Алексей Янкин - Обмелевшие реки Страница 9

– Так, так было, – подтверждает Касэм-Вай.

– Не помнил пастух, как вышел, как уснул на берегу у самой пещеры. Только когда проснулся, не пещеры, ни красавицы больше не было. Однако рядом с ним лежал тот самый нож. Так и остался у него этот нож. И с тех пор всё у парня стало хорошо. Он женился на дочери самого богатого в стойбище юраки. Сам стал хозяином большого стада. Ел мяса вдоволь, когда хотел. Растолстел. На него теперь другие пастухи работали. Но только не мог забыть той девки. И за то, что предпочел холодный нож девке, наказали его духи. Ни одного ребенка у него с женой не родилось. Взял себе другую жену – тоже самое. И с третьей женой, и с четвёртой. Так наказали его злопамятные сохти.

– Так то они были? – догадался молодой охотник.

– Да. Потому говорят, что сохти очень злопамятны. Никогда обиды не забудут! И знаются со всеми подземными духами. Как невзлюбят кого, обязательно накажут.

– Но зато они непревзойденные мастера по железу, – вставил Касэм-Вай своё слово, – Их ножи с камня как с куска мерзлого жира стружку снимают. Только счастья те и взаправду никому не приносят.

025

Никиту, пожалуй, даже больше самой легенды о встрече пастуха оленей с семейством сохти заинтересовало то, что его друзья знали о некогда существовавших здесь мамонтах, словно их предки застали этих гигантов еще в полном здравии. И говорили о них вполне обыденно. Но сведения о этих северных родичах индийских слонов явно уже прошли через десятки поколений и тысячи рук, и потеряли свою былую достоверность. Он и сам некогда читал, что местные народы почитают мамонта подземным жителем, роющем себе проход бивнями в земле.

Это объяснялось тем, что охотники хаби и оленеводы юраки, находя порой вполне сохранившиеся трупы мамонтов в свежих обвалах обрывистых берегов северных рек, в слое вечной мерзлоты, своими глазами видели этих невероятных зверей. Даже мясо часто еще годилось в пищу. Какой вывод могли сделать эти необразованные люди, видя как вполне целое животное наполовину высунулось из земли? Только тот, что оно обитало там, глубоко в земле, и пробиралось по проделанному им же проходу к реке. И вот, обессилев, почему то издохло. И судя по тому, что мясо цело, издохло совсем недавно.

Их рассказами, безбожно перевирая их, смело придумывая новые подробности, питались и их более южные соседи. Не понимая, что такое клыки и хобот, не видя своими глазами этих чудес, «южане» наделяли неведомое им сказочное существо одновременно признаками огромного лося или оленя, гигантского крота, даже огромной усатой царь рыбы – осётра. Постепенно сказки о Земляном Олене – хорра, соединились в единое с легендами о таинственных сохти. И теперь редко одно обходилось без другого. Несомненно это не так и относится к области народного эпического творчества. Если потомки сохти в каком то виде и могли еще сохраниться, то мамонты… Это уже явный перебор.

026

Третью неделю пробираются путники по горным тропам. Оставлены те тропы не людской ногой, а местным зверьём. Забрались много севернее своих привычных мест. Лето почти закончилось. Стоят поистине последние погожие деньки. И холодные осенние дожди уже не за порогом – иной раз с неба начинало накрапывать, поднимался хлесткий пронизывающий ветер. Наконец в одном из ущелий между двух высоких гор остановились. Йогер заявил:

– Вот то самое место, куда ходили раньше наши за Горной Крысой. Здесь по рассказам стариков и потерялась Вущта. А дальше дороги не знаем.

– Ну ладно. Дальше сам буду искать. Вущта говорила о каком-то озере, кстати, – вспомнил он рассказ Йогера, – Может тоже красавицу какую найду.

– А как и взаправду увидишь красавицу, беги прочь! – искренне предостерег Касэм-Вай.

– Только мы то не знаем дальше дороги, – повторил старший лесовик, – Переночуем здесь, а завтра и искать начнем. А то до следующего года отложим? Поздно уже. Следующим летом пораньше вернемся. Как думаешь?

– Да ладно, друзья, – отмахнулся охотник, – Зачем вместе пропадать. Мне и того довольно, что сюда довели. А теперь возвращайтесь домой. Повезет, найду отца. Не повезет, вернусь ни с чем и следующим летом продолжу.

Лесовики в голос стали отказываться и убеждать друга, что без них ему туго придется. Однако он твердо стоял на своем, и им пришлось согласиться. Вместе переночевали, долго рассуждая, куда Никите следует пойти первым делом, а с утра стали собираться в обратный путь.

Туземцам жалко расставаться с другом. Не знают, увидятся ли когда вновь. Но, тем не менее, уходят отсюда с явным облегчением.

Часть 2

ОНИ ВСЕ-ТАКИ СУЩЕСТВУЮТ

Умей поставить в радостной надежде,

На карту всё, что накопил с трудом,

Всё проиграть и нищим стать как прежде

И никогда не пожалеть о том,

Умей принудить сердце, нервы, тело

Тебе служить, когда в твоей груди

Уже давно всё пусто, всё сгорело

И только Воля говорит: «Иди!»

Глава 7

027

Просыпается незадачливый следопыт от негромкого бормотанья и покашливаний. Сквозь полудрему скользит: «Зачем это они вернулись», одновременно пытается с сожалением разлепить глаза. Ещё не начало светать, но небо по-летнему прозрачно. Нет, это не Йогер и не Касэм-Вай. Он в окружении пяти-шести серых фигур-теней, с любопытством разглядывающих его. Фигуры продолжают переговариваться в полголоса. Больше всего охотника поразила их внешность – небольшого росточка (пожалуй не выше полутора метров), но при этом коренасты и весьма крепки с виду. Удивительно белый, несколько даже болезненный цвет лиц изборожден черными полосками и зигзагами татуировок. Пепельного цвета волосы частью заплетены в пару замызганных, висящих у самых висков, ближе к лицу косичек, остальные свободно свисают сзади. Надо лбом горизонтально стриженные чёлки. Ни следа бород или усов. Лица на несколько крупноватых головах широкоскулые, как у лесовиков. Но глаза!!! Явно не азиатского типа. Широко открыты, чуть на выкате, но не настолько, чтобы казаться отталкивающими. Не такие уж и большие, как представлялось по рассказам старой Вущты. Скорее кошачьи. Зрачки светло-небесного цвета. Словно выцвели. В них нет той глубины, что характерна для карих зрачков туземцев. Зато глаза обведены черным татуированным узором, отчего кажутся еще больше. У двоих таким же узором покрыты щеки, а у одного и лоб.

Конец ознакомительного фрагмента.