Олег Лукошин - Ленин в 17-м Страница 7

Ленин: Может быть, вы всё же попробуете обратиться в квартиру 91?

Девушка начинает плакать.

Девушка: Неужели вам меня не жалко, дяденька? У вас-то всё есть, вы упакованы, все дела, из-за куска хлеба страдать не приходится, а я знаете через что прошла, чтобы эту работу получить!? А у нас ужас как строго! Один сбой – и давай до свидания. На что я жить буду, дяденька?

Ленин: Хорошо, сколько стоит ваша пицца?

Девушка: Пятьсот рублей. Всего.

Ленин достаёт из внутреннего кармана костюма бумажник и вынимает из него пятисотрублёвую купюру.

Девушка: А на чай? Разве вы не довольны качеством обслуживания?

Ленин: На чай – это сколько?

Девушка: Как минимум пятьдесят. А лучше сто. До вас добираться – ой-ёй-ёй, врагу не пожелаешь.

Ленин достаёт ещё сто рублей.

Ленин: Спасибо, всего хорошего.

Девушка передаёт ему коробку с пиццей, Ленин хочет закрыть за ней дверь, но она вдруг останавливается.

Девушка: Дяденька, а вы точно будете эту пиццу кушать?

Ленин: Какая вам разница? Я же расплатился за неё.

Девушка: Расплатились, да, но я тут подумала, а вдруг вы это чисто из жалости сделали, чтобы глупую деваху утешить, а как только закроете за ней дверь – так сразу пиццу и выкинете в мусорное ведро? А?

Ленин: Я полагаю, что расплатившись за это блюдо, имею полное право решать его дальнейшую судьбу. Вы согласны со мной?

Девушка: А жена ваша любит пиццу? Хотя нет, вы же и её в виду имели, когда говорили, что не поклонники этого блюда. Чёрт, мне кажется, вы и в самом деле выбросите её.

Ленин: Так что же, дорогая моя, мне обратно вам её отдать?

Девушка: Нет, это будет выглядеть некрасиво. Потом не исключено, что наша служба контроля отслеживает эту доставку, и если я выйду из подъезда с коробкой пиццы, они там решат, что я не выполнила заказ, поставят мне жирный минус, а затем уволят. У нас девочки с таким уже сталкивались. Есть там такой неприятный мужичок, Арсен Аванесович его зовут, он за доставщиками ездит на машине и проверяет точность исполнения заказа. Никому не советую попадаться ему на карандаш.

Ленин: Дорогой мой продвинутый тинейджер, вы меня вконец запутали! Позвольте распорядиться этой пиццей по собственному усмотрению, хорошо?

Девушка: А может я просто съем её у вас – и всё. Если вы её не хотите, конечно.

Ленин: Вот так вот зайдёте к нам – и пообедаете?

Девушка: Ой, дяденька, да всё я понимаю. Некрасиво, гнусно даже, подозрительно. Но вы и меня поймите! У меня обеденный перерыв ещё час назад был, а я всё по окраинам мотаюсь, потому что на испытательном сроке и мне сбагривают доставки по самым дальним адресам. Когда тут пообедаешь? Да и нечем, я ещё ни одной зарплаты не получала, живу на последние копейки, которые остались после переезда из Козьмодемьянска. Знаете Козьмодемьянск? Это город такой в республике Марий Эл. Родина моя. Я бы и дальше там жила, я не гордая, но мама умерла полгода назад, а папу новую жену завёл. Бывшая кладовщица, а теперь пенсионерка Тамара Викентьевна, злобная такая штучка, она меня сразу же возненавидела. Как Золушку. Не смейтесь, пожалуйста, но совпадения слишком конкретные. Что мне ещё делать оставалось? Да и самостоятельную жизнь как-то нужно было начинать, тем более что папа получил инвалидность и денег совсем не стало, так что раз всё в один клубок затянулось, то я его разом решила разорвать и сорвалась сюда. Работу нашла хорошую – ну да я счастливая вообще-то. Мне бы пару-тройку месяцев продержаться, а там легче пойдёт, можете не сомневаться… Ну так как, дяденька, перекушу я у вас быстренько, а?

Ленин: Надюша, ты слышишь? К нам пожаловало какое-то совершенно исключительное существо. Я такого даже представить себе не мог… Прошу вас, юная нимфа! Чувствуйте себя как дома.

Девушка (закрывая за собой дверь): Ой, я вам так признательна! Только вы не обижайтесь на меня, пожалуйста, ладно? Так-то я хорошая.

