Федор Сологуб - Собрание пьес. Книга 2 Страница 7

Николай. Совершенно с вами согласен. Я убежден, что русские должны умирать или побеждать.

Жюли. Прекрасно, прекрасно то, что вы сказали.

Пьер (одобрительно). Вот это славно…

Полковник. Настоящий гусар, молодой человек.

Марья Дмитриевна. О чем вы там шумите? На кого ты горячишься? Верно, думаешь, что тут французы перед тобой?

Полковник (улыбаясь). Я правду говорю.

Гр. Ростов. Все о войне. Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.

Марья Дмитриевна. А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На все воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сраженье Бог помилует.

Гр. Ростов. Это так.

Марья Дмитриевна (подала руку графу). Ну что ж, к столу, чай, пора?

Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник. Княгиня Друбецкая с Шиншиным. Другие почетные гости с дамами. Улыбающаяся Жюли пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, и сзади всех, по одиночке, — дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка.

Занавес.

Картина третья

Столовая в деревенском доме старого князя Николая Болконского. Из-за затворенных дверей слышались во двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты. Вошел князь Андрей с женой. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шепотом доложил, что князь еще почивает, и торопливо затворил дверь. Князь Андрей посмотрел на часы.

Кн. Андрей. Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье.

Маленькая княгиня Болконская потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднималась так же весело и мило, когда она заговорила.

Кн. Болконская (оглядываясь кругом с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала). Да это дворец… Пойдем скорее, скорее… (Оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.) Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.

Кн. Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением; проходя, Тихону, целовавшему его руку:

— Ты постарел, Тихон.

Из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка. Мадемуазель Вурьен казалась обезумевшею от восторга.

М-ль Вурьен. Ах, какая радость для княжны… Наконец-то… Надо ее предупредить.

Кн. Болконская (целуясь с француженкой). Нет, нет, пожалуйста. Вы — мадемуазель Вурьен, я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?

Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего-то неприятного. Княжна Марья вышла. Княжна и княгиня, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. Мадемуазель Вурьен стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно, столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться. Князь Андрей пожал плечами и поморщился. Обе женщины отпустили друг друга, потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки, и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. Мадемуазель Вурьен тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко. Княгиня и княжна вдруг заговорили и засмеялись.

Кн. Марья. Ах… милая…

Кн. Болконская. Ах… Мари…

Кн. Марья. А я видала во сне.

Кн. Болконская. Так вы нас не ожидали?.. Ах, Мари, вы так похудели.

Кн. Марья. А вы так пополнели.

М-ль Вурьен. Я тотчас узнала княгиню.

Кн. Марья. А я не подозревала… Ах, Andrй, я и не видела тебя.

Кн. Андрей (поцеловался с сестрой). А ты такая же плакса, как всегда была.

Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту больших, лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.

Кн. Болконская. Можете себе представить, Мари, на Спасской горе лошади понесли, и я боялась, что экипаж опрокинется. В моем положении это было бы ужасно. Я так боюсь, так боюсь… Но, слава Богу, все обошлось благополучно. Я все платья свои оставила в Петербурге и здесь буду ходить Бог знает в чем. Андрей совсем переменился. Он обращается со мной, как с больною или с ребенком. Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны. Все его так знают, так ценят. Он очень легко мог бы быть флигель-адъютантом. Китти Одинцова вышла замуж за старика. Есть жених и для вас, Мари, pour tout de bon, но об этом поговорим после.

Кн. Марья (все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была любовь и грусть; вздохнув). И ты решительно едешь на войну, Andrè?

Княгиня Болконская вздрогнула.

Кн. Андрей. Даже сегодня.

Кн. Болконская. Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение. Он так везде принят. Государь очень милостиво говорил с ним.

Кн. Марья (ласковыми глазами указывая на ее живот). Наверное?

Кн. Болконская (вздыхая и меняясь в лице). Да, наверное. Ах… Это очень страшно… (Приблизила свое лицо к лицу золовки и опять заплакала.)

Кн. Андрей (морщась). Ей надо отдохнуть. Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я подожду батюшку. Что он, все то же?

Кн. Марья (радостно). То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза.

Кн. Андрей (с чуть заметной улыбкой). И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок?

Кн. Марья (радостно). Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии.

Княжна Марья, княгиня Болконская и мадемуазель Вурьен уходят. Вошел старый князь Николай в напудренном парике и кафтане, быстро, весело, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.

Кн. Николай. А, воин… Бонапарта завоевать хочешь? Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. Здорово…

Выставил щеку. Он находился в хорошем расположении духа. Он радостно, из-под своих густых, нависших бровей, смотрел на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное место.

Кн. Андрей (следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица). Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой. Как здоровье ваше?

Кн. Николай. Нездоровы, брат, бывают только дураки и развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержан, ну и здоров. Вот сейчас спал. После обеда серебряный сон, а до обеда золотой.

Кн. Андрей (улыбаясь). Слава Богу.

Кн. Николай. Ну, рассказывай, как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.

Кн. Андрей (с улыбкой). Дайте опомниться, батюшка. Ведь я еще и жену не разместил.

Кн. Николай (хватая сына за руку). Врешь, врешь… Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее, и покажет, и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? Швеция что? Как Померанию перейдут?

Кн. Андрей. Да, батюшка, собираются силы. Наша армия в девяносто тысяч должна Пруссию в войну втянуть; сто тысяч наших да двести двадцать тысяч австрийцев должны действовать в Италии и на Рейне; да еще в Неаполь высадится тысяч сто — наших с англичанами. Так что до пятисот тысяч с разных сторон нагрянет на французов…

Кн. Николай (запел фальшивым и старческим голосом). «Мальбруг в поход собрался. Бог весть, вернется ль он».

Кн. Андрей (улыбаясь). Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю. Я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил план не хуже этого.

Кн. Николай. Ну, новенького ты мне ничего не сказал. «Бог весть, вернется ль он». А тут ко мне князь Василий Курагин приезжал. Министр, как этот болван Алпатыч сказал. Этот министр — мальчишка. Я его определил в коллегию. Сделал мне пропозицию насчет княжны Марьи. Нашел ее по своему вкусу для невестки и сделал пропозицию за своего сына, князя Анатоля. Отказала. За границей воспитывался. Молодец малый… Отца спрашивает: «При чем я числюсь?» (Засмеялся.) Княжна Марья ему отказала. (Официанту.) Завтрак давайте.