Николай Коляда - Селестина Страница 8

СЕЛЕСТИНА. Прощайте, меня зависть берет, глядя на ваши поцелуи и возню. Вкус-то я еще на деснах чувствую, не лишилась его вместе с зубами.

АРЕУСА. Иди, Бог с тобою!

СЕЛЕСТИНА. Помогай вам Бог!

Селестина вышла из дома, пошла по улице, смеётся. Ночь на дворе, луна, тихо. Спит наша маленькая, выдуманная Испания. Селестина стучит к Элисии.

Отвори, доченька!

Элисия встала с постели, перелезла через очередного любовника, который храпит у неё под боком, чешется, идёт открывать дверь, ругается.

ЭЛИСИЯ. Бродит по ночам! Тебя разыскивал отец девушки, которую ты на пасхе приводила к приходскому священнику. Отец хочет через три дня выдать дочь замуж, и нужно ее хорошенько подправить, ты обещала, чтоб муж не заметил пропажи невинности.

СЕЛЕСТИНА. Не помню, дочка, о ком ты говоришь.

ЭЛИСИЯ. Сама сказала мне про девчонку, что ты ее семь раз обновляла. Он оставил золотое запястье в залог за твою работу.

СЕЛЕСТИНА. Запястье? Теперь знаю. Почему ты не взяла инструмент и не приступила к делу?

Селестина разделась, полезла в свою постель. Элисия подвинула спящего, тоже улеглась.

ЭЛИСИЯ. Я это ремесло ненавижу, а ты его до смерти любишь.

СЕЛЕСТИНА. Говори, говори! Желаешь себе убогой старости? Ты, верно, думаешь, вечно держаться за мои юбки?

ЭЛИСИЯ. Ничего мне на свете не надо, был бы хлеб насущный и местечко в раю. Мне сейчас хороший сон без тревог дороже, чем все сокровища Венеции!

Они ещё чего-то побормотали и уснули.

Сон и ночь и звезды накрывают Испанию.

Кроме того, что в Испании есть фиеста, коррида, тореро, Кармен, горы, виноград, быки и прочее, есть ещё в Испании ночь и сон. Уснула фиеста, коррида, тореро, кабальеро, сеньоры, да и титулярный советник Аксентий Иванович Поприщин, Фердинанд Восьмой, Король Испании тоже дрыхнет, свистит во сне, сопит, завалился после службы в департаменте спать…

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Утро. Проснулась Испания. Началась коррида. А заодно и фиеста. Фердинанд Восьмой отправился в департамент служить.

Солнце над Испанией. Вот бычок разбежался и ткнулся в забор головой. Посыпалась изгородь. Стоит бычок, ногой на доски наступил — хорошо: я тут лучший и главный. Он еще и не знает, что ему заготовлено в нашей Испании.

Пармено спит на постели Ареусы. Проснулся. Сел на кровати.

ПАРМЕНО. Уже утро? Отчего так светло в комнате?

АРЕУСА. Какое утро? Спи, мы только легли. Я и глаз не сомкнула.

ПАРМЕНО. Сеньора, стоит ясный день, видно даже сквозь ставни. Как поздно!

АРЕУСА (притянула к себе Пармено, давай его целовать, тот отбрыкивается). Клянусь душой, не пойму, отчего у меня всё ещё болит матка.

ПАРМЕНО. Чего же ты хочешь, жизнь моя?

АРЕУСА. Побеседовать с тобой о моей болезни.

ПАРМЕНО. Нет, не могу больше. Задержусь — хозяин будет ругаться. Окажи мне милость сегодня, отобедай с нами в полдень у Селестины.

АРЕУСА. Иди с Богом и закрой за собой дверь.

ПАРМЕНО. Прощай!

Пармено натянул штаны, выскочил на улицу и принялся прыгать на одной ноге по пыли, вопя от радости:

О, что за наслаждение! Кто счастливее и удачливее меня? Какой чудесный дар достался мне по первой моей просьбе! О всевышний! Кому расскажу я о моем блаженстве? С кем поделюсь восторгом? Верно говорила старуха: в одиночку не повеселишься! А, вот Семпронио!

И правда — навстречу идёт Семпронио.

СЕМПРОНИО. Лентяй, где ты провёл ночь? Остался у старухи погреть её и почесать ей пятки, как делывал, когда был малышом?

ПАРМЕНО. О, не лей мутную воду в прозрачную влагу моих мыслей!

СЕМПРОНИО. Ну, ну, расскажи-ка?! Что-нибудь о Мелибее? Ты ее видел?

ПАРМЕНО. Какая Мелибея! Не в одной Мелибее заключен мир и его прелести.

СЕМПРОНИО. Что? Выходит, все мы влюблены? (Смеётся). Гибнет мир! И ты из зависти отыскал кого-то, чтоб потерять жалкий умишко, что у тебя был! Теперь, пожалуй, за нашим конюхом очередь, раз уж и ты нашел себе подругу.

ПАРМЕНО. Злишься?

СЕМПРОНИО. Молчи, теперь и у тебя рыльце в пушку. Будь ты моим другом, ты бы услужил мне, когда было нужно, и поддержал бы Селестину, а не ставил ей палки в колеса на каждом шагу. Кто она, говори?

ПАРМЕНО. Ареуса! Я добился её любви — вот в чём мое счастье!

СЕМПРОНИО. Что значит — «добился»?

ПАРМЕНО. Оставил ее в неведении — понесла она или нет!

Хохочут оба. Умирают от радости.

СЕМПРОНИО. Не иначе, старуха помогла! Сколько тебе это стоило? Дал ты этой Ареусе что-нибудь?

