Ухо Москвы - Вадим Векслер Страница 5

фекалий, а через пару месяцев её загородный дом запрудили боевым отравляющим веществом – она ещё смогла, заметьте: не проигнорировать, но выдержать, вытерпеть. Но когда подонки сожгли ее машину – тут уже прямая угроза жизни. Вот так страна из-за паскудной деятельности распоясавшихся от безнаказанности дегенератов теряет своих лучших, достойнейших людей. Государство само отдало монополию на насилие новым черносотенцам, и возникает резонный вопрос: «И где оно теперь вообще, наше государство?»

– Великий американский президент-республиканец – а вы знаете моё отношение к республиканцам – Авраам Линкольн задал очень важный, принципиальный для каждого человека, заинтересованного в политической жизни страны, вопрос: «Если кто-то умнее вас, хотели бы вы, чтобы он принимал важные решения о вашей жизни, игнорируя ваше мнение?»

– И это оказался вопрос не столько о политическом устройстве страны, сколько об инфантильном желании большей части населения переложить ответственность за свою судьбу, за судьбу своих близких на кого-то другого, а самому умыть руки и уйти в сторону. Ключевой сегмент фразы не «умнее вас», а «хотели бы».

– И у меня есть немного другая версия вопроса, своеобразное продолжение первого: «Но если кто-то очевидно глупее меня, могу ли я позволить ему принимать решения, затрагивающие и меня, и моих близких, начисто игнорируя мое мнение?»

– Это вопрос о противостоянии тоталитаризму. Главная идея не в том, кто умнее (это всегда вопрос дискуссионный, а, зачастую, и безответный), хотя диктатор – всегда человек не слишком большого ума, а в самой возможности высказываться и отстаивать свои права. И сейчас в стране сложилась такая ситуация, что тот, кто ещё смеет публично высказывать свое мнение, которое отличается от удобного и приятного для власти и присосавшихся к ней гельминтов, подвергается такому уровню преследования, что отстоять свои права, в том числе первичное право на саму жизнь, уже не в состоянии и вынужден покинуть страну.

– Мне очень хотелось бы, чтобы вы на досуге подумали над этими вопросами. Может быть, у вас найдутся свои оригинальные ответы. Тогда присылайте их на почту нашей радиостанции или прямо на сайт. Я выделю эфирное время, чтобы разобрать самые интересные.

– Ладно, время заканчивать. В следующий раз, а затем и на постоянной основе эту передачу будет вести писатель Михаил Соммер. Он уже давно у меня добивался отдельного, свободного от «докучливых журналистов с их глупыми вопросами» – это его прямая фраза – эфира. И раз уж такая страшная и неопределенная ситуация сложилась с Юлей Броневой, он получает свой шанс.

Конец второго акта.

Акт третий.

Распыление хайпа для челяди

«Ухо Москвы»! Мы узнаем обо всём первыми. И делимся с каждым без утайки в тот же час!

Новости.

РПЦ официально приравняла знание Библии к ереси. Способность цитировать святое писание теперь признается грехом гордыни и будет караться отлучением от причастия.

30-летняя депутат Государственной думы Наталья Камланская сорвала пленарное заседание, сообщив остальным парламентариям, что у неё запотел бюст. Раскрасневшиеся депутаты отказывались продолжать работу вплоть до выяснения и требовали вещественных доказательств, пока лидер Либерально-Демократической фракции не пообещал начать их расстреливать и вешать незамедлительно и в прямом эфире.

Гусева:

– А у нас в гостях в передаче «Особо опасен» писатель Дмитрий Слеповский. Как вам конфликт в Госдуме?

Слеповский:

– Я даже пожалел, что вовремя не подсуетился и сам не стал депутатом. Фигуристые бывшие прокурорши в запотевших кофточках, как на конкурсе мокрых футболок: вдохновляет невероятно сильно!

Гусева (оживленно):

– Согласитесь, это очень похоже на ваши сочные, эмоциональные гонзо-репортажи с пугающего рядового обывателя опаляющей разнузданностью фестиваля в пустыне Невада. Думаю, никто не жалеет, что вы стали писателем, а не депутатом.

Слеповский:

– Да, такая планида больше соответствует моей внутренней природе. Мне не нравится выполнять чьи-то команды. Или принимать решения под угрозой расстрела или повешения. Я уже довольно давно определил, что сам буду ставить перед собой магистральные задачи. Те задачи, что ставила передо мной жизнь, мне сначала показались слишком легкими, затем слишком трудными, а в конце и вовсе бессмысленными.

Гусева (строго):

– Загадками изволите говорить?

Слеповский:

– Тут было как. Учишься в школе, затем в институте: слишком всё просто и легко. Сначала с изумлением озираешься на своих вечно озадаченных одноклассников: неужели они не понимают, не могут найти ответ? Но потом привыкаешь к такому непреднамеренному, но и неизбежно обособляющему снобизму. Затем взрослая жизнь бьет тебя обухом: не нужны, оказывается, все те знания, на которые ты добросовестно потратил 15 лет. Нужно уметь обманывать, извиваться ужом, предавать, подставлять, интриговать, только эти «скилы» помогут с карьерным ростом. Ты меняешь своё отношение к миру: перестаёшь ему доверять. Начинаешь проверять его уже всюду, в каждой сфере деятельности, и ужасаешься: каким нелепым, и в то же время паскудным образом всё устроено. По крайней мере, в этой стране. И привычные претензии к себе, ожидания и задачи уже начинают казаться совсем ненужными – они несопоставимы с реальностью. Вот после такого разрыва с тканью мироздания я и стал немного «не от мира сего», и задачи для себя стал формулировать уже сам. Примерно таким способом и становишься писателем.

Гусева (задумчиво):

– А молодым литераторам вы посоветовали бы такой… странный извилистый путь?

Слеповский (отмахивается):

– Я бы им посоветовал даже не начинать, если они не готовы очень многим пожертвовать и почти всем рискнуть. Во времена Фейсбука, Твиттера и Инстаграма профессиональное написание книжек вообще превращается в социальное и экономическое самоубийство. Современный человек уже давно не способен сосредоточиться на протяженном нарративе, он может только залайкать остроумную фотожабу или небольшой пост как максимум, и со свободной душой вернуться к просмотру видосиков с пожиранием шавермы на Ютубе.

Гусева:

– Безрадостная перспектива. Хорошо, возвращаясь к событиям в Госдуме, как думаете, они там вообще серьезно работать собираются?

Слеповский (с наигранным испугом):

– Боже упаси, пусть лучше занимаются клоунадой дальше. Если они в поте… э-э… лица начнут принимать законы, жить народу станет и вовсе невозможно. Есть один чудесный момент у Стругацких в романе «Град обреченный». Там люди в порядке бреда или прикола предполагают введение кого-либо бессмысленного или даже безумного закона, иногда рассказывают как нелепый слух очередную дикую инициативу правительства. Все смеются и забывают. А впоследствии между делом вдруг случайно выясняется, что именно такой закон принят и действует. А люди отсмеялись, ужаснулись и со временем как-то смирились. Именно это в России и происходит прямо сейчас и на перспективу…

Гусева (с сомнением):

– Но ведь Госдуму избирает сам народ?

Слеповский (жестко):

– Про выборы – это отдельная, перенасыщенная обсценной лексикой, а попросту – отборным матом, тема.