Иаков Стюарт - Из шотландской поэзии XVI-XIX вв. (антология) Страница 13

Послание к Роберту Бернсу

О Робин, взысканный сполнаСудьбой и Музой! Пей до дна!О, помоги тебе женаШутить и петь —И вдохнови тебя онаТеперь и впредь!

Да, Роберт Фергюссон умолк…(В кредит он жил, и пил он в долг —Но ведал в стихотворстве толк,И был мастак!)Уж лучше б умер целый полкХудых писак!

Да, юного поэта жаль!В Шотландию пришла печаль.Но Муза наша навсегда льСомкнет уста?Цела шотландская скрижаль,И не пуста!

Я верю: в рай ушел, не в адОрфея избранный собрат:Грешил — да не был виноват!И наизустьЕго твердят и стар и млад.Грешил? И пусть!

И в день убогих похорон,Внимая общий вопль и стон,Вручил кудесник АполлонТебе свой дар!И слышат Бернсов лирный звонИ млад и стар!

И Муза, девица-краса,Тебе являла чудеса;Она вела тебя в леса,И там ты могУслышать жизни голоса,О полубог!

Подхватывают холм и долЗвенящим эхом твой глагол;Навеки славу ты обрел.О наш поэт,Ты — царь поэтов! Твой престол —Весь белый свет.

Не брат, как вижу, Бернсу черт!Поэта чтят и смерд и лорд:Он безупречный взял аккорд,И трель чиста!Любой шотландец нынче горд —И неспроста.

Как я люблю в июльский знойЧитать, простершись под сосной!А томик твой всегда со мной —Истрепан, худ…Как восхищает глубинойТвой звучный труд!

Здесь нет поэзии преград!Часы бегут, года летят…Звучат стихи на грустный лад —И хоть заплачь!А сменишь лад — я буду радПуститься вскачь!

И прохиндеев, и шутовТы плеткой отхлестать готов:А уж у плетки — семь хвостов!О, что за плеть!Ты всех мерзавцев и скотовСумел огреть!

Пусть неумелая хвалаИ недостойна, и мала —Но славить славные делаПевцу — к лицу!Иль Муза втуне отдалаСвой дар певцу?

Теперь, всесильный стихоплет,Прощай! Неудержимый ходЧасов опять меня зовет —Увы и ах!И буди здрав за годом год —Врагам на страх!

На кончину Бернса

(Послание к некоему другу)

Сколь дивна ты, шотландская свирель!О, сколько песен скрыто в тростнике!..Трепещет упоительная трель,Звучат слова на звонком языке.Была свирель у Аллана в руке:Знаток природы и людских сердец,Он пел о всяком древе и цветке,Он пел, как Пэти мирно пас овец —И Мэгги обнимал, влюбленный сорванец!

Бродить бы мне вблизи журчащих вод,Иль под ольхою нежась, птичий хорВнимать! Неспешен сельской жизни ход,Сокровища Природы тешат взор.Какой роскошный луговой простор,Как жаворонок нежит чуткий слух!Вседневные заботы наши — вздор.Беспечен, весел юноша-пастух:Здорова плоть, и в ней гнездится бодрый дух.

О! Роберт Бернс, бессмертный менестрель,Был не любитель жизни городской!Его примером взял я — и досельАлкаю славы с жаром и тоской.Но кто же знал, что недалек такойУжаснейший, непоправимый день —Что вечный к Бернсу близится покой?Страна! Одежды черные надень!Угас поэт, сошел под гробовую сень.

Горюй, Шотландия… Но, впрочем, нет!Отри слезу, расправь скорее грудь:Поэт ушел. Да здравствует поэт!Я верю: есть меж нами кто-нибудь,Кому дано бестрепетно дохнутьВ нетленную шотландскую свирель —И новый Бернс на тот же ступит путь,Что Роберт Бернс прокладывал досель…О Бальфур мой! Дерзай, преследуй ту же цель!

Тебя природа вдохновит, мой друг;Ты нашу лиру посрамишь едва ль!Пускай рыдают нынче все вокруг —А ты уйми тоску, смири печаль,Прославь страну свою и вширь и вдаль!Чтоб гордым был по-прежнему народ,Чтоб души стали чище, чем хрусталь —Пускай вовек поэзия живет,О, пламенный творец и честный патриот!

