Михаил Русанов - Полдень В Нью-Йорке Страница 4

* * *

– Вы меня совсем не слушаете!

– Что вы сказали?

– Я заказала себе мартини, а вам водку.

– Я не пью водку в самолетах. Поэтому я выпью ваш мартини, а вы закажете себе еще.

– Вы наглый, самоуверенный тип.

– А вы ничего не понимаете в…

– Ну, скажите, скажите, в чем я ничего не понимаю?!

– Не хочу вас расстраивать.

– Я уже расстроена, так что не стесняйтесь, говорите.

– Зачем вы летите в Нью-Йорк?

– Я поругалась со своим женихом.

– Поэтому летите в Америку?! Не обязательно убегать так далеко. Существует риск, что он вас не найдет.

– На это я и рассчитываю.

– Чушь. Вы хотите, что бы он вас нашел. Упал на колени и просил о прощении. Не знаю, за что. Наверное, за что-то все-таки найдется. Я знаю эту игру слишком хорошо.

– Вы случайно не писатель? Я ужас как не люблю писателей. Они всегда все знают наперед.

– Вы говорили, что вам нравится Розов, автор «Французской осени».

– Мне нравится его стиль, нравятся его герои, но…

– Я не писатель.

– У вас есть шанс.

– Понравиться вам?! Не смешите, я вовсе не собираюсь… – Он замолчал, заметив лукавый взгляд Татьяны. – Я старше вас, наверное, лет на десять!

– Самая оптимальная разница. Сколько вам?

– Тридцать три.

– Вы правы, между нами разница почти в десять лет. Видите, как все хорошо складывается!

– Да, было бы здорово…

– И не говорите! Мы бы с вами таких глупостей натворили…

Стюардесса подала напитки. Розов взял мартини. Татьяне пришлось повторить заказ.

– Скажите, что понравилось, а что нет. – Он постучал пальцем по обложке книги. От такого нахального жеста Татьяна опешила. – Только не говорите, что вам все нравится.

– Сейчас Морсен мне больше интересен, чем вы.

– Что ж, не буду мешать.

– Вы обиделись? Я вижу, вы обиделись.

– Как я могу обижаться? Мы почти незнакомы. Ревновать вас к литературному герою смешно. К тому же, на реального Морсена он не похож.

– В предисловии сказано, что книга основана на документальных фактах.

– Это касается лишь хронологии создания Морсеном того или иного произведения. Думаете, автор знал все до мелочей? Все знать никто не может. Автор пишет о встрече Морсена с Камю… Лишь предположение. А отъезд Морсена из Парижа? Сотни причин могли побудить его покинуть город. Автор взял за основу факт – отъезд. Остальное – вымысел.

Он улыбнулся, вспомнив, как долго мучился поиском наиболее возможного хода события. Различные варианты вероятного прошлого вставали перед его мысленным взором. От него зависело, какой будет признан оптимальным. Он выбрал единственно верный, по крайней мере, он так считал, – встреча Морсена с Камю произошла не без помощи Надин…

Да, встреча с Камю произошла не без помощи Надин.

Потом она вышла замуж.

Что Морсен чувствовал при этом?

Создавалось впечатление, что этот период жизни Морсена был не очень удачным. Молодой поэт не встретил ожидаемой поддержки от мэтра. Любимая выходит замуж за другого. От такого удара не скоро оправишься. И хотя отношения между Люком и Надин не прекращались, он, скорее всего, был разочарован. В такие моменты жизни лучше всего найти новую любовницу, вспомнить старых друзей или, что всего вероятнее, начать пить. Не здесь ли кроется начало трагедии Морсена?

Розов сомневался. Чувствовал, здесь что-то не так. Не таким слабым виделся ему Морсен.

Спустя почти девять лет он создает поэму «Ожидание и Рождение» – самое непонятное, самое мощное произведение, чья загруженность философской мыслью вызывает споры. Нет, нельзя говорить о том, что Морсен сдался.

В свое время Розову попалась в руки небольшая подборка стихов Морсена. В ней были опубликованы отрывки из «Ожидания и Рождения». Отредактированные, сглаженные, сокращенные – в таком виде они потрясли Розова. Теперь же в его руках находилась оригинальная версия поэмы.

Перевод стихов Морсена был возможен только в форме верлибра. Верлибр сохранял такт и ритм, передавая глубину мысли. Розов часто думал, что Люк специально пренебрегает СЛОВОМ, стремясь лишь точнее, жестче очертить рамки идеи. Он мыслил образами…

Годы, отделяющие «Прогулку» от «Ожидания и Рождения», виделись Розову не как время пьянства и уныния, а как время сильных переживаний, раздумий.

