Федор Сологуб - Собрание пьес. Книга 2 Страница 70

Лиза. Будто я собачку на руках носила, а Алексису это не нравилось, и будто мы поссорились. Или все это было наяву, а, нянечка?

Нянька. Спи, спи себе с Богом. Никогда ты с ним не ссорилась.

Лиза. А я и собак-то вовсе не люблю, даже маминой болонки не ласкаю. А тут вдруг на меня каприз нашел.

Нянька. Спи, Лизанька, спи, — сном все пройдет.

Доносятся издалека отчаянные вопли и визги Лушкины.

Лиза. Из-за меня Лушку наказывают.

Нянька. Так ей и надо.

Лиза. А может быть, она и не виновата вовсе? Как тягостна мне эта мысль! Скорее бы Алексис приехал! Возьму сегодня нарочно мамину болонку, — рассердится ли он, велит ли оставить собачку? Нет, ни за что не уступлю!

Нянька. Экая ты характерная, Лизанька! Никому не уважишь.

Лиза. Правда, нянечка, это нехорошо. Нет, я не буду его огорчать.

Действие третье

Сад Ворожбининых. Ворожбинин, Ворожбинина, Львицын прогуливаются вместе. Девки, собирающие ягоды, поют. Лиза в садовой беседке читает книжку. Львицын тихо подходит к ней. Лиза поднимает на него глаза.

Львицын (нежно). Милая Лиза, о чем эти слезы на ваших глазах?

Лиза (протягивая ему раскрытую книгу). Ах, несчастная Амалия! Ах, злополучный Адольф! Жестокие родители противятся их счастью. (Заливается слезами.)

Львицын (с умилением). Ангел Лиза! В вашем нежном сердце столько сострадания к бедствиям людей!

Кладет книгу на скамейку и целует Лизину руку. Бабочка вьется в воздухе и садится на книгу. Львицын задумчиво смотрит на нее. Лиза трогает локоть его руки.

Лиза. О чем вы так глубоко задумались, милый Алексис? Вы обо мне забыли.

Львицын. Я смотрел на эту бабочку и воображал бессмертие! Крылышки ее слабо вздрагивали, и усики ее шевелились, и мнилось, что на ней почиет исходящее из книги очарование красных вымыслов. Я смотрел на бабочку и забыл все на свете, и самую даже свою любовь.

Ворожбинин (подходя к ним). Воркуют, словно голубки.

Ворожбинина. Ну, что же, дело молодое!

Идут все вместе по дорожке. Из-за куста выбегает Лушка с корзиной только что собранной земляники. С разбега она не успевает вовремя свернуть с дороги и едва не задевает за локоть Львицына, который слегка вздрагивает от неожиданности.

Ворожбинина (строго глядя на Лушку, не повышая голоса, но внушительно). Ты, валанда глупая, чего под ноги суешься? Или уже забыла вчерашнее наказание?

Лушка, застыдившись, закрывает глаза рукавом сорочки и убегает. Лиза смущена и сильно покраснела.

Львицын (тихо, наклонившись к Лизе). Не знаете ли вы, Лиза, за что наказывали вчера эту усердную девушку?

Лиза (отойдя в сторону вместе с Львицыным). Лушка мне трижды снилась, Алексис. Я уже вам рассказывала этот тяжелый, неприятный сон. На первый раз Лушку простили, но она не перестала сниться. Вчера она мне приснилась в третий раз. Ее за это опять наказали.

Львицын (выпустив из своих рук Лизину руку и подняв глаза к небу). О, бесчеловечное обращение! Доколе ты, Господи, терпишь это унижение образа и подобия Твоего в рабском зраке? Увидим ли мы народ освобожденный и рабство падшее? Просвещенная свобода, взойдет ли над отечеством нашим твоя прекрасная заря?

Лиза (нежным голосом). Алексис, неужели ты думаешь, что я сама захотела увидеть ее во сне? Ей уже говорили, чтобы она мне не снилась. Непослушных детей наказывают, а для помещика крепостные как дети. Ведь и меня бы папенька и маменька не похвалили, вздумай я их не слушаться. И притом я не жаловалась на нее. Маменька приказала мне рассказать мой сон, я повиновалась, в чем же я виновата перед вами, скажите, Алексис?

Львицын (с огорчением). Знайте, Лиза, — бессмертная душа человека живет и в сих, подвластных родителям вашим, людях, несчастных не по причине своей вины, а по неравенству, самими людьми учрежденному.

Лиза. Сам Бог создал мир так, что в нем одни — господа, а другие — рабы. И в Писании сказано: «Несть власть, аще не от Бога, всякая же душа властем предержащим да повинуется».

