Грег Гамильтон - Общество слепых Страница 8

Боб. – А еще говорят, что в этом мире невозможно найти друг друга!

Флетчер. – Не время предаваться восторгам, господа! Родина в опасности! Надеюсь, вы меня понимаете?

Боб. – Более чем кто-либо, сэр!.. Более чем кто-либо… Если некий человек, руководствуясь соображениями, отнюдь неправедными, вознамерился прикрыть ваш скромный бизнес…

Флетчер приближается к Бобу, внимательно его разглядывает.

Флетчер. – Очень интересно!.. Редко встречающийся тип полигамной шизофрении. Личность этого джентльмена склонна к превращениям настолько глубоким, что даже он сам, уйдя в иную суть, неспособен определить, теперь это кто-нибудь другой или он сам на новом месте. При этом он не принадлежит к лицам, владеющим навыками превращения, так сказать, в силу профессиональной надобности. Я имею в виду, что он не литератор, не актер и не блаженный…

Даниела (Бобу). – Поосторожней с ним, Боб. Этот парень читает по глазам.

Боб. – Когда занимаешься благотворительностью и пытаешься помочь всем этим беднягам, поневоле стремишься поставить себя на место каждого из них.

Флетчер. – У вас это неплохо получается, мистер.

Флетчер направляется к Каролине.

Флетчер. – Здесь все сложнее. Мисс Бизи ставит защитный экран, который я не могу пробить. Эта способность неестественна. Достичь ее можно только путем длительных и сложных тренировок. Методикой таких тренировок владеет ограниченное число людей, что заставляет меня предположить…

Даниела (себе). – Очень интересно!

Боб. – Полноте, док! Воздвигать непреодолимое препятствие между собой и мужчиной – этим искусством владеет любая женщина.

Флетчер (Бобу). – Непохоже, чтобы вас это когда-нибудь останавливало, мистер.

Даниела. – Мы разделяем вашу озабоченность судьбами Родины, доктор Флетчер, и хотели бы в меру наших скромных возможностей поучаствовать в ее спасении, но нам мешает наше невежество. Помогите его разрушить. Знаменитый синдром, носящий ваше имя – в чем, собственно, его суть?

Флетчер пересекает комнату и останавливается, сфокусировав взгляд на Даниеле.

Флетчер. – Как вам это объяснить… Скажите, вы замужем?

Даниела. – Нет.

Флетчер. – У вас есть друг?

Даниела. – В общем-то, нет.

Флетчер. – Держите кого-нибудь на примете?

Даниела. – С чего вы взяли?

Флетчер. – Вот!.. Очаровательная молодая женщина – одна! Разве это можно считать нормальным? Все, что противоречит естественному ходу вещей, социально опасно, господа, подрывает устои нации и, в конце концов, способно ее разрушить. Процесс происходит на виду у всех, он непрерывен и вездесущ, но никто не задумывается над тем, куда он способен завести.

Даниела. – Кроме нас.

Флетчер. – А вы – тем более!

Каролина. – Если мы вас правильно поняли, доктор, противопоставить губительному разрушению можно только одно: каждый, совершенно добровольно, безо всякого принуждения и насилия, должен следовать своим естественным склонностям. Предприимчивый человек – делать деньги. Правительство – всемерно его поддерживать. Политик – сидеть в парламенте. Вор – грабить. Шлюха – обслуживать клиентов. Женщина, достойная во всех отношениях – процветать на ниве семейного счастья.

Боб. – Что же мы имеем на самом деле? Шлюха обретает семейное счастье. Женщина, достойная во всех отношениях, выходит на панель. Предприимчивый человек ворует. Вор сидит в парламенте. Политик делает деньги. Правительство же всемерно их всех поддерживает. Осталось выяснить, какую из вышеперечисленных схем следует считать естественной.

Флетчер. – Для полигамного шизофреника вы рассуждаете весьма здраво, мистер. Большинству людей этот процесс кажется случайным, но они ошибаются. Процесс идет, и он закономерен.

Боб. – Случайным какое-либо событие называется только из-за несовершенства наших знаний о нем.

Флетчер. – Дельная мысль, сэр!

Боб. – Абсолютно с вами согласен, сэр, тем более что до меня ее высказал Спиноза.

Каролина. – Если вся страна спятила…

Флетчер. – Вы преувеличиваете, леди. Я берусь назвать имена двух-трех нормальных людей.