Об этом времени у Морсена есть лишь отрывочные записи, не передающие масштаба его поисков. Они полны каких-то мелочей, разбросаны, отрывочны, не интересны.

«Вернул долг. Он мне сказал, что больше не даст…»

«Готи зовет к себе. Уезжать из Парижа не хочется. Но Готи настаивает. Может и уеду».

В одном месте Морсен очень подробно описывает сцену, свидетелем которой он стал в каком-то небольшом кафе. Один посетитель не смог заплатить по счету. Хозяин кафе набросился на него с бранью. Морсен пишет, что хозяин ругался минут десять, и таких слов, он, Морсен, никогда в жизни еще не слышал. Закончив ругаться, хозяин посчитал себя удовлетворенным. Улыбнувшись, он простил клиента. А тот в ответ попросил еще вина, сказав, что хозяин может возместить стоимость бутылки вновь таким оригинальным способом, чем вызвал смех у окружающих. Оценив шутку, хозяин выставил ему две бутылки бесплатно.

Это случай, пишет Морсен, напомнил ему о том, что никогда не надо терять чувство собственного достоинства. Что в самые плохие моменты жизни не стоит пребывать в унынии. Самоирония помогает выжить.

Звезда Морсена восходит в 1959 году. В 1960-ом погибает Альбер Камю. После этого, вняв наконец-то зову Готи, Морсен покидает Париж и уезжает в Невер. Здесь он напишет «Ожидание и Рождение»…

Розов помнил, как работа над книгой затягивала его.

Вначале он робко и боязливо перечитывал дневники Морсена.

Мучился от чувства отвращения к тому, что копается в биографии человека, который вряд ли бы одобрил такое поведение, больше похожее на подглядывание в замочную скважину.

После он пытался вникнуть в самые мельчайшие подробности жизни Морсена, отбросив все сомнения в сторону. Он строил версии, разрушал их до основания. Выискивал то, что отвечало реальности с его точки зрения.

Люк Морсен превращался из человека, полного противоречий и недостатков, сложного, не вписывающегося ни в какие рамки, в философа, чья поэзия стала заложницей его философских амбиций.

При этом Розов прекрасно понимал, что мысли и идеи Морсена представляют собой лишь смесь разных философских течений, пропущенных поэтом сквозь призму собственной жизни. Морсен все свои размышления, выкладки из них, примерял к себе. Он стремился жить в шатком здании собственных сентенций.

Розов выискивал лишь те моменты, которые подталкивали Морсена к наиболее ярким творческим успехам. Он спешил. В этой спешке отметалось все, казавшееся ему лишним, не способным дать или хотя бы дополнить нужную ему картину событий.

Но как раз из мелочей складывается полная картина.

Он спешил. Пока не был определен сюжет, все им написанное представляло собою наброски к главной теме.

В двадцать лет Розов был уверен, – мир примет все, что он готов ему предложить.

В двадцать шесть понял, – мир ничего не ждет от него. Мир вокруг самодостаточен.

Тогда он стал думать, что все еще впереди. Время есть и не стоит лезть на рожон.

В двадцать девять вдруг сказалась нехватка времени, и пришел страх. Страх, что многие возможности упущены навсегда. Четыре книги за два года, – итог того страха.

Любая возможность должна быть использована. Ни один шанс не может быть отвергнут только из-за того, что кажется нелепым.

Самое главное, считал Розов, выстроить хронологию. И тогда события стали видеться ему следующим образом:

Морсен появился в Париже где-то в середине 1958 года.

К началу 1959-го на его счету уже несколько книг, вышедших в издательстве Пилена.

За этот небольшой промежуток времени происходит масса событий – Морсен знакомится с Сольежем, встречается с Камю. Завязываются его отношения с Надин Сольеж. Он пишет «Прогулку» и занимается статьями.

Несомненно, этот год был для него удачным.

Что же происходило в 1959-ом, Розову было не совсем ясно.

Зато 1960-й стал переломным. Морсен не мог не знать о смерти Камю. Трагическое событие стало отправной точкой последующей цепи событий, которые приведут его к печальному концу.

К 1960-му году относится довольно интересная запись:

«В Невер, только в Невер. Париж стал слишком гостеприимен. В Невер, к Готи».

Желание Морсена покинуть Париж только на первый взгляд выглядит нелепым. Гостеприимство Парижа оказалось похожим на радушный прием публикой шута.

Морсен уезжает в Невер, к Готи…

* * *

– Почему вы сбежали от жениха?

– Что?

– Вы не любите своего жениха?