Она торопливо снимает с ног видавшие виды ботинки, затем хочет снять и куртку, но понимая, что для начала придётся стаскивать свою фирменную жилетку, останавливается и машет на это дело рукой. Затем добирается до стола, усаживается за него, открывает коробку с пиццей и, отламывая куски руками, жадно начинает её есть.

Девушка: Вы представляете, ещё тёплая! Не пойму, с чего это клиенты постоянно ругаются, что им приносят холодную? Вредничают просто. Знаете, я за эти три недели много чего насмотрелась! Люди сейчас такие гнилые – мама не горюй! И откуда только в них столько злости – понять не могу. Вроде всё есть, не бедствуют. Так нет же – дерьмом исходят. Ничего, всё дерьмо им обратно вернётся, законы природы не обманешь.

Крупская: Может быть, вам чая налить? А то больно смотреть, как вы всухомятку давитесь.

Девушка: Ой, буду только благодарна! Спасибочки!

Надежда Константиновна уходит в соседнюю комнату.

Ленин (снова переместившийся на тахту): Как же вас зовут, милое создание?

Девушка: Оксана… Оксана Си… Нет, фамилию не скажу. А то мало ли. Вдруг, ещё в компанию нажалуетесь. Или того хуже – шантажировать начнёте. Или домогаться. Люди вы на вид приличные, но сейчас никому нельзя верить… Блин, и имя говорить не надо было. В компании и по имени вычислят. И даже по адресу доставки… Лоханулась я.

Крупская вновь возвращается в зал с чашкой на блюдце. Из чашки торчит ложечка, на блюдце разложены несколько кусочков сахара.

Крупская (ставя чашку на стол): Кладите сахар по вкусу.

Оксана: А кофе нет? Хотя ладно, чё это я буровлю… И чай сойдёт. Бесплатно же.

Ленин: Так у вас наверняка и теория есть собственная, отчего люди сейчас такие злые да испорченные. Не правда ли?

Оксана: Никакой теории, потому что и без всяких теорий понятно, кто во всём виноват.

Ленин: Так-так. И кто же?

Оксана: Коммуняки, кто ещё!

Ленин: Ого! И много вы их видели, чтобы так невзлюбить?

Оксана: Слава богу, с ними я не сталкивалась, бог миловал, но я же не дурочка. Книги читаю, телепередачи смотрю. Там всё объясняют.

Крупская: Пожалуй, я пережду это цунами в соседней комнате… (Шёпотом) Володя, не расслабляйся!

Ленин успокаивает её кивком головы и движением руки.

Ленин: Значит, вам там объяснили, что во всех бедах виноваты коммунисты?

Оксана: Ну а кто же ещё? Это они семьдесят лет истребляли генофонд нации и гноили людей в лагерях. Мне и мама-покойница говорила: Ксюха, за кого угодно выходи, только не за коммуниста. Настрадаешься с ним, они сейчас маргиналы-отщепенцы, а тебе надо в люди выбиваться. Я вот вам одну цитату приведу, после которой у вас никаких сомнений не останется в том, какие страшные это люди. Её написал великий русский поэт… Забыла, как его зовут… Ну да не суть важно. У него всю семью сначала репрессировали, а потом вырезали. Но буквально за несколько минут до смерти он создал такие проникновенные строки: «Глаз заплыл, пиджак в пыли, под кроватью брюки. До чего ж нас довели коммунисты-суки!» Чувствуете? Не в бровь, а в глаз.

Ленин: Да уж, просто дрожь пробирает.

Оксана: Вот видите!

Ленин: Позвольте поинтересоваться, а в люди – это куда?

Оксана: Ну, хотя бы менеджером среднего звена. Вы думаете, я просто так в доставщики пиццы пошла? А всё потому, что там есть перспективы карьерного роста. Для меня это очень важно. Я в себя верю. Следите за телевизионными передачами – скоро я там регулярно буду появляться.

Ленин: У вас какое образование, позвольте поинтересоваться?

Оксана: Мне всё понятно, мужчина. Абсолютно всё. И ирония ваша, и недоверие к моей молодости. Да, я университетов не заканчивала. Не успела. Я даже девятый класс до конца не выдержала, хотя там были свои причины и от меня мало что зависело. Но я вовсе не бездарная гопничиха. Я таких перевидала до хрена, можете не сомневаться. Я совсем другая. Я талантливая, целеустремлённая, терпеливая. Я через всё пройду к своей цели.

Ленин: Так я и пытаюсь понять, в чём же заключается ваша цель, вот только она от меня всё время ускользает. Неужели стать менеджером среднего звена – это она?

Оксана: Это только первая её стадия. А про вторую я даже и не знаю, стоит ли вам говорить. Вы какой-то недружелюбный и, сказать по правде, очень недобро на меня посматриваете.