Жан Ануй - Нас обвенчает прилив… [Ромео и Жанетта] Страница 7

Фредерик. Но мы же не любим друг друга! Мы даже не знаем друг друга…

Жанетта. Вы правы, я не должна вас любить, я слишком вас ненавижу. Зачем вы явились сюда? Вы что, не могли жениться там на своей Юлии без того, чтобы я знала об этом? Вчера я веселилась, у меня был любовник. Я не была уверена, что люблю его, но мне это было безразлично. Он говорил, что любит, и еще вчера это забавляло меня.

Фредерик. Почему вы написали ему, что покидаете его со вчерашнего вечера?

Жанетта. Просто так, Для того, чтобы чувствовать себя свободной, когда я буду прощаться с вами. И если бы я могла забыть всех, кто был до него и стереть следы их рук с себя, я бы это сделала.

Отец (ворочается в кресле, вздыхает во сне). Да, но имейте в виду, что платить буду не я.

Фредерик (невольно улыбается) Что ему приснилось?

Жанетта (тоже улыбается). Не знаю. Может быть, свадебный обед… Бедный папа! Когда и Люсьен уедет, мы с ним останемся вдвоем. Странная семейка!

Фредерик (говорит неожиданно мягко). Простите меня.

Жанетта (улыбается). За что? Вы уже просили прощение из-за пустяка: сегодня утром по поводу цыпленка… В конце- концов, все справедливо. Ужасно, если бы было наоборот. Юлия настоящая жена, не то, что я. Вы любите ее уже давно, а меня только с сегодняшнего утра, да и то вряд ли. Я сумасшедшая, что заговорила об этом. Такие истории, как наша, случаются на каждом шагу. Но люди лишь тяжело вздыхают, думая: «как жаль, слишком поздно», и после в течение долгих лет не смеют взглянуть друг другу в глаза. Подобные тайны хранятся во многих семьях…

Слышится свист Люсьена. Он неожиданно возникает из ночи позади них.

Люсьен. Что, дети, смотрите, как наш папа баиньки? (подходит к креслу) Этот труп с открытым ртом не вызывает в вас страха? Он кажется удивленным: «И это вся жизнь? Меня следовало бы предупредить!» Слишком поздно, дорогой друг, слишком поздно. Итак, спите. Спокойно получайте свой маленький задаточек у смерти. Но не храпите, а то я начну свистеть. Я любдю покойников благопристойных.(Смотрит на них.) Вам не очень скучно вдвоем? (Взглядывает на дверь освещенной кухни, где видны мелькающие фигуры). Посмотрите га этих муравьев — они убирают, бегают там в кухне, воображая, что ухватили истину, как ручку от кастрюли, и ни в чем не сомневаются. Они обе ненавидят нас, они знают, что с завтрашнего дня наша грязь снова возьмет верх; из-за этой уборки они могут опоздать на поезд, но все резоны ни к чему, они не вынесут, если кто-нибудь скажет, что они оставили нашу кухню неприбранной… Для них это вопрос чести, не правда ли? А для тебя что, Жанетта?

Молчание. Ему никто не отвечает. Люсьен подходит к столу, наливает стакан вина).

Люсьен. Обожаю хозяек! Они — символ бренности. Как забавно смотреть со стороны, как все эти несчастные неутомимо трут день за днем, год за годом все тот же уголок своего жилища, и каждый вечер их побеждает все та же пыль… И хозяйка изнашивается, высыхает, покрывается морщинами, скрючивается, разваливается и шлепается, наконец, бездыханной в один прекрасный вечер после очередной и последней уборки… И тут же на этот жалкий уголок декорации, — он-то, не будь дурак, остался неподвижным, зная, что за него время — на другой же день ложится новый слой плотной пыли…(Он потягивается, зевает, снова пьет). Но и то правда — если бы они этого не делали, что бы им, бедным, оставалось? Любовь? (встает) Не могут же все заниматься любовью, это было бы несерьезно. Не правда ли, дорогой деверь?

Слышно, как он злобно посмеивается в темноте, но его уже не видно. Он высвистывает «вызов сержанта» и уходит в сад.

Фредерик (неожиданно глухо). Вы тоже думаете, что любовь — это несерьезно? Но разве это не ежедневная борьба?

Жанетта (улыбаясь, немного устало). Да, это каждодневная битва, но не всегда такая тяжелая, как сегодня, и поэтому…Я не смогу больше.

Фредерик (так же). Да, день выдался трудный. (После паузы) Ночь тоже будет трудной. А после надо будет проснуться.

