Жан Ануй - Приглашение в замок Страница 7

Мать и Капюла (заканчивают, прижавшись щекой к щеке). Ля, си, до, ре, до, ля, соль, ля, соль, фа, ми, ре, до!

Подхватив последние ноты, оркестр играет другой вальс. Несколько мгновений они так и стоят, щека к щеке, убаюканные звуками, потом Капюла отрывается от подруги и убегает, воровато оглядываясь и посылая шарфом воздушные поцелуи. Она исчезает, как сильфида. Мать, полузакрыв глаза, обхватив склоненную голову ладонями, начинает одна вальсировать. Появляется Жозюэ и приближается к ней с предосторожностями охотника за бабочками. Она уходит, вальсируя и не замечая его. Он следует за ней.

Занавес

Действие третье

Из-за опущенного занавеса доносится веселая бальная музыка. При поднятии занавеса на сцене кружатся пары. По окончании танца они исчезают.

Капюла подталкивает кресло, в котором сидит г-жа Демерморт.

Капюла (после паузы). Веселье в разгаре.

Г-жа Демерморт (с раздражением). Ну и пусть его разгорается! А я подыхаю от скуки, подпирая стенку. Я и прежде-то не была охотницей до танцев, а с тех пор, как прикована к креслу, и вовсе не вижу в них смысла! А вы, голубушка, любили когда-нибудь танцевать?

Капюла (жеманно). Мне тоже было когда-то двадцать лет.

Г-жа Демерморт. В самом деле? Когда же это? С тех пор, как я вас помню, вам всегда было столько, сколько теперь.

Капюла. Ах, мадам, прежде чем поступить к вам, я служила у господина барона.

Г-жа Демерморт. Какая разница, у меня или у барона. Вы добрая душа, Капюла, но страшны как смертный грех, вы и сами это знаете. А уродинам двадцать лет не бывает.

Капюла. И однако сердце у них есть!

Г-жа Демерморт. Ах, голубушка. От этого сокровища толку чуть, если при нем нет других. Ну вот, и я начинаю болтать всякую ерунду, с вами тут поглупеешь… Как бы там ни было, Капюла, вам все-таки повезло, вы девица достойная и добродетельная. Для такой особы, как вы, лучшей участи и желать нельзя.

Капюла. Бывают вечера, вроде сегодняшнего бала, когда в воздухе носится что-то такое, чего не выразишь словами…

Г-жа Демерморт. Знаю-знаю, голубушка. И не надо выражать. Вам это не к лицу и во всех отношениях слишком поздно. К тому же вы не так уж плохо устроились. У вас есть ваш господь бог. Жизнь, проведенная в скуке, — это верный капитал.

Капюла. О мадам!

Г-жа Демерморт. Вы усядетесь в удобных креслах по правую руку от всевышнего, а мне предстоит две, а то и три тысячи лет жариться на медленном огне. Но не беда! Годы промелькнут быстро!..

Капюла. Милосердие божие безгранично, мадам.

Г-жа Демерморт. И все же он должен держать свое слово, а не то будет обидно праведникам, вроде вас. Разбой на большой дороге, да и только — ведь они все поставили на эту карту. Я часто рисую себе день Страшного суда. Среди присноблаженных пронесся слух: «Говорят, он прощает и всех грешников!» И они приходят в ярость, в бешенство, исступленно сыплют проклятиями, и за это в ту же минуту обрекают себя на адские муки. Признайтесь, это было бы забавно!

Капюла. Ах, мадам, я не верю, что можете так думать!..

Г-жа Демерморт. Ба, голубушка! Думать я могу все, что угодно. Да и что мне еще остается, когда я другого ничего не могу. А ну-ка, подтолкните меня поближе к дверям, чтобы я могла полюбоваться, как эти безумцы дрыгают ногами. Кто танцует с моим племянником — племянница Роменвиля?

Капюла. Да, мадам.

Г-жа Демерморт. Как она естественна, как непохожа на этих будущих светских дамочек. Только про нее одну не скажешь, что она из себя что-то строит. Почему Роменвиль мне ее не показывал?

Капюла. Ах, мадам. По-моему, она так очаровательна, благовоспитанна, грациозна — не знаю прямо, как это выразить.

Г-жа Демерморт (глядя в зал на танцующих). Как хотите, голубушка, я вас все равно не слушаю. Знаете, о чем я думаю? Надо и нам с вами поразвлечься нынче вечером. Что бы нам такое придумать, чтобы оживить этот бал?

Капюла. Может быть, котильон?

