Сергей Кречетов - Четыре туберозы Страница 8

В 1903 г. в издательстве «Скорпион» под псевдонимом А. Л. Миропольский, который с тех пор уже не менялся, была издана поэма А. А. Ланга в семи главах под названием «Лествица», написанная в удивительной для того времени форме (пожалуй, нечто подобное могло в ту пору встречаться разве что у бельгийского кумира тогдашних русских декадентов Э. Верхарна): смешанным метром, хореем, ямбом, хореем, амфибрахием и опять смешанным метром — только в произвольной последовательности! Издание было снабжено обширным предисловием В. Я. Брюсова «Ко всем, кто ищет», где он с присущей ему позитивистко-мистической тональностью рассуждал о спиритизме как о науке будущего. Немногочисленные образцы поэзии и драматургии А. А. Ланга в действительности были всецело проникнуты оккультной и спиритуальной тематикой, замешанной на декадентских минорных нотах.

Чем дальше мы читаем упомянутые дневники В. Я. Брюсова, тем явственнее обнаруживается процесс охлаждения между былыми друзьями. Вероятно, поэтому в 1905 г. А. А. Ланг — уже в «Грифе», где публикует под одной обложкой новую драму «Ведьма» с предисловием А. Белого и вторую редакцию «Лествицы» (без предисловия В. Я. Брюсова).

С этого же года А. А. Ланг отошёл от литературной деятельности. Умер он в 1917 г., вероятно, даже не предвидя, в какой мере сюжет и пророчество его поэмы-драмы «Ведьма» начнёт воплощаться в отечественной истории уже буквально через несколько лет, чтобы сбыться настолько, что об этих явлениях до сих пор с неохотой говорят вслух. Чем более незамысловата оказалась написанная им драма с точки зрения сюжета, тем более глубока оказалась она по своему смысловому, символическому и профетическому наполнению. Фабула повествует о том, как невесту ученика мага обвинили в ведовстве и приговорили к сожжению на костре. Ничего особенного, кроме противопоставления образов представителей официальной римско-католической церкви (чья суть лаконично выражена в строфе стихотворения А. А. Ланга «Грехопадение» из сборника «Одинокий труд»: «…Рай с безверьем сочетая, / Символ Веры продают! /И в церквах, любви не зная, / О любви к святым поют!..») и преследуемых ими тайных, стихийных духовидцев из народа. На последних следует остановиться подробнее: они, в самом деле, практикуют общение с духами и своего рода пантеизм. Всё это не выглядит особенно оригинально, однако при этом они почитают крест и обращают свои взоры к Богу, исповедуя своего рода органичное «двоеверие». В таком совмещении религиозных систем они типологически напоминают альбигойцев или, быть может, русских старообрядцев времён раскола, с чьей стороны официальная церковь терпит обвинения в тайной сделке с дьяволом (каковая, согласно сюжету драмы А. А. Ланга, действительно имела место быть).

Если мы сделаем отступление и обратимся к повести «Молодо-зелено» советского писателя А. Е. Рекемчука[61], то найдём там занимательный момент, когда священник официальной церкви, дабы снять с себя подозрения органов, переводит их внимание на неких сектантов, которые куда как более «опасны», нежели церковный официоз:

«— Неверие ваше прискорбно, хотя и вполне объяснимо неведением, — продолжал поп. — А истовость духа даже похвальна… Однако, заблуждаясь в большом, заблуждаетесь и в малом. Вы воюете против православной церкви, деятельность которой разрешена государством. А в это время <…> богомерзкие сектанты ткут свою паучью сеть… Да-да! На Загородной улице ткёт свою паучью сеть Захар Юзюк, заманивая в секту несознательных верующих. А вы знаете, кто такой Захар Юзюк? Амнистированный вор и сподручный немецких оккупантов. Притом — самозванец, не имеющий никакого духовного образования…

<…>. И эта секта именует себя „И-Пэ-Ха“, что значит „истинно-православные христиане“. Каково?.. Наряжаются в расписные фартуки и пляшут под граммофон. Блудодействуют… Крестятся двумя руками сразу! <…> Прошу вас заметить, гражданин лейтенант, <…> что данная секта действует неофициально, без регистрации… <…>. Так вот, молодые люди… Было бы куда полезней объединить усилия в борьбе против сектантства. Действовать сообща.

— Как… сообща? <…>.

— Вместе с комсомолом».