ПАРМЕНО. Нет, конечно! Такие, как она, во столько ценятся, за сколько продаются, и стоят столько, сколько заплатишь. Я позвал ее к Селестине на обед, хочешь — все там встретимся.

СЕМПРОНИО. Кто все?

ПАРМЕНО. Ты и я, да Ареуса, да старуха с Элисией. Повеселимся!

СЕМПРОНИО. Наедимся и напьемся, а хозяин пусть за всех постится!

ПАРМЕНО. А что он, бедняга, делает?

СЕМПРОНИО. Лежит возле кровати. Не спит и не бодрствует. Войду — храпит, выйду — поет или бредит. Не разберу, мучится он или дурака валяет.

ПАРМЕНО. Повезло! Пока он не очнулся, пошлём Селестине разной снеди!

Вбежали в дом. Принялись рыться в шкафах на кухне, достают еду, кидают в корзину.

Белый хлеб, вино и свиной окорок да шесть пар цыплят. Если Калисто захочет цыплят, я его уговорю, что он их съел. Что до голубей, я скажу, будто они испортились. Ты будь свидетелем.

Забросали корзину с едой в углу каким-то тряпьем, побежали, всё так же умирая от хохота, наверх, в спальню Калисто.

КАЛИСТО (лежит на кровати, смотрит в потолок, плачет и поет). От страданья и томленья! Скоро смерть смежит мне вежды! На любви моей моленья! Нет ответа у надежды!

ПАРМЕНО. Слушай, слушай! Наш хозяин стихи сочиняет!

СЕМПРОНИО. О, стихотворец! Поэт Овидий! Это он во сне бредит!

КАЛИСТО. Сердце, так тебе и надо! От любви страдать, болея! Если с первого же взгляда! Покорилось Мелибее! Кто там? Эй, слуги! Уже поздно? Пора ложиться?

ПАРМЕНО. Вернее, сеньор, давно бы надо вставать! Звонят к обедне.

КАЛИСТО. Скажи, Семпронио, этот дурак лжет, будто сейчас день?

СЕМПРОНИО. Ты ослеп, как куропатка от охотничьего факела.

КАЛИСТО. Подай одежду. Пойду в церковь святой Магдалины. Помолюсь Богу и не вернусь, пока вы не прибежите просить награды за весть о счастливом возвращении Селестины.

СЕМПРОНИО. Сеньор, съешь немного варенья, а то у тебя сил не хватит.

КАЛИСТО. Да будет так, как ты сочтёшь нужным.

СЕМПРОНИО. Пойдешь за вареньем, захвати банку для наших милочек.

КАЛИСТО. Что ты сказал, Семпронио?

СЕМПРОНИО. Сеньор, я велел Пармено принести ломтик лимонного цуката.

ПАРМЕНО (убежал и прибежал с горшком с вареньем). Вот он, сеньор.

Пармено с ложечки стал кормить Калисто. Калисто слёзы в варенье роняет, но ест.

СЕМПРОНИО. Вот жрёт! Прямо целиком глотает!

КАЛИСТО. Я подкрепился. Оставайтесь с Богом, дети мои. Дождитесь старухи и принесите хорошее известие, я в долгу не останусь.

ПАРМЕНО (бормочет, облизывая после Калисто ложку). Чтоб тебе так же пошёл на пользу твой цукат, как Апулею — снадобье, превратившее его в осла!

Семпронио и Пармено кривляются, идут за Калисто по дороге, плюют в его сторону.

СЕМПРОНИО. Идем! Мы опаздываем, девушки рассердятся.

Бегут к своим подружкам, хохочут. Вот и дом Селестины.

Селестина накрывает на стол. Семпронио и Пармено пощекотали Селестину, потом кинулись к столу, схватили по яблоку, едят.

СЕЛЕСТИНА. О, жемчужинки мои драгоценные! Девочки, эй, девочки! Дурочки мои! Скорей сюда! Тут меня двое насилуют!

ЭЛИСИЯ (из другой комнаты). Вовсе не приходили б, чем приходить не вовремя. Задержались они, конечно, из-за Семпронио, а он на меня и смотреть не хочет!

СЕМПРОНИО. Молчи, госпожа моя, жизнь моя, любовь моя! Кто другому служит, свободы не знает. Не будем ссориться, пойдем обедать.

ЭЛИСИЯ. К столу он, небось, спешит. Пришел, руки умыл и про стыд позабыл.

СЕМПРОНИО. После побранимся, а сейчас поедим. Садись, матушка.

СЕЛЕСТИНА. Садитесь, детки мои, для всех, слава Богу, места хватит! Пусть нам отведут столько места в раю, когда мы туда попадем. Рассаживайтесь подле своей девицы. А я, одинокая, поставлю возле себя кувшин да чашку. Как я состарилась, нет для меня лучшего занятия, чем разливать вино. Стоит мне выпить два таких кувшина перед сном, я уж ночью не продрогну. Вино гонит печаль из сердца получше, чем золото да коралл. Юноше несет мощь, а старцу помощь, бледному — румянец, трусу — отвагу, ленивцу — усердие. Укрепляет мозг, согревает желудок, заглушает зловонное дыхание, возбуждает страсть, лечит насморк и зубы, и не протухает, как вода. У вина больше достоинств, чем у вас волос. Один только у него недостаток: хорошее — дорого, а плохое — вредно. То, что лечит печень, ранит кошелек. Но я стараюсь пить немного, да зато самое хорошее. Всего-то мне надо дюжину глоточков за едой.