Мирза Ахундов - Медведь, победитель разбойника Страница 6

Наджаф. Да я ведь доложил тебе, что наши ребята ни на кого не нападали, только повстречались со сборищем чертей.

Заседатель. Глупость какая!

Наджаф. Ты много видел, господин заседатель, но приходилось ли тебе слышать, чтобы медведи, обезьяны, гиены, шакалы разъезжали в телеге из города в город?

Заседатель. Разве я сказал, что медведи и обезьяны разъезжали в телеге?

Наджаф. А как же сказал?

Заседатель. Я сказал, что их владелец ехал.

Наджаф. В телеге?

Заседатель. Да.

Наджаф. Один?

Заседатель. Нет, со своими зверями.

Наджаф. Он что падишах зверей?

Заседатель. Не твое дело задавать вопросы и рассуждать.

Наджаф. Я не рассуждаю. Но медведи и обезьяны не могут ездить в телеге. То были черти, принявшие их обличье.

Заседатель. Господи боже мой, что за народ такой? Поди растолкуй им. Байрам ни в чем не признается. А эти явно хотят меня запутать… Хорошо, покажите мне тех ребят, что повстречались со сборищем чертей.

Наджаф. На что они тебе, господин заседатель?

Заседатель. Нужны.

Намаз. Не вовлекай нас в беду, господин заседатель. Не слушай наших врагов.

Заседатель. Каких врагов?

Намаз. Вокруг нас. Все амирлинцы наши враги.

Заседатель. Да послушайте, об этих всадниках мне сообщили не татары, а молокане.

Намаз. Самые лютые наши враги — молокане. С ними у нас вечные ссоры из-за земли. А теперь оказывается, что oни к тому же мастера на ложные доносы. У мусульман не бывает таких дьявольских мыслей. Уж теперь мы покажем этим молоканам.

Заседатель. Черт с вами. Пока что выдайте мне разбойников, а потом делайте, что хотите.

Наджаф. Господин заседатель, если разбойников нет, не можем же мы их сделать. Наши ребята никого не грабили.

Заседатель (переводчику). Что мне делать, Камалов? Они что и вправду мне не верят?

Переводчик. Ей-богу, не верят, ваше благородие, ни на йоту не верят.

Заседатель (обращаясь к казаку). Матвей, поди скажи есаулам, чтобы привели сюда медведя.

Казак. Слушаюсь! (Уходит.)

Заседатель (Наджафу). Сейчас я докажу вам, что говорю правду и молокане тут ни при чем.

Наджаф. Не беспокой себя напрасно, господин заседатель! Как можно доказать то, чего не было?

Есаулы приводят медведя.

Заседатель (переводчику). Камалов, скажи им: вот доказательство того, что я говорю правду.

Переводчик (указывая на медведя). Заседатель изволит говорить, что вот свидетель тому, что он прав.

Наджаф. Ну что ж. Пусть этот свидетель даст показания, а мы послушаем.

Переводчик (заседателю). Господин заседатель, он говорит, чтобы медведь дал показания, а они послушают.

Заседатель (рассердившись). Как это медведь может давать показания? А ты болван, Камалов, что передаешь мне это. Разве сам не можешь ответить? Матвей, ты знаешь по-татарски?

Казак (громко). Никак нет, ваше благородие!

Заседатель. А кто-нибудь из казаков знает?

Казак. Никак нет, никто не знает. Только казак Сотников, двадцать первого полка, желает учиться по-татарски.

Заседатель. Молчать! Очень мне надо, что кто-то хочет учиться. (Обращаясь к Наджафу.) Послушай, ну как же может медведь давать показания?

Наджаф. Мы же не говорим этого, господин заседатель. Ты сам привел сюда медведя на очную ставку с нами. В шамшадинских лесах медведей сколько угодно. Каждый может поймать медведя. Из этого вовсе не следует, что медведи и обезьяны путешествуют по свету в телегах.

Заседатель. Значит, вы не назовете разбойников?

Наджаф. Господин заседатель, каких, же разбойников вам назвать, если их у нас нет?

Заседатель. Следы разбойников обнаружены, и я найду средство для их поимки. Но вам плохо придется.

Наджаф. На все божья воля! От судьбы не уйдешь.

Заседатель. Ну, теперь убирайтесь с глаз долой! Зря я потерял с вами столько времени. Я сам решу, что делать.