Каролина. – …руководить ею должен психиатр.

Даниела. – Кто угодно – только не псих. Последнее, кстати, имело место неоднократно. (Бобу.) У меня нехорошее предчувствие. Сюда движется Мэр! (Каролине о Флетчере.) Уведи его куда-нибудь. Мы должны приготовиться к атаке.

Флетчер. – Я знал, что найду у вас понимание. Помощь страждущим…

Каролина. – Позвольте сопровождать вас в нашу библиотеку, доктор Флетчер. Возможно, вам будет интересно ознакомиться с некоторыми подробностями деятельности Общества, столь созвучным нашим общим идеалам.

Даниела. – Только с некоторыми.

Боб. – Обстоятельно и без спешки!

Флетчер. – С удовольствием присоединяюсь к вам, мисс Бизи.

Каролина и Флетчер покидают канцелярию. Даниела и Боб остаются вдвоем.

Даниела. – У тебя сдают нервы.

Боб. – С чего ты взяла?

Даниела. – Что ты тут болтал о смирении? Ты и смирение – то же самое, что аллигатор и сочувствие. Ты действительно считаешь, что мы должны сдаться на милость Мэра?

Боб. – Если условия капитуляции окажутся достаточно почетными – почему бы и нет?

Даниела. – Даже если в виде контрибуции придется отдать меня?

Боб. – Ты что, серьезно?

Даниела. – Поначалу твой друг Арчи забрасывал меня цветами. Потом в ход пошли посулы и подарки. Я отвергла первые и вернула вторые. Тогда он поставил мне ультиматум, срок которого истекает сегодня: либо я сдаюсь на милость победителя, либо все мы отправляемся украшать собой те исправительные учреждения, куда нас определит правительство. Это не пустая угроза, Боб. Он хорошо информирован!

Боб. – «Не влезай слишком высоко. Бог может тряхнуть дерево». Мой дед часто повторял эти слова. К сожалению, вспоминаешь их только лежа на земле, корчась от боли… А ветер по-прежнему играет листвой, спелые плоды так же недосягаемы, и никому на целом свете нет до тебя никакого дела… Я хорошо тебя знаю, Даниела. Ты пойдешь на все ради человека, к которому расположена, но если он тебе безразличен…

Даниела. – Он мне противен!

Боб. – …ни цветы, ни подарки не заставят тебя смягчиться. Почему ты мне не сказала раньше?

Даниела. – Правило номер один: ничего личного во время работы.

Боб. – Только коммунисты не делали разницы между общественным и личным, и, черт побери, я начинаю думать, что они были правы! Судя по назойливости приставаний к тебе, у нашего друга есть любовница.

Даниела. – Только ты, Боб, способен догадаться о наличии у мужчины любовницы лишь на том основании, что он симпатизирует кому-нибудь еще.

Боб. – Само собой разумеется, он женат. Женщина, чью благосклонность отвергли ради чьей-то другой – совершеннейшее орудие мести! В этом арсенале можно было бы поискать возможность компромисса. Любитель букетов и угроз ни за что не пошел бы на скандал ни с нами, ни с собственной супругой, особенно теперь, когда его столь триумфально водрузили на пьедестал. Поздновато мы вынуждены браться за дело. Орудия праздно ржавеют в тылу, вместо того, чтобы находиться на позициях, готовыми к стрельбе. Но попробовать все же стоит.

Даниела. – Я теряюсь в догадках.

Боб. – Правило номер два! Все, что собираешься сделать, во всех подробностях должно быть известно только тебе, иначе твой план может не сработать.

Даниела. – Ты уже и мне не доверяешь?

Боб. – Всю жизнь я не доверяю даже себе. Не знаю, от беса это или от нас самих, но как же часто меня подмывало сыграть по-своему, вопреки логике игры, рассчитанной до мелочей. И если не удавалось сдержать себя, выигрыш уходил из рук так же незаметно, как бездумно растраченные деньги. Импровизация допускается, но только если она является частью хорошо продуманного плана… Хуже всего, Даниела, что плана-то у меня и нет… Остается импровизировать.

Стремительно распахивается входная дверь. Появляется Тед Баррет, секретарь Мэра.

Тед. – Леди и джентльмены! Через минуту Общество слепых посетит Мэр нашего благословенного города. Скажу по секрету, он очень к вам расположен, и если вы этим не воспользуетесь, я буду вынужден признать, что думал о вас лучше, чем вы того заслуживаете.