Иван Горбунов - Самодур Страница 8

Данила Григорьич.

Старайся. Ты меня знаешь?

Зоя.

Если бы, кажется. (Махнув рукой)… Ну, да уж что говорить!.. (Утирает слезы).

Данила Григорьич.

Лукерью давай.

Матрена Панкратьевна.

Лушу?

Данила Григорьич.

Дело понятное! Живо!

Матрена Панкратьевна.

Пойдем, матушка. (Уходит).

ЯВЛЕНИЕ VI

ДАНИЛА ГРИГОРЬИЧ и ИВАН ПРОХОРОВ.

Данила Григорьич.

Конченое дело! Ежели теперича это дело так оставить… (В размышлении). Шабаш! Объявку сейчас, что, например, украл и скрывается. (Иван Прохоров входит). Ты мне, братец, здесь не нужен, на твое место я нашел другого.

Иван Прохоров.

Кажется, я ни в чем не причинен. Старался, кажется…

Данила Григорьич.

Я тебя на фабрику, там тебе место очистилось. И чтобы, например, как ты молодой человек, должен ты жениться. Первое дело – баловства меньше, а второе дело – будешь ты под главным приказчиком, значит, без этого тебе невозможно.

Иван Прохоров.

Вся ваша воля хозяйская, только жениться по нынешним временам…

Данила Григорьич.

Ну да, вот ты еще разговаривать будешь!

Иван Прохоров.

Я не к тому, а что боязно без привычки. В голове опять же этого не держал, все больше, главная причина, такую центру имеешь, как бы хозяину угодить, а на то, чтобы, например, что-нибудь… пустяки какие…

Данила Григорьич.

И как я теперича свою племянницу отдаю за тебя, значит, будешь ты мой сродственник, (Иван Прохоров кланяется в ноги) и, стало быть, должен все это ты понимать и, главное, чувствовать, что как ничтожный ты, можно сказать, человек. Христа ради, за материны слезы, я тебя взял и в люди вывел…

Иван Прохоров.

Оченно я это чувствую (кланяется в ноги).

Данила Григорьич.

По бедности твоей, тебе бы в солдатах быть, а я за тебя охотника нанял. (Иван Прохоров кланяется в ноги). Теперича как ты сейчас женишься, поедешь на фабрику, возьми с собой Егорку и чтобы строго с ним, чтобы не болтал лишнего.

Иван Прохоров.

Главная причина, не в руках он здесь; в руки ежели теперича взять его, он смирный будет.

Данила Григорьич.

Это уже твое дело.

Иван Прохоров.

У меня он, Данила Григорьич, мягче пуху будет, вашей милости, известно, по вашим делам, некогда с ним заниматься, а у меня он взгляду бояться будет. Как, значит, все я его достоинства знаю и болтать ему невозможно, потому он у меня, первым долгом, будет в струне находиться.

Данила Григорьич.

А коли ежели что, я с тебя взыщу.

Иван Прохоров.

Будьте же покойны-с. Выправим… не таких учили… И ежели которые он пустяки говорил, больше не будет (молчание). Прикажите написать в деревню к матушке?

Данила Григорьич.

Об чем?

Иван Прохоров.

Так как ваша такая милость, насчет Лукерьи Пантелевны… Чтобы ей на старости лет…

Данила Григорьич.

Пиши.

Иван Прохоров.

А им теперича что я должен говорить?

Данила Григорьич.

Кому?

Иван Прохоров.

А Лукерье Пантелевне? Как есть теперича ваше приказание и как им будет угодно?

ЯВЛЕНИЕ VII

Те же, МАТРЕНА ПАНКРАТЬЕВНА и ЛУША.

Данила Григорьич.

Где брат-то?

Луша.

Я не знаю.

Данила Григорьич.

А кто ж знает? Ведь ему за его дела в остроге сидеть придется, я так полагаю.

Матрена Панкратьевна.

Эких бед натворил этот парень!

Данила Григорьич.

Ежели его теперича поймают…

Иван Прохоров.

Поймают – беда! Потому, без пачпорта по Москве ходит. По каким делам? По какому праву? (Молчание).

Данила Григорьич.

Что ж ты молчишь?

Луша.

Что ж мне говорить?

Данила Григорьич.

Родной брат тебе: должна бы, кажется, отвести его от худого.

Луша.

Я его худому не учила.

Данила Григорьич.