Это 1962 г. Что же вышло? Как указывает, например, современная русская, близкая новокрестьянскому направлению, поэтесса Т. И. Смертина: «Катакомбная церковь — это не секта, это Русская Православная церковь, ушедшая в подполье после отделения Церкви от Государства в годы революции. Катакомбная церковь отличалась от открытой Православной тем, что отказалась служить новой власти, подчиняться её законам и воспевать новое начальство. По этим причинам и вынуждена была уйти в подполье». Говоря о Катакомбной церкви, она говорит именно о той «секте», которую упоминает в своём доносе герой повести А. Е. Рекемчука. Имеются мнения, будто бы осколки этой неофициальной русской православной церкви существуют и поныне и, кроме того, будто бы многие известные фигуры Серебряного века также принадлежали к данной церкви.

Между тем, по своему положению, образу жизни и служения, а также по принципиальным расхождениям с линией официальной церкви вплоть до обвинений последней в сделке с дьяволом (или с «дьяволом большевизма» — не суть) русские тайноцерковники поразительно напоминают «катаров» и «староверов» драмы А. А. Ланга. И те, и другие возвращают нас к тому, с чего мы начали, так как и те, и другие, безусловно, подпадают под статус маргиналов. Существуют разрозненные сведения и о том, что подлинных русских тайно-церковников преследовали жесточайшим образом, что также роднит их с героями драмы «Ведьма». И обвинения, выдвигаемые им персонажем повести «Молодо-зелено», — это лишь цветочки, так как им, равно как и альбигойцам, инкриминировалось многое — вплоть до отправления чёрных месс, осквернения Святых Даров и связей с внешним врагом существующего государственного режима. Фактически их выставляли перед широкой общественностью всё теми же жуткими маргинальными изуверами и ренегатами. Одной части общества нужны были запугивания, а другой — дешёвые сенсации. Механизм из века в век работает с таким постоянством, что мы можем быть практически уверены, что русские тайно-церковники настолько же реальные дьяволопоклонники, сатанисты и пр. и пр., насколько Клара из драмы А. А. Ланга — реальная ведьма. Но коль скоро в эпоху, по крайней мере, на словах провозглашённой терпимости данная церковная структура не спешит, пользуясь моментом, обнаруживать себя, из этого не следует, что она вымерла, а следует лишь то, что на деле и сегодня в сознании людей остаётся страх угрозы преследования по религиозным мотивам. Дальнейшие рассуждения — не литературная отрасль, укажем лишь на непреходящую актуальность произведения А. А. Ланга в свете всего вышесказанного, что, впрочем, также наводит на догадки, отчего оно могло быть предано забвению, — второй уровень маргинализации рассматриваемого автора…

Драматургическую часть нашего сборника завершает одноактная драматическая фантазия «Маг» Иоганнеса фон Гюнтера.

И. фон Гюнтер (1886–1973) — российско-немецкий писатель, переводчик, литературный критик, мемуарист. Был уроженцем Курляндии (ныне — Латвия). Судьба уготовала ему стать культурным звеном между Россией и Германией и популяризатором в Германии русской литературы.

Он появился на литературной арене в 1905 г., написав письмо А. Белому, в котором просил разрешения на издание тома произведений поэта, сообщая, что данная книга станет первой в серии «Русская поэзия XIX века (1810–1910)», рассчитанной на 20 томов. В 1906 г. И. фон Гюнтер дебютировал публикацией собственных стихов «Тени и ясность» в традиции лирики С. Георге. В этом же году он впервые посетил Санкт-Петербург, где познакомился с А. А. Блоком. Второй визит И. фон Гюнтера в Россию состоялся в апреле 1908 г. и значительно расширил его круг знакомств с петербургскими писателями, чему особенно способствовали его визиты к Вяч. Иванову, в знаменитой «башне» которого по средам собирались многие представители литературно-художественного Санкт-Петербурга.

В третий раз И. фон Гюнтер приехал в Россию осенью 1909 г. В этот раз он познакомился с Н. С. Гумилёвым и до 1913 г. был германским редактором журнала «Аполлон», где вёл постоянную колонку «Заметки о немецкой литературе». В объявлениях «Аполлона» его имя упоминалось непосредственно после Н. С. Гумилёва в качестве сотрудника отдела «вопросов литературы и литературной критики». В декабрьском номере «Аполлона» за 1909 г. была опубликована драма И. фон Гюнтера «Маг» в переводе П. Потёмкина, которая после этого не переиздавалась и впервые за столетие вновь обретает своего читателя на страницах настоящего сборника. Несмотря на то что И. фон Гюнтер принадлежал к иному — санкт-петербургскому — кругу символистов, причиной включения его произведения в наше собрание послужила его идейная и духовная близость к публикуемым под данной обложкой произведениям других авторов.