Леонид Леонов - Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945] Страница 9

Много раз после войны Борис Алексеевич пытался разыскать родных друга, чтобы рассказать о последних минутах его жизни. А несколько лет назад он побывал в Ульяновке. Нашел братскую могилу своих однополчан. Разыскал и то место под березкой, где, завернув в плащ-палатку, своими руками положил друга в наспех выкопанную могилу.

…Передо мною выписка из наградного листа, подписанного командиром 947-го стрелкового полка полковником Важениным 24 января 1944 года. В ней говорится: «От имени Президиума Верховного Совета СССР награждаю: медалью „За отвагу“ ефрейтора Антонова Ивана Петровича. За то, что он 23.01.44 в бою за поселок Ульяновка огнем своего оружия отражал контратаку противника, зашедшего с фланга. Уничтожил 12 фашистов и продолжал преследовать врага. 1925 г. р., русский, рабочий, член ВЛКСМ, призван Окуловским РВК…»

ИЗ ПЛЕЯДЫ МАТРОСОВЫХ. «…Сыночек, меня не так давно ранило, оторвало кончик носа. Но ничего, врачи приклеили. Сообщаю также, что мне выдали медаль „За оборону Ленинграда“». Это строка из последнего письма, посланного с фронта рядовым Леонтием Тупицыным сыну Михаилу.

По свидетельству Михаила Леонтьевича, его отец не любил писать писем. Всего несколько раз получала семья от него весточки с фронта. Тихий, вроде бы незаметный человек, но отзывчив был на беду других. На неурядицы жизни не жаловался. Не увиливал от трудных поручений. Погиб Леонтий Яковлевич 23 января в Ульяновке.

…Огонь вражеского дзота прижал наступавшее подразделение к земле. Появилась угроза срыва атаки. Уничтожить особо опасную огневую точку врага выпало рядовому Тупицыну. Ему удалось незаметно подползти к дзоту, метнуть гранату. На какое-то время вражеский пулемет умолк. Наши бойцы поднялись и снова устремились вперед. Но неожиданно из амбразуры противника опять брызнула свинцовая струя. Находившийся уже возле самого дзота Тупицын поднялся и с гранатой в руке кинулся к бойнице. Тут раздался взрыв и упал наш герой, сраженный последней очередью пулемета.

Так или приблизительно так (ибо никого в ту минуту рядом с Леонтием Яковлевичем не было) погиб наш славный однополчанин. Об этом эпизоде в журнале боевых действий дивизии 24 января 1944 года сделана следующая запись: «Боец 947 сп Тупицын при форсировании р. Тосна своим телом закрыл амбразуру вражеского дзота и героической смертью обеспечил продвижение своего подразделения вперед».

Мы, однополчане Леонтия Яковлевича, долго не имели никаких сведений о его родственниках. Наконец поиск увенчался успехом. Теперь знаем, что родом он из деревни Тупичане Оричевского района Кировской области и что свой бессмертный подвиг он совершил на сорок девятом году жизни. Юные следопыты Ульяновской школы под руководством директора школьного народного музея 268-й Краснознаменной Мгинской стрелковой дивизии Анатолия Митрофановича Винницкого разыскали в городе Кирове вдову героя Степаниду Прокопьевну и ее сына Михаила Леонтьевича, электромонтера завода имени Лепсе.

Я ездил в Киров и виделся с ними. Степанида Прокопьевна от старости и нелегкой жизни стала совершенно глухая. После войны она мыкалась никому не нужная. Не то чтобы квартиры — комнатки своей, угла, где можно было бы кровать поставить, не имела, чужих детей нянчила, зарабатывая тем самым себе на пропитание. Со временем, когда про подвиг ее мужа в газете написали, старушку записали в очередь на комнату, которую она и получила через тридцать с лишним лет после смерти своего незабвенного Леонтия.

Из беседы с нею и с сыном я узнал, что Леонтий Яковлевич в семье был младшим из девяти братьев. В молодости семь лет служил в армии. До самой войны бессменно избирался депутатом сельсовета. В колхозе был и косцом, и пахарем, и председателем.

— Перед отправкой на войну, — рассказывал Михаил Леонтьевич, — приехал отец навестить меня в город Киров, я тогда там в школе ФЗО учился. Посидели мы, помолчали, чайку попили. На прощанье обнялись. Первое письмо от него пришло из Тихвина, потом еще записочка была: «Поставили меня помощником пулеметчика…»

Как известно, за четыре года войны героический подвиг рядового Александра Матросова повторили более 300 советских воинов. Многие из них посмертно удостоены звания Героя Советского Союза, других боевых наград. И только несколько смельчаков из плеяды матросовых до сих пор никак не отмечены. Среди них и Леонтий Яковлевич Тупицын — крестьянин из глухой вятской деревушки, храбрый солдат первой мировой войны и Великой Отечественной.