На посещение домика, в коем родился прославленный Роберт Бернс. Писано осенью 1799 года

Обветренный, убогий дом!..Но в нем великий наш поэт,Шотландский гений, в первый разОткрыл глаза, увидел свет!Кудесник Бернс! Впервые здесьК тебе наитие сошло;И получил ты свыше, бард,Непогрешимое стило.Слетает наземь желтый лист,Царит осенний хмурый дух.Но лавр, тебе врученный встарьШотландской Музой — не пожух.Поэт гляделся в светлый Дун,В широкий ток журчащих вод,И пел: «Беднягу зришь ли ты,Что вдаль бредет и слезы льет?»[4]И у хрустальных этих волнДосель растет невдалекеОльха — любили Роб и ДжинСидеть под ней, щека к щеке.В июльский зной среди холмовБродил поэт, любивший тишь;А после пел на берегуПро маргаритку и про мышь.Бессмертен стих его литой!А сердце замерло в груди,И над могильною плитойШумят осенние дожди…Ушел поэт, ушел навекВ иной, непостижимый мир…Сама Природа слезы льет:«Шотландия, где твой Шекспир?»

Прощание с Айрширом

Край печальный, край счастливый,Незабвенный тихий край!Край печальный, край счастливый,Говорю тебе: прощай!

Славный Дун в лучах закатаВдаль стремится — светел, тих…Подле струй твоих когда-тоСочинил я первый стих.

О, прощай, приют влюбленныхСредь густых плакучих ив!О, прощай, простор зеленых,Радостных лугов и нив!

Други! В памяти хранитеРасставанья горький час.О, как больно резать нити,Что давно связали нас!

Други! Не могу иначе —Ухожу… Скажу всерьез:Много ль толку в вашем плаче?Я не стою ваших слез.

Край печальный, край счастливый,Незабвенный тихий край!Край печальный, край счастливый,Говорю тебе: прощай!

Томас Кэмпбелл

(1777–1844)

Ода памяти Бернса

(Писана в 1815-м)

Ты вознеслась, душа поэта —Чредой бессмертных песнопенийЗаоблачную полнить высь!Но днесь покинь обитель светаИ к нам спустись, крылатый гений, —И здесь на торжестве явись!

Любые ссоры да раздоры,Как демоны от слов молитвы,От песен Бернса мчатся вон!Восславил он леса и горы,И восхвалил былые битвы,И пиршественных кубков звон!

Любовь он пел — резвясь, играя:Смятение души и тела,Нежнейший, благодатный жар!Дитя утраченного Рая —Любовь! — о, как ты уцелела,Неотнятый небесный дар?

А кто не помнит строк щемящихО милой — и умершей! — Мэри?Как пусто без нее в глушиЛесной, — как неприютно в чащах!..Рыдайте, если вы не звери,У коих нет людской души!

Он пылко утверждал, и гордо:«Никто не должен быть униженВовеки, молния и гром!Ужель сельчанин хуже лорда?»И благородной бедность хижинКазалась под его пером!

Не у его ли колыбелиСтояла невидимкой лира, —И заводила Муза речьО духах ливня иль метели,О голосах иного мира,И о героях древних сеч?

Пространным Баннокбернским лугом{*}Проходит юноша-оратайИ шепчет Бернсовы слова,Взрывая почву тяжким плугом…Трудись! А будет нужно — ратуй!Честь предков доблестных жива!

Изгой шотландский, на чужбинеТворенья Бернсовы читаяОт Каледонии вдали,Не забывает и понынеО прелести родного края,О радостях родной земли.

И даже в джунглях на привалеТвердит его стихи служивый!Шотландский воин вспомнить рад,Как ливни дома бушевали,Как ветерок витал над нивой,Как низвергался водопад.

Зовет Поэзию презренной,Шипит: «Зачем забава эта?»Философ-материалист.Но жизнь покрыта грязной пеной —И лишь старанием поэтаПоток житейский станет чист.

Сколь часто песни говорят нам:Священные родные стягиПора вздымать — зовет война!И в сухопутном поле ратном,И средь морской соленой влагиТак песня храброму нужна!

Вот над геройскою могилойСлова и залпы отзвучали,А дальше — недосуг и леньСкорбить… Но с вящей, вещей силойПоэт, исполненный печали,Восславит доблестную тень!

Пал Эдвард{*} мой, храбрейший воин!О Бернс! Не гневайся, не сетуйНа то, что в песне о тебеМой друг помянут! Он достоинХвалы. В строфе, любовно спетой,Он жив наперекор судьбе!

Великий Бернс! Равно ты дорогИ селянину, и солдату,И мудрецу, и простаку —Лишь негодяю вечный ворог…Прими бессмертие, как платуЗа каждую свою строку!

Ты жив, пока щебечет птица,Пока ручьи журчат по чащам,Пока гроза гремит в горах…И кто посмеет не склонитьсяПеред надгробием, хранящимБессмертного поэта прах?

Гью Эйнсли