Федор Сологуб - Собрание пьес. Книга 2 Страница 65

Ворожбинина (недовольным голосом, но с немалым любопытством). Что за сон? Не нравится мне, что ты стала часто видеть странные сны. Даже неприлично для барышни. Даже трудно по соннику разгадать. И не поймешь, к чему они, к радости или к печали.

Ворожбинин (с неудовольствием). Пошли сны свои рассказывать да разгадывать. Сколько лет я тебе, мать моя, твержу одно и то же, все в толк взять не можешь, что никакого предвещательного значения сон не имеет. О чем днем думаешь, то ночью и снится, а разгадывать сны пристойно деревенским бабам. Господин Вольтер уже давно осмеял это прискорбное суеверие.

Ворожбинина. Что ты, Николай Степанович! Иной раз то увидишь во сне, о чем и думать-то давно позабыла, а то так никогда и в голову не приходило.

Ворожбинин. Да вот позабыла, не думала, а тут вот взяла да и подумала, засыпая.

Ворожбинина (с досадой). Ну, батюшка, понес свое. Знаю я тебя, — ведомый вольнодумец. Сказывай, Лизанька, какой же ты сон видела!

Лиза (краснея). Ах, маменька, право, глупости. И говорить не стоит.

Ворожбинина (построже). Изволь рассказывать, сударыня.

Лиза (слегка смутившись). Сначала снилось мне что-то совсем непонятное. Я уж даже и позабыла. Потом пришел арап, сам черный весь с головы до ног, как гуща кофейная, а губы красные-красные, на голове пунцовый тюрбан. И говорит мне громко: «Собирайся бесперечь, Лизавета Николаевна, к славному и великому королю Крысиному».

Ворожбинина (с неудовольствием). Такого и короля нет.

Лиза. Ах, маменька, да ведь это во сне!

Ворожбинин (нюхая табак и неодобрительно покачивая головой, ворчит). Обеих бы вас послать королю Крысиному на выучку.

Нянька (старушка старая, выходя из девичьей, становится у дверей). Что за сон? Дай-ка я послушаю. Девки-вышивальщицы без меня заленятся, только сон не выслушать мне никак нельзя.

Стоит, слушает, качает головой, бормочет что-то невнятное. В это время в дверях столовой собираются понемногу девки, слушая сон. Среди них, скатившись сверху и протолкавшись вперед, горбатая шутиха слушает с нелепыми ужимками.

Лиза. Ну вот, иду я будто бы в королевский чертог. Дорога гладкая, как скатерть, синелью вышита и бисером, а идти по ней страх как трудно. По сторонам дороги ученые медведи пляшут, а передо мной арап идет. Идет, а сам все оборачивается, страшный такой, за красными губами зубы белые сверкают. В чертоге богато и пышно, колонны высокие, много свеч горит, свечи желтые, как медь, а свет от них лиловый и дымный. У дверей арапы стоят и придворные кавалеры. Вот взошла я в тронный зал, смотрю, а на троне сидит Лушка. На ней корона и порфира и башмаки золотом шитые. А сама румяная, смеется во весь рот. На себя смотрю, — я в сарафане, как простая девка. Да и сарафанишко-то совсем плохонький, рваный.

Ворожбинина (сердито). Ну и сон!

Лиза. Лушка мне говорит: «Здесь первые станут последними, как в Евангелии сказано, а ты, барышня, целуй мою ручку, а потом воду носить будешь».

Ворожбинина (всплеснув руками). Ах она, подлянка! Да как же это она осмелилась! Да что ж ты ее не уняла, Лизанька?

Ворожбинин (сердито глянув на дверь). Во сне унимать нечего. Что приснится, то и смотри. А вот наяву построже бы за ними глядели, чтобы не стояли в дверях, господские разговоры подслушивая.

Спугнутые этими словами, девки убегают, только слышен топот их ног.

Нянька (ворчит). Экие вы, девки, прогневили барина! Всё-то непорядки! Что вы за работницы! (Уходит вслед за ними.)

Ворожбинина (гневно). Подошла бы к подлянке да по щекам бы ее, по щекам!

Лиза. Мне так стыдно стало, что я проснулась.

Ворожбинина. Ну, еще бы! Лушкину руку целовать!

Горбатая шутиха катится горошком и вскатывается по внутренней лестнице наверх.

Шутиха. Надо старой барыне поскорее рассказать, пусть прикажет Лушку да и Елевферия строго наказать. Да и барышне надо попенять. (Исчезает наверху.)

Ворожбинина. Ну уж, матушка, и сон! Хорош, нечего сказать! Постыдилась бы такие сны видеть!

Лиза. Да разве я виновата, маменька! Ведь я не нарочно.

Ворожбинин (постучав табакеркой по столу, внушительно). А ты, сударыня, матери не отвечай. Не дело. Наставление родителей выслушивай с покорностью и со вниманием. О чем ненадобно думаешь, такие и сны видишь.