На ходатайство однополчан о награждении Тупицына посмертно из Министерства обороны прислали такой ответ: «Действующим в настоящее время наградным законодательством Российской Федерации награждение за боевые отличия, совершенные в период Великой Отечественной войны, не предусмотрено». Не верится мне, что такой закон есть. И вот ошибка исправлена. За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Президент России Указом № 895 от 6 мая 1994 года присвоил посмертно рядовому Леонтию Яковлевичу Тупицыну звание Героя Российской Федерации.

В год 50-летия победы ему исполнилось бы ровно 100…

«…И ОРДЕНА ТОЖЕ НЕ БЫЛО». Когда враг оказался у стен Ленинграда, Арнольд Лазаревич Певзнер добровольно пошел в народное ополчение. Затем до самой Победы служил в нашей дивизии.

— С одной строкой вашей публикации особенно связаны мои воспоминания, — говорил он при встрече. — Вы пишете: «У многих кончились патроны, стрелять нечем». Кончились не только патроны, а и снаряды, и мины, кончились продукты. Трудно было с эвакуацией раненых. Дело в том, что пехота наступала по бездорожью…

Командир полка приказал помначштаба Певзнеру сопровождать автомашины с боеприпасами, всего их было пять или шесть. Кратчайший путь в Ульяновку — по насыпи железной дороги Мга-Гатчина. Кругом болота. Добрались до участка, где сохранилось полотно. Но — что такое?.. Через каждые 10–20 метров рельсы изломаны, шпалы выворочены. Как выяснилось, гитлеровцы специально применили здесь паровоз с прицепом, ломающим шпалы. Пришлось рубить лес, чтобы залатать дорогу. Кто-то пошутил тогда: «Старшему лейтенанту за этот переход орден обеспечен».

В полдень боеприпасы доставили на передовую. Помначштаба доложил об этом командиру полка.

— Я вас должен под трибунал отдать за промедление, — резко отчитал его полковник Важенин. Не трудно было понять состояние этого человека, в обычной обстановке спокойного и тактичного: ведь к тому часу его солдаты из-за нехватки патронов на интенсивный огонь противника отвечали одиночными выстрелами.

— Конечно, до трибунала дело не дошло, — заключил рассказ собеседник, — но и ордена тоже не было.

НАС БЫЛО ЧЕТВЕРО. Получил как-то письмо от земляка Коли Федотова, о котором упоминал уже. «Дорогой друг, — пишет он, — поздравляю тебя с праздником Победы! Что же ты не шлешь писем? Нехорошо забывать фронтовых друзей. Вспомни, как мы вели тебя, слепого, на передовую. Если б не наша тогда поддержка и помощь, то, может, ты убит был бы…»

Нет, слепым в полном смысле этого слова я не был. В Ленинграде, где стоял наш запасной полк, я неожиданно заболел куриной слепотой. Странная эта болезнь: в городе чуть ли не белые ночи, а я после захода солнца ничего не вижу. Полковой врач, к которому обратился, сказал:

— Нужен рыбий жир, а его, брат, во всем городе нет. Так что потерпи маленько. Привезут — вылечим.

Вскоре к нам в Охтенские казармы прибыл «покупатель» из 268-й дивизии (так называли офицеров, приезжавших с передовой за пополнением). Вместе с ребятами из нашей роты отправился в действующую часть и я. Пешим ходом добирались до 947-го полка, скрытно. В такое время суток я, естественно, ничего не видел. Вели меня под руку по очереди Вася Конюков, Коля Федотов и Витя Долоцкий. На ночлег расположились в большой землянке. По случаю прибытия пополнения потребовалось срочно послать дополнительный наряд на кухню. На долю Конюкова там выпало нарезать рыбу. Вася незаметно от повара припрятал кусок трески и, улучив момент, примчался ко мне в землянку.

— Да очнись же ты, — шепнул он мне на ухо и сунул под шинель, которой я был укрыт, добротный кусок рыбы. — Ешь сейчас же! Говорят, от куриной слепоты сырая треска хорошо помогает.

Наутро выяснилось, что у ротного санинструктора есть полная фляжка рыбьего жира. Я пил его целую неделю по столовой ложке три раза в день — и слепоту как рукой сняло.

В Ульяновке мы все четверо оказались вместе. Первым из нас тяжелое ранение получил Федотов. На следующий день — Долоцкий и я. Мы с Виталием в паре работали на 50-миллиметровом ротном миномете. Часа полтора пролежали на снегу, пока не стемнело. Мои раны (в руку и ногу) отекли, передвигаться не могу. Легко раненный в голову Виталий говорит:

— Залезай ко мне на спину.