Николай Старинщиков - В чужой игре. Просто ужас какой-то… Страница 5

Вода вскипела, и Григорий Олегович заварил чай.

Глава 2

До этого были пока что пустые разговоры да закатывания глаз на форточки недоступных квартир. Теперь это позади. Нет больше тяжких вздохов, как нет и бесплодной зависти. Конечно, перед этим пришлось долго бродить по городу и «нюхать воздух». В первую попавшуюся квартиру не полезешь – получишь по рогам и полетишь по воздуху без крыльев.

– Отабунились, – радовался Матрос. – А то я совсем завял…

С деньгами, надеялся Вовочка Садовский, и дурак станет умным. За деньги можно даже диплом купить, например, хирурга. И учиться не надо – зато мозги целее будут.

Вовочка был единственным сыном у матери. Мать у Вовочки, Нина Садовская, худая, жилистая, раньше работала на заводе, а еще раньше – аптечным провизором. Заботливая мать тащила с работы всё что могла: то тряпку из нетканого материала, то горсть шурупов, то мыла кусок. В хозяйстве сгодится – не пропадать же добру.

Когда-то давно жили они втроем в небольшом домике в деревне Сосновка, на краю города. Третьим в семье была Вовочкина бабушка – многодетная старуха на седьмом десятке. Внуки, бывало, соберутся – и пошли по горам да по долам. Вовочка за ними. Не отстает. Или в карты сядут играть. Вовочка здесь же. На глазах. Жили они в деревне, пока город не подступил.

Отец его на тот момент жил далеко за городом, в рабочем поселке Силикатном. Там у него была другая семья – жена с неродной дочерью. Вовочка знал отца – тот иногда навещал их. Но Вовочка не тянулся к отцу. Слишком рано родоки разбежались.

Вторая бабка, по линии отца, жила в той же деревне. Вовочке как-то взгрустнулось, и он подался к бабе Мане в гости. Та приняла внука. Накормила, угостила конфетами. Вовочка, милый ребенок, – даже головка на бок нагнута, как у папы, – поиграл немного на лужайке во дворе. Сходил в избу, опять вышел.

Мария Садовская была в огороде. Пришла – нет Вовочки.

«Значит, ушел домой», – решила она и стала собираться на работу во вторую смену. Взяла сумочку, а часов нет! Улетучились часики!

Кинулась к сватье:

– Был у меня Вовочка. Больше некому. Пусть вернет часы…

«Родная» старуха заняла глухую оборону:

– Какие часы! Опять ты за старое! Приезжал, может, твой и утащил!..

Вот и возьми с них. Сватья села в подошедший транспорт и уехала на работу. А на следующий день, когда еще спала, во двор постучали. Пришли сватья с бывшей снохой и положили на крыльцо свернутую бумажку.

– Стоило из-за этого крик поднимать, – по-гусиному бормотала сватья. – По всей деревне ославила.

– Чего это ты? – не поняла та.

– Бессовестная. Родного внука не пожалела.

– Облигации пусть тоже вернет! – спохватилась сватья. – Его рук дело. Больше некому.

– Это когда было-то?! – взвизгнула сношенька. – Ему всего-то в то время полгода было.

– Значит, ты их у меня утащила, когда вы разводились.

Бывшая родня поднялась на дыбы. Облигации теперь какие-то. Стукнув с размаху калиткой, они пошли улицей, вдоль забора, бормоча проклятья…

* * *

Рядом с Сосновкой строился крупный промышленный комплекс, и город неумолимо приближался к деревне. Настало время, когда старухин домик снесли, и Вовочка с матерью получил отдельную двухкомнатную квартиру.

Мать работала на заводе. Вовочка учился в школе. Но его по-прежнему тянуло в Сосновику, до которой рукой подать. Летом он пропадал там целыми днями и не заметил, как вырос. Четырнадцать лет стало. Пора за ум браться, специальность искать. Можно закончить девять классов и поступить в училище.

Легко сказать – девять классов. Это шесть раз в неделю надо ходить в школу и сидеть там дни напролет. От бесцельных сидений задницу ломит, в то время как мысли летают в оврагах, лесу, на берегах реки или в степи. Там суслики скачут и – никого…

С грехом пополам мать затащила его в училище. Взяли под честное слово, без свидетельства об окончании девяти классов. Бывает же такое в жизни, что не идут дела у молодого человека в школе, зато какой потом производственник получается!

Не получился! Всего три месяца отъездил в техническое училище, и на том завершилось Вовкино обучение. Зато как он умел рассуждать о жизни – заслушаешься.

Матери удалось устроить малолетку рядом с собой. Можно ведь и на производстве получить специальность. Напрасно надеялась, потому что через месяц бросил. И так до самой армии. Месяц работаем – два отдыхаем.

