Во имя надежды - Илья Никулин Страница 68

Всё это время, я жил в обмане из само иллюзий, изо дня в день лишь убеждая себя в собственной лжи, словно у меня и раньше не было никакой семьи. А потому, когда я тебе советовал быть честным, то именно ты должен был мне давать этот совет. Все те ответы на вопросы, которые ты мне сегодня задал, та история, о которой я рассказывал тебе по поводу моей работы, и те детские книжки с фотографиями, всё это было ложью.

Тебя мучали вопросы, и это я заметил ещё в наш первый день, когда ты убирался в шкафу. В ту ночь, когда ты спал у меня в первый раз, я вошёл к тебе в комнату и уже более хотел забрать эти книги, но оставил их на месте, так как хотел тебе обо всём рассказать, только, не знал когда.

И изначально, когда твой отец предложил мне, чтобы ты остался у меня, я даже вообще не рассматривал вариант, как бы ты приехал ко мне, жил у меня и полноценно учился под моей опекой, так как я боялся, боялся, ответственности. И страх, что с тобой могло что-то случиться, брал верх каждую секунду моих размышлений. Но после задумался, что…, твоё будущее, твои цели и амбиции, стоят куда выше, нежели моих возможных страхов и опасений.

И ты, именно ТЫ, вернул мне давно забытые чувства волнения, радости, переживания, гордости и заботы.

Когда ты пошёл на вечернюю прогулку, и я сказал тебе надеть кофту, только после закрытия двери я осознал то, с каким чувством волнения и опаски я это сказал, беспокоясь за тебя. Также я и беспокоился, когда одевал сына на зимнюю прогулку.

И когда ты забил гол в ворота, и когда ты получил удар мячом по голове, и когда ты гулял по двору без телефона, что я до тебя дозвониться не мог, и когда ты заболел, где я практически всю неделю за тобой ухаживал, всё это были чувства. Чувства давно забытые, давно утерянные, но которые ты мне помог возродить и понять всю красоту этих прекрасных ощущений. Все эти годы, я словно жил в вакууме, который ты помог мне разорвать.

И знаешь, хоть мы с тобой и не можем считаться кровными родственниками, но я чувствую, что мы с тобой очень близки. Ты удивительный и гениальный человек, который даже во многом похож на моего сына, а потому, мне вдвойне обидно видеть то, что с тобой сотворил Виктор и в кого он тебя превращает”.

“Ну, я бы не сказал что это плохо. Ведь именно благодаря его, единственно верному воспитанию, я могу назвать себя, спокойным, умным, ответствен…”

“Хочешь? Ты хочешь узнать всю правду о своём отце? Почему он тебя так воспитывал и от всего ограничивал?”

“Но я ведь знаю ответ. Ради того, что бы я не связался с плохими компаниями, был вежлив, интеллигентным ради того, чтобы в будущем найти работу и помогать родителям” — уверенно произнёс Евгений.

“Это лишь половина причины, по которой он так с тобой поступил. А потому, слушай меня внимательно и готовься услышать всю правду.

Я и Виктор жили в одной деревне недалеко друг от друга. Жили мы не богато, но и сказать, что мы бедствовали тоже нельзя. Начала девяностых годов. Неудачные государственные реформы, тяжёлый экономический кризис и повсеместное разочарование в социалистической системе, привели к распаду советского союза и образовании на его территории пятнадцати суверенных государств. Как мне рассказывал мой отец, откуда он сам про это узнал, ему рассказал его старых товарищ, который собирается переехать в Германию по программе “возвращения этнических немцев на свою родную землю”, или же “репатриация”.

Когда он вернулся домой, то он обо всём рассказал моей маме, та, которая в свою очередь, в первое время была категорически против данной инициативы. Но после трёх дней раздумий и всеобщего осмысления, так как устав терпеть прежде всего постоянный товарный дефицит, она поддержала идею отца по данному вопросу и скорейшему переезду в ФРГ.

Мне тогда было только 17 лет. Естественно, я слышал и понимал все намерения своих родителей, и по данному вопросу я их категорически не приветствовал.

На дворе стояла середина декабря 91-ого года, и тогда я задавался себе вопросом: “Зачем нам куда-то переезжать?”. “Да, страна на данный момент находиться в не самом лучшем состоянии, но и трудности ведь рано или поздно должны пройти, и всё будет как раньше” — говорил я тогда самому себе, убеждая себя в собственной правоте.

И только спустя несколько лет я осознал, что говорил так только потому, что вся моя жизнь была сосредоточенна в пределах одной деревни, рядом с которой стоял завод по переработке молочной продукции, вокруг которого всё и было построено.

Вся моя жизнь, была бы построена по советским лекалам, потому как другой я и не видел. Рождение-школа-завод-пенсия и смерть. А потому, я хоть и был яро против переезда, только со временем я осознал, что это был единственно верный и правильный стратегический шаг.

Так как с моим мнением родители вообще в те времена не считались, решение было принято и сам переезд оставался исключительно вопросом времени. Тогда я рассказал о планах родителей Виктору, который абсолютно также как и я не разделял идеи переезда. Но только он разделял это мнение только потому, что боялся потерять меня и мы с ним более никогда не увидимся.

Родители его, как и мои, также могли иммигрировать в Германию по программе “Репатриация”, однако также как и мы вдвоём — не разделяли идеи переезда, называя нас тогда чуть ли не “предателями родины”.

“Зачем куда-то переезжать, когда тут у нас есть работа, своё хозяйство, язык, и в целом почва под ногами. Ради прыжка в неизвестность? Чтобы возыметь шанс всё потерять и остаться ни с чем?” — говорили они. Доводы и аргументы отца они тогда вообще не воспринимали всерьёз, а потому, через два месяца после того как я узнал об этой теме, мы уже летели в Германию, для получения гражданства и поисках лучшей жизни.

Как ты наверняка знаешь, такое слово как “интернет” в умах простых граждан тех лет даже в теории ещё не существовало. А потому, мы договорились писать друг другу письма, дабы узнать, как друг у друга идут дела и всё ли с нами хорошо. Важным условием