вступаешь с ней в преступные отношения. А у меня — наоборот. В силу своей общительности я сначала вступаю в преступные отношения, а потом уже влюбляюсь. А они меня к этому времени — что? — разлюбляют. И я страдаю. Поэтому с некоторых пор я решил жить один.