Письмо для Евы - Илья Никулин Страница 41

“На что? На что я такой умный? Для чего я задаюсь всеми этими вопросами, беря на себя такую громадную ношу?

Ведь ранее до неё, всё ведь было так просто. Я ходил в университет, преподавал лекции, обучал учеников, и жил так, как не могли бы и мечтать очень много людей на этом свете. А теперь, что-то пошло не так.

И ведь внутри самого себя я прекрасно понимаю, что это всё глупо. Но имею я к ней чувство, и что дальше? Она…, меньше чем через неделю уже улетает, и я вновь останусь один. А потому… ХВАТИТ ТАК СЕБЯ ВЕСТИ!” — неожиданно для самом себя я уверенно встаю с дивана, твёрдо произнеся слова.

“ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ХВАТИТ. До неё, у тебя в жизни были вполне себе ясные и конкретные цели. Стать профессором по физике, и обучать молодых учеников, стремящийся к знаниям. И она в таком случае, всего лишь препятствие, которое отвлекает меня от цели.

Да. Логика, холодный расчёт, и чистый разум. Вот те три качества, на которые я опирался всю свою жизнь. И этот случай, не исключение. Вот теперь, я получил ответ на свой вопрос” — уверенно сказал я, после чего также уверенно выключив своё ноутбук.

Потратив на поиски ответа чуть более чем три часа своей драгоценной жизни, мой мозг да душа думали что обрели покой, отныне точно зная, что им необходимо делать. Наконец поужинав и приняв долгожданную ванну, на удивление, мой мозг не думал ни о чём. Исключительная пустота в голове, вместе с отсутствием хоть каких либо мыслей, но единственное, с отчётливым лёгким приятным чувством собственного удовлетворения внутри меня. В тот момент, это был действительно прекрасно.

Лёжа в кровати перед сном, непроизвольная расслабленная улыбка проскакивала на моём лице. И по всей видимости, от тяжёлых мысленных раздумий, я тогда настолько устал, что мне после не хотелось ни смотреть телевизор, ни листать ленту, ни даже немного почитать в тишине перед сном.

А потому, единственное что я сделал, так это завёл будильник, улёгся поудобней, и приготовился к новому, “чудесному” дню.

Десятое ноября, две тысячи двадцать шестого года, вторник.

Я, двадцати трёх летний молодой студент по имени Адам, как обычно, в абсолютном одиночестве встаю с кровати в половину седьмого утра по будним дням по первому звонку будильника, заправляю красную постель, и широко расправив плечи, отправляюсь в свою ванную комнату. Помывшись, умывшись и почистив все зубы затратив на всё не более десяти минут, протираю полотенцем запотевшее зеркало, и взяв вымоченный под струёй воды электрический станок, брею начисто свое лицо, после расчесав средней длины чёрные волосы.

Выйдя из ванны через 20 минут после входа, я надел свою белую рубашку и тёмно-синие брюки вместе с аналогично брюкам цветом кардиганом, дабы после отправиться на кухню, чтобы выполнить то, что я делал уже бесчисленное множество раз.

Но не успел я толком подойти к столу, на кухню залетает мой рыже полосатый кот. Насыпав ему в миску сухого корма, я параллельно заваривал себе кружечку лёгкого экспрессо с молоком. После употребления которого, вышел из дому, захватив все ручки да тетради, отправился в университет.

Выйдя на улицу, погода стояла достаточно облачной. Хотя мимолётно, и проглядывались лучи светящего солнышка.

Как обычно, при входе в аудиторию, меня встретили два человека. Алексею, я быстро кивнул головой и прошёл дальше. С профессором Вроцловом, на сей раз без лишних разглагольствований, я быстро поздоровался и прошёл на своё место.

Сидя за своей партой, я прекрасно отдавал себе отчёт:

“Чтобы ничего не чувствовать, нужно просто как можно меньше контактировать с объектом, вызывающий эти самые чувства” — по крайней мере, тогда мне казалось это правильным. “Будь спокоен, не подавай лишних поводов для разговора, и просто…, не контактируй с ней. Тогда, все эти сметённые чувства обязательно пройдут”

Как и всегда до этого, Ева зашла в класс ровно за 5 минут до начала занятий. Первым делом увидав меня, она мило улыбнулась и сказала: “Привет”, кротко помахав рукой. Я же в свою очередь, лишь быстро улыбнулся ей в ответ кивнув головой, после опустив взгляд.

Посев ко мне, на по доброму спросила:

“Как дела?”

“Нормально” — быстро ответил я, не поднимая на неё взгляд.

Почувствовав что-то неладное, она пока что в виде шутки спросила:

“Ты уверен? Вид у тебя сегодня явно более хмурый чем обычно!” — сказала она, пару раз согнутым локтём легонько стукнув меня по правой руке.

“Я сказал, НОРМЛЬНО!” — злостно высказал ей я, желая прекратить этот разговор.

От такого неожиданного шага, Ева резко притянула обратно руку к себе, сделав при этом крайне напуганный взгляд, явно не понимающий, что тут вообще происходит.

Раздражённо подняв на неё свой взгляд, только тогда, в её полных лёгкого испуга, непонимающих глазах, я увидал своё отражение, отражение, при взгляде которого, мне было самому стыдно смотреть на самого себя.

“Прости. Я это не хотел” — твёрдо сказал я, вновь опустив свои глаза.

Немного отдышавшись от неожиданной выходки и придя в себя, она, тем не менее, уже обеспокоенно и настороженно спросила:

“У тебя, что-то случилось?”

Стараясь сдерживать себя, я ей ответил:

“Нет, всё как обычно” — спокойно ответил я.

По всей видимости, поняв моё нежелание говорить правду, Ева всё же умиротворённо говорит:

“Чтож, понятно. Но как бы то ни было, ты мне можешь говорить всё, что только тебе угодно. И в любом случае, я никак не буду тебя осуждать. А напротив, постараюсь понять тебя и помочь.”

“Боюсь, в этот раз ты не сможешь меня понять” — сдержанно ответил я ей.

“Но почему?!” — обеспокоенно спросила она.

–“Ладно дети, хотя какие вы уже дети, садитесь” — как неожиданно но вовремя сказал свою постоянную фразу профессор Вроцлав.

“Ладно, уже начался урок. А потому, давай пожалуйста послушаем преподавателя” — спокойно ответил я, после приступив к занятию.

На протяжении всей лекции, да как и в целом на протяжении всего учебного дня, уроки шли достаточно спокойно, размеренно, и неторопливо. На протяжении всего этого дня, Ева старалась обращаться ко мне как можно меньше, лишь иногда бросая на меня волнующиеся, обеспокоенные взгляды.

И казалось бы, это победа. Я добился того, к чему изначально стремился, хотя и не до конца был уверен, в полноценной возможности реализации своей идеи. Но что в итоге, был ли я рад данному исходу