Не учила?! Кажется, пора понимать тебе, не маленькая, в каком ты есть положении. Сирот вас взяли, одевают, обувают… Собаку ежели кормят, и та благодарность чувствует, а то на поди!

Луша.

Я вам очень благодарна.

Данила Григорьич.

Разве в этом благодарность состоит, что по Москве бегать, да кляузы распущать?

Луша.

Я никогда не бегаю и никаких кляуз не распускаю.

Данила Григорьич.

Да я не про тебя и говорю.

Матрена Панкратьевна.

Про Егорку толкуют. Ты слушай, что говорят.

Луша.

Я за него не отвечаю.

Данила Григорьич.

А я должен за всех за вас отвечать. Ты вот теперича на возрасте, и, например, сирота круглая: кто об тебе подумает? Пристроить теперича надо: чье это дело?

Луша.

Об этом вы не беспокойтесь.

Данила Григорьич.

Должон беспокоиться, потому вы без меня по миру пойдете. Без меня ты бы, может, теперича на Кузнецком у портнихи у какой сидела, али бы…

Луша.

Дяденька!

Данила Григорьич.

Что, тетенька? А я об вас забочусь. Жениха тебе подыскал. Легко мне все это? Хорошо, что добрый человек нашелся, с рук моих взять тебя хочет.

Матрена Панкратьевна.

Да уж и пора.

Данила Григорьич.

Я полагаю отдать ее за Ивана Прохорова: ты как?

Матрена Панкратьевна.

Ну, что ж! Ну, и… вот и слава Богу! Зачем дело стало!

(Иван Прохоров кланяется в ноги Матрене Панкратьевне).

Луша.

Я за него не пойду.

Данила Григорьич.

Как не пойдешь?

Луша.

Так, не пойду.

Иван Прохоров.

Лукерья Пантелевна!.. ваше дело сиротское…

Луша.

Ну-с?

Иван Прохоров.

Я к тому, например…

Луша.

К чему?

Иван Прохоров.

Как вам угодно-с. Вся воля хозяйская.

Данила Григорьич.

Иван Прохоров, ступай в свое место. Позову, когда нужно будет.

(Иван Прохоров уходит).

ЯВЛЕНИЕ VIII

Те же без ИВАНА ПРОХОРОВА.

Матрена Панкратьевна.

Да как же это ты не пойдешь-то?

Данила Григорьич.

Постой, постой. Словно я не все понял, что она говорит. Ежели, например, я тебе приказываю.

Луша.

Вы не имеете права мне приказывать идти замуж за кого вам вздумается.

Матрена Панкратьевна.

Да как же это ты можешь так говорить? Это ее Татьяна Матвеевна настроила!.

Луша.

У меня есть жених, я себе выбрала.

Данила Григорьич.

Жених есть! (К жене). Ты чего ж смотришь?

Матрена Панкратьевна.

Черт за ними усмотрит, прости ты меня Господи! Не разорваться мне стать. Цельный день под окошком торчит; может и правду навернулся какой проходимец. Мало ли их в нашей стороне шляется.

Луша.

Напрасно вы обижаете моего жениха: он не проходимец.

Данила Григорьич.

Так вот какие дела завелись у меня в доме! Девки сами начинают женихов себе подбирать! Этак, пожалуй, и дочери мои… Это очень прекрасно!

Матрена Панкратьевна.

И та, глядя на нее, словно сбесилась! Вечером из саду домой не загонишь. Ты бы вот велел щели в заборе все заколотить.

Данила Григорьич.

Так вот что!

Матрена Панкратьевна.

Ну, кто ж твой жених – сказывай.

Луша.

Сергей Ильич.

Матрена Панкратьевна.

Да что ты, белены, что ль, объелась? Возьмет тебя Сергей Ильич!

Луша.

Возьмет.

Матрена Панкратьевна.

Да что за тобой есть-то? Дым да копоть! Ему нужна невеста богатая, а не голь какая, прости Господи! Да ежели бы он за мою дочь присватался, так я бы неугасимую лампаду повесила, а то возьмет он тебя!

Луша.

Возьмет.

Матрена Панкратьевна.

Да что ж, Дарья-то Даниловна хуже тебя, ли? По Москве, может, первая невеста, и с большим капиталом, и сватали за него… Ишь ты, что в голову забрала! Миллионщик на тебе женится! Нет, голубушка, очень для тебя это высоко, очень высоко! Всякая бы этак-то захотела, да руки коротки.

Данила Григорьич.