Эмиль Брагинский - Почти смешная история и другие истории для кино, театра Страница 49

— Так!.. — не сдержалась Ириша, и оба — адвокат и Зоя Павловна — тотчас поглядели на нее осуждающе, и Ириша сжалась в комок.

— Инспектор, — продолжал адвокат равнодушным голосом, — согласно статье пятьдесят седьмой кодекса о браке, семье и опеке пригласит для беседы вашу бывшую невестку и обяжет ее предоставить вам возможность регулярно видеть…

— А если она откажется выполнять? — догадалась спросить Зоя Павловна.

— Инспектор будет уговаривать.

— А если она не уговорится?

— Санкции законом не предусмотрены, — развел руками адвокат.

— Тогда это не закон, а филькина грамота! — вскочила с места Ириша. — Я больше не буду молчать. Зоя Павловна, хватит терять время!

— Спасибо, мы пошли! — Зоя Павловна была вконец расстроена.

— Минутку подождите, — напомнил адвокат. — Я выпишу квитанцию на уплату гонорара за консультацию!

— Сколько вы с нас сдерете за бесполезную консультацию? — съязвила Ириша.

— Ириша, не надо! — попросила Зоя Павловна. — Адвокат ведь не виноват, что эта статья в законе неполноценная!

— Внесете в кассу один рубль, — протянул квитанцию адвокат, поглядел на Иришу и не удержался: — Не обеднеете!

— Рубль внесу я! — улыбнулась ему Ириша. — Это была моя идея — прийти к вам посоветоваться!

Когда вышли на улицу, деликатная Зоя Павловна поспешно сказала:

— Нет, нет, я вас не укоряю! Все-таки мы узнали, — тут она усмехнулась, — что мое положение безысходное!

— Вернется Артем, женится на мне, — утешила Ириша, — я обеспечу вас внуками в любом количестве… — взглянула в лицо Зое Павловне и осеклась: — Извините, но я обязательно придумаю, как вам помочь, у меня профессия номер один!

— Что за номер один? — изумилась Зоя Павловна.

— Я секретарша, и прекрасная секретарша. Нас, конечно, недооценивают, о нас песен не пишут, но при нашем бюрократическом размахе, когда начальство все на нас сваливает, все на нас и держится! Я работаю в том управлении, где Артем оформлялся на Север. Так что ждите сенсационных известий! — И исчезла.

Зоя Павловна растерянно оглядывалась по сторонам. Ириша обладала поразительной способностью мгновенно проваливаться сквозь землю.

Прошло несколько дней. Ранним утром Зоя Павловна дежурила на лестничной площадке возле окна. Вытянув шею, она не сводила глаз с дома напротив, точнее, с подъезда напротив.

Вот наконец дверь отворилась, показалась Лиля, таща за руку сына, то есть внука Зои Павловны. Как это обычно бывает, Лиля заспешила по улице к автобусной остановке, а мальчик не хотел спешить, и Лиля ему выговаривала…

Сверху Зоя Павловна следила за ними не отрываясь и даже привстала на цыпочки, чтобы видеть как можно дальше.

На площадке показался рыхлый мужчина со спаниелем на поводке.

— Вы что так смотрите, — спросил он, — у вас кто-нибудь выпал?

Зоя Павловна опомнилась и побежала вниз, забыв про лифт.

Позже на сцене небольшого клуба Зоя Павловна опять репетировала чеховское «Предложение». Наталья Степановна была та же самая, но Ломов — другой. И он орал изо всех сил, стараясь перекричать партнершу.

— Воловьи Лужки мои!

— Наши!

— Мои-и!

Зоя Павловна зажала руками уши:

— Стоп! Петенька, у зрителей лопнут барабанные перепонки!

— Но у Чехова ремарка «кричит», — возразил артист.

— Но не орет как оглашенный!

— Я не ору, я выдаю темперамент! — обиделся исполнитель. — Все мое обаяние строится на моем безграничном темпераменте!

— Попробуем еще раз! — попросила Зоя Павловна.

— Воловьи Лужки мои! — взвился Ломов, сотрясая стены.

Зоя Павловна обернулась, сзади никто не смеялся. Ириши не было.

— Зоя Павловна, вы не отворачивайтесь! — потребовал артист. — Вы не видите, какая у меня при этом убедительная мимика!

— Я вижу, — сказала Зоя Павловна, — вы извините, ко мне должны были прийти, а мимика действительно выразительная!

— Я не могу больше репетировать, — отказалась Наталья Степановна, — у меня от этого истошного крика разболелась печень!

В воскресенье, когда Зоя Павловна возилась на кухне, раздался требовательный звонок, и вслед за звонком в квартиру ворвалась Ириша.

— Он — то, что вам нужно! Чурбан неотесанный, ноль интеллекта, зовут Германом Сергеевичем, имя Герман подходит ему, как мне Кармен!

