Во имя надежды - Илья Никулин Страница 41

После игры, они стали собираться обратно в город, но прямо перед тем как выехать, Женя спросил у Ивана: “Извините, я когда осматривал полки на верхнем этаже в спальне, то заметил одну интересную для меня книжку. Можно я её пожалуйста возьму?”

“Ну, бери конечно если хочешь” — спокойно он ему ответил, после чего, Женя побежал на второй этаж за своей любимой книжкой.

“А что ты взял?” — спросил его Иван, дождавшись пока Женя выйдет из дому.

“Преступление и наказание Достоевского” — радостно ответил Евгений.

“Ааа, я помню как мне её мой папа дал. Мне тоже понравилось. Особенно момент терзания героя, когда он стал понимать свои ошибки”.

“Это да” — с улыбкой на лице произнёс Женя, после чего они пошли обратно к машине и поехали домой, но для начала заглянули к одной бабушке, которая любезно торговала домашними продуктами.

“Я тебя уверяю, такого вкусного молока ты ещё не пробовал”

“Если это молоко хоть на половину будет таким же вкусным как я пил у бабушки в деревне, то это уже будет замечательно” — сказал про себя Евгений, после приобретя молоко и затем уже окончательно выехав на дорогу в город.

Ехали они домой уже два с половиной часа, пока Женя рассматривал книгу, а Иван следил за дорогой, время от времени рассказывая истории о том, что они вытворяли с Виктором в юности. В общем, по приезду домой, уже было шесть часов вечера, во дворе гуляли детишки с родителями, и что Евгений, что Иван, выходил из машины с ноющими от трёх часов сиденья ногами.

Войдя в квартиру, первым делом дядя Ваня как и Женя собственно помыли руки, переоделись в домашнюю одежду и плюхнулись по своим диванам, словно десять часов без перерыва пахали на калыме, и пять минут они просто лежали с закрытыми глазами, не издавая не звука.

Как только это время прошло, Женя, приоткрыв один глаз, посмотрело на часы, висевшие на стене, после чего предложил дяде: “Сейчас только десять минут седьмого, может пройдёмся и погуляем немного.”

“Мне уже под пятьдесят, у меня стонут ноги от сиденья на одном месте почти-что три часа, да и ещё мне просто самому провести этот вечер, в спокойной компании телевизора. Но если хочешь, ты конечно можешь сходить на часик, пока ещё не совсем стемнело. А я посижу дома”

“Хорошо, спасибо” — произнёс Евгений, после начиная собираться на улицу.

Перед тем как выйти из дому, к нему в коридор вышел Иван с вопросами: “Телефон взял?” “Поставил на громкую?”

На всё ответив “Да”, Иван на последок проговаривает: “Давай, чтоб к семи уже был дома. А то сам понимаешь, какие у нас тут порой индивидуумы ошиваются”

“Я понял, хорошо” — сказал Евгений, после уже выйдя в подъезд, он вдруг слышит: “Наверное, надень кофту, на улице что-то под вечер стало прохладно”. Не став перечить, он надевает кофту, после уже окончательно видя, как Иван закрывает за ним дверь.

Он сразу как вышел из квартиры, не думал никуда далеко идти, а лишь тихо и спокойно пройтись вокруг дома, посидеть на площадке и подышать свежим воздухом.

Впервые пройдясь вокруг дома, он увидал вполне себе цивильный и ухоженный задний вид приличного дома, за исключением одного казалось бы маленького ляпа, если бы не который, делал картину дома просто совершенной. Очередной малолетний бунтарь, анархист и коммунист оставил свои грязные, отвратительные надписи на чистом и ухоженном жилом здании.

“По отрывать бы все руки тем, кто занимается данным вандализмом. И я конечно понимаю, есть уличное искусство, оно красивое и приятное, но это ведь самое натуральное варварство” — произнёс сам себе Евгений, испытывая крайнюю степень антипатии к таким индивидуумам.

Выдохнув от лёгкого разочарования, он отправился во дворик, в надежде посидеть на лавочке и подышать свежим воздухом до семи часов. Сидел он так в общей сложности минут пятнадцать. До прихода к дому оставалось ещё двадцать минут, ему становилось скучно, но назад ещё идти не хотелось. Видя, как мама с ребёнком уже уходят домой, он решает капельку “Углубиться в детство”, которого особо не было, и испробовать все дворовые аттракционы находящиеся на данной детской площадке. Конечно, он понимал, что он уже большой мальчик, и дабы что-то да не сломать, решает сделать всё аккуратно и осторожно. Качаясь на качелях уже в безлюдном дворе, ему в голову проникали всякие разные мысли, самой заезженной, стал вопрос: “Как бы мне хотелось отмотать всё назад, и весело поиграть с ребятами у себя во дворе. Побегать, попрыгать, посмеяться. Но увы, назад время уже не вернуть. И возможность эту, я уже давно упустил”. Подумав об этом, он поднимается на горку, дабы весело с неё съехать, но это оказывается лишь медленное и неприятное в заднем месте ощущение. “Весело” — саркастично произнёс он, по большей части находясь в разочарованном состоянии, всё никак не отпускавших его мыслей потраченного беззаботного детства.

Пробуя другие развлечения, совершенно незаметно уже как прошло минут двадцать, и поэтому, по договору с дядей, необходимо было мигом возвращаться домой.

Как только он вошёл в квартиру, его уже ожидал Иван с готовым ужином и бокалом тёплого деревенского молока. А потому, мигом забежав в ванну и помыв руки, даже полноценно не переодеваясь, он пошёл к столу, дабы хорошо поесть и попробовать настоящего Европейского молока. Сделав пару приёмов гречки на сей раз с тушёным мясом, он делает глоток молока, который был не то что великолепным, оно было словно волшебное. Именно этот глоток, напомнил ему тот самый сладостный вкус, того славного, чуть ли не прямо с натурального вымя коровы, деревенского молока. Может вкус был не прям точь в точь, но приблизительно — определённо.

За вечерней трапезой Иван и Евгений интересно проводили время. Разговаривали о прошедших сегодня событиях, делах на завтра и о вкусе чудесного молока. Как всё было съедено, Женя любезно вызвался помыть всю посуду, вежливо отказавшись от предложенного дядей чая. Налив ему кружечку после закипания, они друг друга поблагодарили за ужин, после чего Женя отправился в зал, дальше рассматривать книжку. Через минут десять, с кухни возвратился Иван, в явно радушном настроении. До десяти часов, каждый занимался своим делом. Женя до десяти продолжал читать по определённым главам книжку, пока Иван в тишине наслаждался компанией телевизора. Правда,