Все выходят.

Как же теперь быть? Байрам, по-видимому, невиновен, хотя обстоятельства против него. Эй, староста, ты знаешь тех парней, что повстречались с чертями?

Староста. Нет, ваше благородие, не знаю.

Заседатель. А ты не слышал, кто они?

Староста. Мы люди простые, ваше благородие, откуда нам слыхать.

Заседатель. А можно их разыскать?

Староста. Как их разыщешь, когда все наши парни попрятались.

Заседатель. Попрятались? Зачем же им прятаться, если они не виноваты?

Староста. Женщины подслушивали за кибиткой и распустили слух, что заседатель хочет арестовать тех, кто напал на сборище чертей. Вот парни и разбежались со страху.

Заседатель. Хорошо, ступай. Разговорами с вами ничего не добьешься. Все станут говорить, что никого не знают, ничего не понимают, никуда не ездили. Как же быть? Эй, казаки, приведите сюда арестованного.

Казаки вводят Байрама, у него связаны руки.

Чем можешь ты доказать, что не виновен?

Байрам. Ваше благородие, вы знаете наш край. Сами подумайте, мог ли я один выйти на разбой?

Заседатель. Так почему же ты не хочешь назвать своих товарищей?

Байрам. Я вам докладывал уже, что нет у меня товарищей.

Заседатель. Они были у тебя, но бросили тебя и убежали.

Байрам. Ваше благородие, это никак не вяжется с правилами разбоя. Разбойник никогда не бросит товарища и не убежит. А как закончат дело, то уже не расстаются друг с другом… Да откуда вам знать все это? Вы, наверно, никогда не ходили на разбой.

Заседатель. Я поймал много разбойников, хоть и не разбойничал сам. Я знаю, что ты говоришь правду.

Байрам. И потом, ваше благородие, если бы я был виновен, то, по нашему обычаю, никогда бы не сдался без сопротивления.

Заседатель. Это тоже верно. Так кто же виноват?

Байрам. Этого я точно не знаю, но если бы и знал, то трудно было бы мне сказать.

Заседатель. Почему?

Байрам. Потому-что человек не может выдавать своих братьев.

Заседатель. Значит, один ты и пострадаешь. Жалко тебя, а делать нечего. Есть у тебя какая-нибудь просьба, пожелание?

Байрам. Ваше благородие, есть у меня одна просьба, если только позволите.

Заседатель. Говори, какая просьба?

Байрам. Не знаю, могу ли я осмелиться?

Заседатель. Почему же нет? Говори. Слушаю.

Байрам. Ваше благородие, мне бы хотелось… если вы разрешите… проститься.

Заседатель. С отцом?

Байрам. Нет.

Заседатель. С родственниками?

Байрам. Нет… Впрочем, если нельзя, то воля ваша.

Заседатель (в сторону). Бедный, у него какое-то горе. (Обращается к Байраму.) Дай слово, что не сбежишь, я тебе позволю.

Байрам. Аллахом клянусь, что не сбегу.

Заседатель. Эй, есаул Керим Развяжи ему руки и оставайся при нем, чтобы не сбежал. Каналов! Я вернусь в управление, отдам кое-какие распоряжения о розыске разбойников. И потом надо привести еще немца Фока.

Переводчик. Да, господин, поедемте.

Все выходят.

Байрам (Кериму). Хороший человек этот заседатель. Но он не знает, что мы с тобой старые друзья.

Керим. Уж не хочешь ли ты сказать, что я должен отпустить тебя?

Байрам. Нет. Я дал слово заседателю и никуда не сбегу. У меня другое дело к тебе.

Керим. Какое дело?

Байрам. Я хочу просить тебя сходить скорее к Залхе и рассказать ей, что со мной случилось.

Керим. К жене Намаза?

Байрам. Да.

Керим. Рассказать, что с тобой случилось?

Байрам. Да.

Керим. А еще что?

Байрам. Больше ничего.

Керим. Хорошо (в сторону). Странный человек, ведь при желании мог сбежать. (Уходит.)

Байрам (один). Ах, боже мой! Поймет ли Залха? Догадается ли она? Увижу ли я еще раз Парзад? Залха — хитрая женщина, но можно ли на нее положиться? Ах, благодарю тебя, аллах, за милость. Парзад идет!

Входит Парзад. Залха сторожит в отдалении.