Зоя Павловна разволновалась:

— Кто он такой? Кого вы это умудрились разыскать?

— Его, его, отца нового мужа вашей бывшей невестки! — и Ириша победоносно поглядела на Зою Павловну. — Поехали!

— Куда, зачем, почему?

— Эти грубые битюги прямо-таки обожают хрупких и деликатных, как вы! Вам надо втереться к нему в доверие. Пожилые люди легко находят общий язык, и тогда вы раз-два — и выскакиваете на внука!

— Ты сошла с ума! — Зоя Павловна даже не заметила, что перешла на ты. — Как это я вотрусь в доверие к битюгу?

— Вы думаете, мне было просто его найти и собрать нужные сведения? Ну что вы копаетесь? Сумочку в руки — и поспешили, мы опаздываем!

— У меня творожники жарятся!

— А я не люблю творожники! — парировала отговорку Ириша, метнулась в сторону, выключила газ. — Бинокль я взяла!

— Зачем бинокль?

— Господи! — не выдержала Ириша. — Как вы любите задавать вопросы!

На стадионе шел футбольный матч. Стадион не был переполнен, теперь это редко бывает. Но все равно стоял порядочный шум, кто-то свистел, кто-то орал. Зоя Павловна и Ириша пробирались на свои места.

— Обожаю футбол! — говорила Зоя Павловна, она раскраснелась и выглядела моложе, чем обычно, то есть не на свои сорок четыре, а на сорок два, а может быть, даже на сорок один, — я по телевизору всегда смотрю…

— Садитесь! — Ириша уселась первой.

— Значит, он футболист, в его-то годы, обожди, я угадаю, кто именно!

По полю носились молодые крепкие мужчины и били по мячу.

— Он не футболист, — разъяснила Ириша, — он судья!

— Да ну, — с иронией протянула Зоя Павловна, — это уже огорчительно…

И Ириша взглянула на нее с интересом, ишь ты, оказывается, какая…

— Только чего это он все время в середке толчется, бегает мало?

— Да нет, не этот, а вон, — показала Ириша, — махала!

Зоя Павловна звонко расхохоталась.

— Колоссально!

— Что колоссально? — не поняла Ириша.

— Какой кошмар!.. Я пытаюсь втереться в доверие к махале!..

Она взяла у Ириши бинокль и навела на бокового судью.

— Ну, как зрительное впечатление? — спросила Ириша.

— Совсем даже не красавец!

— Мужчине красота, как женщине возраст, не обязательна, — пошутила Ириша.

— Да и вообще — необаятельный какой-то…

— Это потому, что он в трусах! Ему не идут черные трусы!

— Да, примитивный мужлан! — подвела итог Зоя Павловна. — Наверное, двух слов связать не умеет! — И опустила бинокль.

— Это лучше! — продолжала Ириша. — Он будет молчать, а вы говорить без умолку!

Тут на поле произошло маленькое футбольное событие. Герман Сергеевич отчаянно замахал флажком, судья засвистел и с угрожающим видом побежал к футболисту под номером десять. Чуть ли не все футболисты его команды окружили судью, пытаясь что-то доказать. Затем побежали к махале, то есть к Герману Сергеевичу, и тоже стали доказывать. И один из них, для убедительности, толкнул Германа Сергеевича сначала легонько, а потом чувствительно.

— По-моему, нашего бьют! — заметила Зоя Павловна.

— Судьям это полезно! — философски высказалась Ириша.

Футболист другой команды дружески заступился за бокового судью, то есть накаутировал противника. На поле началась потасовка.

— Мне нравится, когда дерутся! — оживилась Зоя Павловна. — Только на месте нашего я бы сама как врезала!..

— Он это сделает потом, в протоколе, в письменной форме! — заверила Ириша.

— В письменной больнее, — согласилась Зоя Павловна. — Значит, он еще и склочник!

Драка закончилась. Кому-то показали желтую карточку, а кому-то и красную, то есть удалили с поля. Герман Сергеевич потер ушибленное место. Игра продолжалась как ни в чем не бывало.

Зоя Павловна вдруг повернулась к Ирише.

— Сколько ты была знакома с Артемом?

— Долго… Даже очень. Месяц!

— Очень долго… — усмехнулась Зоя Павловна.

После матча они стояли у входа в судейскую комнату. Оттуда никто не выходил. Ириша сердилась:

— Так мы и будем здесь торчать до скончания века?

— А может быть, он уже ушел?

— Кому это нужно — мне или вам? Кто из нас бабушка?

— Я! — вспомнила Зоя Павловна, ваялась за ручку двери, но дверь сама распахнулась, ж в проеме, с чемоданчиком в руке, возник главным судья.

— Товарищи, сюда нельзя!