Жанетта. Я скверная девка, я не встану со своей неубранной постели. Натяну одеяло до глаз…Отец немного потопчется под дверью, окликая меня, а после сам разогреет себе остывший кофе. Позже, в полдень, он опять будет звать меня, потому что не найдет консервный нож. Но я притворюсь мертвой до ночи.

Фредерик. Будет убит первый день, а ведь настанут еще и другие. (Кричит неожиданно.) Я не смогу! (Жанетта смотрит на него, он продолжает.) Я согласен бороться, но не против того, что кричит во мне. Я согласен бороться, но не против этой радости. (Смотрит на нее, снова кричит.) Ах, как вы далеко там, по другую сторону стола! Как вы были далеки весь день!

Жанетта. Так нужно. Что было бы, если бы вы только прикоснулись ко мне?

Фредерик. Мы боролись весь день, не дотрагиваясь, не смея даже взглянуть друг га друга. Мы катались по земле, мы задыхались, мы душили друг друга в объятиях без единого движения, без единого крика в то время, как другие болтали с нами… О! Как вы далеки… И все же вы никогда не будете так близко.

Жанетта. Никогда больше.

Фредерик. Никогда больше, даже мысленно… Не надо, но правда ли, если мы хотим это преодолеть? не надо, хотя бы даже только раз, представлять себя в объятиях друг друга…

Жанетта (с закрытыми глазами, не двигаясь.) Не надо завтра. Но сегодня вечером я в ваших объятиях!

Молчание. Фредерик тоже закрывает глаза, вздыхает.

Фредерик. Я не могу больше бороться с собой… О! Не двигайтесь. сразу стало так хорошо, что в этом не может быть ничего дурного.

Жанетта не открывает глаз. Они продолжают говорить издалека, не делая ни одного движения.

Жанетта. Да, так хорошо.

Снова молчание.

Фредерик. (выдыхает.) Значит, возможно. Мне кажется, я пью, наконец, воду. Как я жаждал!

Жанетта. Я тоже.

Молчание. Наконец, Жанетта говорит глухо.

Жанетта. Может быть, следует позвать их сейчас. Разбудить отца, или уйти к Люсьену, но чтобы с нами был кто-нибудь еще.

Фредерик (неожиданно вскрикивает). Подождите! Мне слишком больно. Я никогда не думал, что это так мучительно. (Он открывает глаза, делает шаг к ней, спрашивает.) Кто этот человек?

Жанетта. Какой человек?

Фредерик. Ваш любовник.

Жанетта (отодвигаясь немного в темноту.) Какой любовник? У меня нет любовника.

Фредерик. Вы же сами мне только что сказали. Кто этот человек, к которому вы ходите каждый вечер?

Жанетта (кричит). Кто вам сказал, что я хожу к нему каждый вечер? Вы слушаете, что вам наговорят другие?

Фредерик. Вы сами мне сказали.

Жанетта. Я лгала! Это неправда. Вы что, меня за ноги держали? Нет, у меня никакого любовника.

Фредерик. Тогда зачем было говорить? Я всему верю.

Жанетта. Чтобы вы меня слушали. Вы ведь только и думали, как бы убежать. Изо всех сил старались не влюбиться в меня.

Фредерик. И все мои силы говорили мне «нет». Все мои силы переходили к противнику одна за другой. Они стали чужими в этот вечер. Я их не узнаю. И ни одна не поможет мне в этом мраке… Что было в телеграмме?

Жанетта. В какой телеграмме?

Фредерик. Той, которую вы только что разорвали.

Жанетта. Вы меня пугаете. Вы точно судья. Вы все помните: что я получила телеграмму, что я ее разорвала.

Фредерик. Да. Раньше я все забывал: названия улиц, номера, оскорбления, лица. Юлия смеялась надо мной за это. Теперь я ничего не забываю. Все на месте с этикеткой и знаком вопроса. Какая это мучительная бухгалтерия — жизнь. Что было в этой телеграмме, отвечайте!

Жанетта. Как же вы хотите, чтобы я вам ответила? Вы видели, я порвала ее, не читая.

Фредерик. Соберите обрывки с пола и прочтите.

Жанетта. Я не знаю, где они.

Фредерик. Я знаю. У вас под ногами.

Жанетта. Я все равно не смогу прочесть — темно.

Фредерик. Я зажгу сет.

Жанетта (неожиданно вскрикивает). О нет, прошу вас, не зажигайте! Не заставляйте меня читать. Не заставляйте смотреть вам в лицо. Лучше поверьте мне. В темноте так легко поверить.