Станислав Виткевич - Дюбал Вазахар, или На перевалах Абсурда Страница 4

Рыпман приносит воду. Вахазар пьет.

Скаброза. А может, и я тоже, Ваша Единственность? Вдруг и для меня найдется какое-нибудь местечко… Может, вы сделаете одно-единственное исключение, Ваша Единственность?

Вахазар (отдавая стакан Рыпману). Нет, сударыня. Я не выношу обыкновенных женщин в своем ближайшем окружении и вообще стремлюсь к тому, чтобы механизировать их полностью. Женский пол я подразделяю на так называемых «истинных женщин» – их я механизирую немилосердно – и на бабетонов, которых я превращаю в мужчин путем пересадки соответствующих желез. Господин Рыпман! Не так ли?

Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. (Скаброзе.) Мы получили потрясающие результаты.

Скаброза. Но, Ваша Единственность, я хотела бы остаться собой… Самой собой, только чтоб было хоть чуточку получше…

Вахазар. Ни слова. В тебе есть что-то от бабетона. Слишком умные у тебя глазенки! Ха-ха. (Смеется.)

Любрика (подходит к ним). Умоляю вас, Ваша Единственность, это моя подруга…

Вахазар. Что? И ты здесь? Ты меня уже целый год изводишь своей безответной любовью!

Любрика закрывает лицо руками.

Стыдитесь, сударыня, вы не пригодны для механизации. Хорошо, что я об этом вспомнил. (Рыпману.) Умная баба. Из нее вышел бы отличный чиновник Главной Комиссии по делам Вторичных Сект. А? Господин Рыпман?

Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. Это не механическая мать – не тот случай.

Вахазар. Итак, господин Рыпман, обеих дам направить на Ревизионную Комиссию. A propos: [10] все старые бабы в Четвертом рабочем округе должны быть к завтрашнему дню расстреляны – до девяти утра. Bon! [11]

Любрика. Дюбал Вахазар, берегись проклятья рода человеческого! Ты за это поплатишься. Ты создашь общество, в котором самки будут пожирать своих мужей, как у некоторых видов насекомых. Вы превратитесь в трутней, которых мы будем уничтожать, когда в них отпадет надобность [12].

Вахазар. Ха! Ха! Ха! (Рыпману.) Господин Рыпман, как очаровательно она изъясняется, что за интеллект. Мы из нее сделаем великолепного чиновника.

Любрика (падает на колени). Умоляю тебя, Дюбал Вахазар! Хотя бы к нам будь милосерден.

Скаброза. А моя Свинтуся! Кем она станет? Что ты хочешь из нее сделать?

Вахазар. Это определит Комиссия Сверхъестественного Отбора после двухнедельного курса предварительного воспитания. Моя система inebranlable [13]. Я транспонирую собственные страдания на вселенские ценности. Я – первый среди мучеников моего шестимерного континуума. Никто не имеет права страдать меньше, чем я. А кроме того, я совершенно одинок.

Свинтус я. Не лги, дедуля. Ты не один. Кто-то стоит у тебя за спиной и шепчет на ухо непонятные вещи.

Вахазар (смущенно). Сказки. Ты наслушалась городских сплетен, деточка моя.

Скаброза (падает перед ним на колени). Ваша Единственность! Прошу вас, поверьте ей. Она ясновидящая. Вокруг нее вечно вихрь астральных тел каких-то неведомых существ.

Вахазар. Вздор. Не морочьте мне голову.

Свинтуся (загадочно). Это не вздор, дедушка. Я чувствую, что этот кто-то очень близко.

Вахазар (глядя на часы). Скоро четыре. Мне пора идти…

Свинтуся. Нет, не сбежишь. Стой на месте и смотри мне в глаза. Я вижу дно. А на дне кишат жуткие красные черви с черными головами. Я вижу, что стоит за тобой. Зачем ты мучаешь себя, дедуля, перестань.

Вахазар. Мой флюид не действует. Господин Рыпман, мне дурно…

Рыпман поддерживает его.

Скаброза. Ваша Единственность! Эта минута – единственная. Еще есть время повернуть назад. Послушайся нас и мою Свинтусю!

Рыпман (щупая Вахазару пульс). Ваша Единственность – спать, спать немедленно. Пульса нет. (Женщинам.) Это так называемый внутренний наркоз. Он отравляет себя гормонами какой-то неисследованной железы. Я всегда говорил, что железы – будущее медицины.

Свинтуся. Дедуля, теперь ты там же, где и я. Ты видишь то же, что и я. Подумай еще немного, и ты поймешь все.

Вахазар. Свинтуся, не говори так. Какой-то пугающий мир нежной, тихой красоты открывается передо мной. (Голос его слабеет.) Господин Рыпман, воды…

Рыпман бросается за водой. Вахазар шатается.

Ничего. Это железы. (Расстегивает воротник френча.)