Львицын. Пошлюсь на самого батюшку твоего, Лиза. Как почитатель великого Вольтера, он скажет тебе, конечно, что из рук матери-природы все люди выходят равными.

Подходят к Ворожбинину.

Лиза (отцу). Скажите, папенька, неужели я виновата в том, что Лушка мне снится и что ее за это дважды наказывали?

Львицын. Из рук матери-природы все люди вышли равными, и крепостные наши братья, такие же люди, как мы. За то, что приснилось госпоже, возможно ли наказать рабыню?

Ворожбинин (внимательно выслушав обоих). Точно, природа создала людей равными, и все мы, господа и рабы, от одного и того же древнего Адама происходим. Но различие способностей и занятий повело к учреждению разных состояний. Всяк, в своей семье и в обществе себе равных имея обращение, приемлет нравы и понятия, его состоянию свойственные, и все люди от родителей своих с молоком матери всасывают свойства их. От самых младых ногтей каждый к своему состоянию приобыкает. Как яблоки родятся на яблоне, а не на рябине и не на осине, так и в людях повелось, что от дворян родятся благородные, а от хамов подлые. (Понюхав табаку и с видом наставительным обращаясь к Львицыну.) Что же касается книг Вольтеровых, почитателем коего быть не стыжуся, то сказать вам могу, любезнейший будущий зятек мой, что хотя в них много содержится преострого и поистине курьезного, но все ж таки всего без рассуждения принять отнюдь не можно. И Вольтеров острый разум затмевался иногда тучами ложных и суетных предрассуждений. Поживите с мое, государь мой, тогда сами увидите, что с этим народом без грозы обойтись никак нельзя, для их же пользы, которой сами они не понимают. Сама государыня-матушка, покойная императрица, премудрая Екатерина Великая, сия северная Семирамида, хотя и быть изволила в переписке с сим преславным отшельником Фернейским, однако, когда супруга ее бывшего фаворита вздумала похваляться с дерзостью, что я, дескать, от самой государыни муженька отбила, то повелела, сказывают, с этой особой поступить так же, как вчера поступлено было с Лушкой, и повеленное, сказывают, исполнено было неленостно.

Львицын (покраснев от негодования, пылко). Сей способ наказания унижает человека весьма и употребляем над людьми быть не должен.

Ворожбинин (с благосклонной улыбкой). А пусть человек не превозносится. Пылкость вашу я считаю следствием незнания людей и обстоятельств.

Песня девок, собирающих ягоды, приближается и заглушает разговор. Львицын с огорченным лицом идет к беседке. Лиза следует за ним и тихо говорит что-то. Ворожбинин и Ворожбинина уходят в дом. По садовой дорожке идет Марфушка странно колеблющимся шагом, придерживаясь за кусты.

Лиза. Что, Марфушка, зачем ты здесь?

Марфушка. Пришла, барышня, с подружками побыть.

Лиза. Ты им мешаешь работать своими разговорами. Иди себе домой.

Марфушка идет обратно.

Лиза (Львицыну). Такая досада — Марфушка ослепла. В глаза ей сор попал, и она теперь едва видит, как сквозь тонкое ситечко. Ходит, на людей натыкается и вышивать не может. А самая искусная у нас была вышивальщица. И такая усердная — ночей недосыпала. Другие девки давно уж носом клюют, а она знай себе шьет.

Львицын. Позвольте, Лиза, посмотреть на ваших вышивальщиц.

Лиза. Я покажу их вам охотно. Пойдемте, Алексис, в девичью.

Лиза и Львицын идут в девичью.

Песня вышивальщиц.

Львицын и Лиза возвращаются в сад.

Львицын. Мне показалось, Лиза, что у всех здешних вышивальщиц и кружевниц глаза покраснели и слезятся. Я прошел между их станками, — работа мелкая и трудная, иные сидят далеко от окон, и свету падает немного. Рисунок исполнен так точно и так тона подобраны, что видно, сидящие здесь девушки недаром едят хлеб свой. Я вижу, что эти девушки работают всякий день слишком долго, что вредит их зрению. Можно бы и не так торопить с этой работой. Разве необходимо, чтобы непременно все было готово ко дню нашей свадьбы?

Лиза (с неудовольствием). Я не хочу войти в твой дом как какая-нибудь бесприданница.

Львицын. Из-за пустого тщеславия, Лиза, ты допускаешь, что служанки твои слепнут над чрезмерной работой. Ты не хочешь быть для них госпожой милостивой.