– Чё мне делать?! – кричит Нина в трубку своей знакомой. – Повестка из военкомата пришла – заберут ведь! И будет пахать там на генералов!

«Да хоть на маршалов, – думала подруга. – Глядишь, работать научат…», – а вслух поддержала позицию одинокой матери. Конечно, жалко отдавать. Но служить-то ведь надо…

Потом Нина опять звонит подруге, захлебываясь от счастья:

– С военкомата замучились к нам ходить. Придут, а мы залезем под диван и лежим там, хе-хе-хе… Постучат-постучат и уйдут.

– А он что? Не хочет?

– Какая ему армия! У него же голова болит. Сотрясение мозга…

– Ах, вот оно что. Я и забыла, – говорит подруга. – А то ведь ему послужить бы надо.

Нина всерьез негодует. Хорошо чужим рассуждать, у которых либо отцы в наличии, либо вместо парней одни девки.

Как бы то ни было, Вовочку с помощью милиции доставили на призывную комиссию и стали таскать по врачам. У Вовочки оказалось сотрясение головного мозга при падении с кровати в раннем детстве – настолько раннем, что сам он об этом ничего конкретно не помнил. Садовский решил наотрез «косить» от армии. Мать полностью находилась на его стороне. Она всегда за него – даже грудь свою не пожалела однажды, когда Вовочка вдруг надумал стать боксером, а груши боксерской для тренировок не оказалось.

– Дай, мама, я буду с тобой боксоваться, а ты стой. Не дрыгайся…

Мать стойко терпела. Сынок тренировался. Два дня. А через год у матери вырезали из молочной железы злокачественную опухоль.

«Результат удара», – сделали вывод в онкологической больнице.

Вовочку в военкомате осмотрели со всех сторон и для верности направили на областную комиссию. Дальше – больше. Из областной комиссии послали Вовочку в «Карамзинку» – мозги проверить. Дело в том, что призывник не смог объяснить поговорку: «Не плюй в колодец». Вовочка почему-то сказал врачам, что отравиться можно, и тем показалось, что это признаки слабоумия. Однако Карамзинские психиатры сразу раскусили его. Никакой он не дебил. А то что не смог продолжить известное изречение, так это связано не с мозгами, а с ленью несусветной, а та напрямую опять же с упертостью.

Вывод комиссии оказался прост как оглобля: Садовский Владимир Юрьевич подлежит призыву на общих основаниях. Кочан и был бы призван, явись он вовремя в военкомат, как в повестке было предписано. Однако он не явился. Его прибило к стае. Теперь ему некогда служить, потому что отабунился. Со временем, может, даже титулованным вором станет. Говорят, надо дождаться, когда тебя другие произведут. Это он удачно на Матроса Бушуева выехал…

* * *

Утро встретило Вовочку абстинентным синдромом. Нутро просило: «Опохмелись, иначе не дождешься ни одной умной мысли». Даже странно, как бы он служил в это время в армии. Уже месяц ходил бы в форме, ходил в сапогах и учился шагать в строю.

Вовочка встал с дивана, оглядел помещение. Квартира принадлежала Жеребцу. Родители у него недавно отчалили в отпуск – скопили денег и решили съездить в Сочи. Квартира в полном распоряжении сына. Тот и распорядился. Авгиевы конюшни устроил: на столе – батарея пустых бутылок, в мусорном ведре – куча консервных банок. Вчера пили, пока жидкость вся не иссякла. Так что нечем теперь даже горло себе промочить.

Матрос валялся рядом в позе краба – головой вниз, охватив диван руками.

– Кончай массу давить, – проговорил Вовочка. Но Матрос не двигался.

– Пацаны! – крикнул Вовочка, глядя в коридор и прислушиваясь. Но никто ему не ответил. Вагин и Жеребец, должно быть, находились в спальне. Он встал и отправился на их поиски.

В коридоре вдоль стен лежали узлы. Все в сохранности. Тогда как деньги, прихваченные в квартирах, оставались в кармане Матроса.

«Точно! – пронзила Садовского мысль. – Зажевать решил денежку… Как наиболее авторитетный…»

Жеребца в квартире не оказалось. На широкой хозяйской кровати спал только Вагин.

Садовский развернулся и побрел на кухню. Открыл холодильник. Внутри оказалась бутылка пива «Жигулевское». Вовочка торопливо открыл её и присосался к горлышку. Выпил всю, а пустую посудину спрятал под мойку. Не видел. Не слышал. Не знаю. Внутри организма моментально полегчало.

Потом он вернулся в зал. Матрос сидел, держась руками за диван. Он словно боялся улететь. Волосы вздыблены.