Свинтуся. Это не железы. Он ходит вокруг и искушает тебя. Это не дьявол. Это ты сам. Ты сам обвился вокруг себя как змея. Теперь ты видишь зеленый луг и собачью будку. А в будке сидит собачонка с красной лентой на шее. Каждый вечер я вижу это, а потом засыпаю.

Вахазар, как загипнотизированный, не отрывает от нее взгляда. Донны стоят на коленях с двух сторон.

Любрика. Дюбал Вахазар, прислушайся к голосу своего истинного «Я».

Скаброза. Во имя той самой высокой идеи, которую ты так любишь, не превращай нас в автоматы.

Вахазар пьет поданную Рыпманом воду.

Вахазар. Подождите, подождите, это – единственная минута.

Рыпман. Ваша Единственность! Спать!

В центральную дверь входят четверо палачей. Бесшумно приблизившись, они снимают треуголки и, низко поклонившись, берут их под мышки.

Симпомпончик (который все это время неподвижно стоял у левой колонны). Добрый день, господа палачи. Я член мужского блока.

Женщины, оглянувшись, вскрикивают от ужаса и, оставаясь на коленях, закрывают лица руками. Морбидетто молча с ядовитой улыбкой подходит к Вахазару, впившемуся взглядом в глаза Свинтуси. Вахазар, вздрогнув, выпускает из рук стакан. Стакан падает на пол и разбивается. Морбидетто, встав по левую руку от Вахазара, смотрит ему в лицо. Вахазар внезапно вздрагивает и пробуждается от оцепенения.

Вахазар (рычит). Хаааааааааа!!! (Пена вырывается изо рта.) Завтра же обеих этих потаскух в Комиссию Сверхъестественного Отбора! Перестрелять всех баб в Четвертом округе!!! Отменить все разрешения на брак, выданные в порядке исключения!!! Сегодня же созвать всех педагогов третьего разряда на чрезвычайное заседание!!! Хаааааааа!!!

Истекает пеной. Лидия все это время неподвижно стоит, прислонясь к правой колонне.

Рыпман. Ваша Единственность, а теперь – спать!

Морбидетто берет Вахазара под руку и медленно уводит его налево. Вахазар утирает текущую изо рта пену.

Вахазар (с трудом передвигаясь). Спасибо тебе, мой Морбидетто. Это была минута слабости.

Выходят. За ними медленно следуют остальные палачи.

Рыпман (взяв Свинтусю за руку). А ты, дитя мое, пойдешь со мной в наш дворцовый интернат.

Скаброза отнимает руки от лица и молча, стоя на коленях, простирает их к дочери.

Свинтус я. Мама, не бойся. Мне этот рык не страшен. Со мной ничего не случится.

Рыпман осторожно уводит ее в левую дверь.

Симпомпончик. Вот потеха!! Я член мужского блока, и меня все это абсолютно не касается.

Скаброза разражается рыданиями. Любрика встает и прижимает Симпомпончика к так называемому «лону». В центральную дверь входит Гнумбен.

Гнумбен (холодно). Будьте любезны. (Указывает левой рукой на центральную дверь.)

Любрика (Скаброзе). Идем, Дзиня. Мой Симпомпончик когда-нибудь исправит это дело.

Скаброза тяжело поднимается и, вытирая глаза, бредет к центральной двери, за ней Любрика, обнимающая Симпомпончика, следом Лидия. Гнумбен неподвижно стоит слева, лицом к стене, в профиль к зрительному залу.

Действие второе

Сцена представляет собой красный кабинет во дворце Вахазара. Обитые красным стены, красный ковер с желтой звездой в центре на черном фоне. Лимонно-желтая мебель самой фантастической формы разрисована черными узорами. На ручках кресел – крылья. На заднем плане окно, за которым видны холмистый пейзаж и свежая зеленая листва. Вдали город с башнями и дымящимися трубами. В кабинете сидят женщины, сгруппированные следующим образом: Лидия Бухнаревская, Скаброза и Любрика в одном кресле с Симпом пончиком.

Любрика (держит в руке огромный черный конверт с пятью желтыми печатями). Боже, боже! Что с нами будет! Чего только они с нами там не вытворяли, на этой комиссии! Невозможно описать.

Скаброза (удрученная до крайней степени апатии. В руке у нее такой же конверт, как у Любрики). А теперь будем ждать – пока не свихнемся. Неизвестно, что в этих проклятых конвертах. А ведь там приговор на всю жизнь. Хоть бы сразу сказали, мерзавцы!

Лидия. Не беспокойтесь ни о чем, сударыни мои. Я тоже через все это прошла, и теперь мне прекрасно живется.

Скаброза. Да, но ведь из вас же не сделали никакого бабетона. А что с нами будет – один черт знает. Как подумаю – мороз по коже.

Лидия. Да этим же гордиться надо. Я-то была для этого слишком глупа. Теперь я просто обыкновенная механическая мать и больше ничего.