Лиза опасливо взглядывает на отца.

(Постукивая по табакерке, ворчливо). Вот вам нынешнее воспитание! В мое время девицы таких снов не смели видеть. У них благородные были мысли, и сны им снились благопристойные.

Лиза потупилась и зарделась. Ей так стыдно, что она чуть не плачет.

Ворожбинина (сердито). Ты на красных каблучках ходишь, а она голыми пятками постукивает, так тебе с ней даже и во сне равняться не стать. Все это Елевферкин яд. Давно тебе говорю, Николай Степанович, унять его надобно. У наших хамов ни стыда, ни совести нет. Если бы им дать волю, так они бы себя показали. До сей поры Емельку Пугачева, поди, забыть не могут.

Ворожбинин. С Еливферием я и сам собирался поговорить сегодня же утром. Постращать надо. Знаю, что запьет опять. Да пусть лучше иногда выпьет человек, чем книги читать. Водка — слабость, простому русскому человеку весьма свойственная. Да я до крайности не допущу и пресеку во благовремении. Пристрастие же к чтению — от высокоумия и гордости, а гордость — грех смертный. Сей бес, однажды в человека вошедший, изгоняется не легко.

Степанида (вбегая). Старая барыня изволят пожаловать.

Общее движение. Все встают и оборачиваются к лестнице, ведущей наверх.

Ворожбинина. Вот и кстати, Лизанька, что маменька изволила сойти сверху, верно, посоветует, как тут быть. А то что-то повадилась ты, милая, неподобные сны видеть.

Лиза видимо робеет.

Ворожбинин (сердито ворчит, нюхая табак), Ждут оракула своего. Ох уж эти мне бабы!

Суета, движение на лестнице. Спускается Ремницына, поддерживаемая двумя девками. Она уж очень старая, но еще совсем бодрая. Лицо свежее, почти без морщин. Из-под кружевного белого чепца с синими бантами видны седые букли. Одета парадно. Лиловый шелковый капот. Через правое плечо перекинута старая желтоватая, цвета апельсинной завялой корки, турецкая шаль. В руке костыль, в другой ридикюль. Около нее катится горошком горбатая шутиха, что-то продолжая ей нашептывать. Слышно ее шипение.

Шутиха. Елевферка-то! Да и Лушка-то! Да и барышня!

Все кланяются Ремницыной и спешат ей навстречу. Лиза присела очень низко, придерживая юбочку пальчиками опущенных и разведенных рук. Ремницына ласково треплет ее по щеке. Ворожбинин и Ворожбинина берут бабушку под руки, ведут к столу, усаживают в кресло. Лиза несет бабушкин ридикюль. Сзади вкрадчиво входит приживальщик.

Ремницына. Ох, устала! Знаю, знаю, — все уж мне сказали Вукол Савич и шутиха. (Властным тоном.) Знаю, отчего эти сны, — от Елевферкиных сказов. Елевферку давно пора пробрать хорошенечко. Лушке строго сказать, чтобы не смела барышне сниться. Не уймется — наказать построже. А тебя, сударыня…

Внимательно смотрит на Лизу с неопределенным выражением не то усмешки, не то угрозы. Лиза чинно стоит перед бабушкой.

Лиза (испуганно). Я, бабушка… Простите, бабушка… Не буду, бабушка…

Ремницына. Ты, ветренница, книжки читаешь, я слышала. Отец научил, старый вольнодумец. Вышивала бы лучше бисером или синелью. От книжек сны глупые. Вышивай, — слышишь?

Лиза (робко). Слушаю, бабушка. Я и то вышиваю в пяльцах.

Ремницына. Вышиваешь, да не кончаешь. Кажется, уж скоро полгода будет, как начала подушку вышивать, а всего еще полвеночка роз вышито. Ты не думай, — ведь я все знаю, что у вас делается. Хоть и редко здесь у вас бываю, а знаю все. Уж больно ты веселая да непоседливая; своевольница ты, шалунья. Ну, я пойду, устала с вами. Ты, Наденька, и ты, Лизанька, идите-ка со мной, проводите меня, а ты, мой друг, останься. Ты мне не нужен.

Уходит вверх. Ворожбинина и Лиза ведут ее под руки. Шутиха катится горошком сбоку и немного позади них.

Ворожбинин. Что скажешь, Вукол Савич?

Приживальщик (почтительно). Высокий ум-с!

Ворожбинин. Да, вздорная бабенка, а поперечить ей нельзя. Приходится за ней ухаживать и слушаться ее. В нашей же губернии у нее собственная деревня. Все свое имение оставит Лизе, хоть и другие внуки и внучки есть. Всех больше любит нашу Лизаньку. Невелик кусок, а все же Лизаньке пригодится. Правда, побранила Лизу сегодня, да видно, что не сердится. Да и что за шалунья Лиза! Невинные детские забавы и резвости.