Г-жа Демерморт. Котильон! Вот уж поистине выдумка в вашем духе. Ничего глупее не придумаешь! Ах, до чего дурацкий бал! Поглядите только, как они танцуют. Воображают, что веселятся, а на самом деле каждый занят собственным жалким тщеславием и жалкими интрижками. Нет, в мире воцарилась скука, пора его покинуть! То ли дело балы моей молодости! Помню, в тысяча девятьсот втором году в Биаррице герцог Медино-Солар без памяти влюбился в леди Форготтен. Как вы думаете, что он сделал, голубушка? Был объявлен бал в желтом, герцог явился в зеленом: это был цвет глаз его возлюбленной. Понятное дело, все растерялись. Статут бала был строг, герцога не хотели впускать. Но это был испанец, душенька, отчаянная голова. Не снисходя до объяснений, он убивает привратника. Бал, само собой, продолжается как ни в чем не бывало. Их высочества инфанты обещали почтить его своим присутствием. Устроители решили даже, опять-таки из уважения к высоким особам, сохранить инкогнито гостей. Но на всех полицейских были желтые домино. Приглашают вас танцевать, а из-под маски блестят страшные глаза и торчат страшные усы. Но полицейские приглашали только дам и поэтому так и не нашли герцога. А наутро он перешел границу и потом во время корриды погиб от рогов быка. Вот это называется жить!..

Капюла. Ах, кто знает, мадам, вдруг сейчас в этом замке совершается нечто столь же романтичное!

Г-жа Демерморт. На этом балу? Вы бредите, душа моя!

Капюла. Ах, мадам! А вдруг молодой человек, красивый, богатый, безумно влюбленный, для того, чтобы ввести в замок ту, кого он любит, придумал… Но тсс! Я слишком многое сказал, а тайну обещала я хранить…

Г-жа Демерморт. Что вы плетете, Капюла? Какой еще молодой человек?

Капюла. Ах, дело не только в нем одном. Любимая подруга, вновь обретенная частица юности! Ах, мадам, на склоне безрадостной жизни сердце, полное романтических грез, может расцвести, когда его овеет своим дыханием волшебная сказка!

Г-жа Демерморт. Какое еще сердце? Какая волшебная сказка? Капюла, я ничего не могу понять.

Капюла. Ах, мадам! Представьте себе захватывающую дух интригу, любовь, которая сильнее социальных перегородок и боязни скандал, страсть чистую, как сама смерть, перегородок и боязни скандала, страсть чистую, как сама смерть, переодеванье… Трепещущую мать, которая таится в тени и видит успех своего дитяти, а сама никогда — о святая, трогательная женщина! — никогда не откроет своего имени. Ах, мадам, простите, я не могу удержаться от слез!

Г-жа Демерморт. Капюла, перестаньте разводить сырость и объяснитесь, черт возьми! Какая трепещущая мать, какая любовь?

Капюла. Тсс! О нет! Я слишком многое сказала, а тайну обещала я хранить…

Г-жа Демерморт. Какую тайну?

Капюла. Как драгоценный алмаз, мадам, эта тайна переливается в глубинах моего сердца! Она его любит, он ее обожает, он богат, она бедна! Он заставляет ее переодеться и вводит в замок. О, как это прекрасно!

Г-жа Демерморт. Кто он?

Капюла. Гости все как один очарованы ею! Все шепчут ее имя, спрашивают, кто она. А она проходит, как королева. Она торжествует! Ах, милое дитя! Дитя мобежской любви! Ах, простите! Простите! Это выше моих сил! Что-то разрывается во мне!

Г-жа Демерморт (строго). Капюла! Вот уже двадцать лет вы живете у меня в компаньонках. За все эти годы я ни разу не услышала от вас ничего забавного, но по крайней мере я всегда вас понимала. Наконец в кои-то веки ваши слова меня заинтриговали, так объяснитесь же, наконец, или я вас прогоню!

Капюла. Нет! Тсс! Я слишком многое сказала, а тайну обещала я хранить! Лучше впасть в нищету! Лучше умереть! Да, умереть! Лучше убейте меня на месте, мадам. Ах, я страдаю!

Г-жа Демерморт. Зачем мне вас убивать, Капюла! Я ваша хозяйка и привыкла, чтобы меня слушались, не вынуждая к этой крайней мере. К тому же я всегда дарила вам свои старые платья. Вы мне обязаны всем.

Капюла (разражаясь рыданиями). Знаю, знаю, мадам! Два долга борются во мне! Ах, мадам, нас было две подруги, обе пианистки! Беззаботные, как птички! Ах, счастливые дни! Подруги? Нет, сестры! Я думала, что она умерла, я оплакивала ее. И вот я ее встречаю. Она говорит мне, что играет в здешнем оркестре! Я удивлена: там одни негры. Тогда она признается мне, доверяет удивительную тайну. Безумную любовь молодого человека к ее дочери и святую ложь преданного друга!

Г-жа Демерморт. Какого друга?

Капюла. Господина Ги-Шарля де Роменвиля, этой высокой. Души.