Песни Шираза - Автор Неизвестен Страница 22

Черноглазая села доить предо мной,

Взор — ко мне, а ладони к подойнику ближе,

Грех сказать, но уж лучше б разлился удой.

* * *

Видел я, как с другими была ты нежна, мой цветок,

В сердце кровь закипела, как в море волна, мой цветок,

Бог свидетель, полна до отказа терпения чаша,

Но, к несчастию, скоро прольется она, мой цветок.

* * *

Ты подвела глаза сурьмой, твой нежный рот

Столь сладок для меня, что источает мед,

И меда этого легко собрать кувшины,

А мать твоя его по капле продает.

* * *

Ликом к солнцу повернут любимого дом,

Я сама белолика, румяна притом.

Друг мой так загорел, что узнать его просто,

Ясным месяцем светится в сердце моем.

* * *

Красавица моя, ты персика нежней,

Найти бы мне приют промеж твоих грудей,

Там провести бы ночь, и — никаких желаний,

Чего еще, мой друг, желать душе моей?

* * *

Скажи мне, где ты спишь? Тебя я подслежу,

Ладони на твои гранаты положу.

А впрочем, я твоих плодов не стану трогать,

Уж лучше я тебя лобзаньем разбужу.

* * *

Сегодня о любви моя зурна запела.

Когда же обниму твое нагое тело?

Быть может, обниму однажды, но когда?

Не ждет пора любви, глядишь — и пролетела.

* * *

Ну и зной! Ветерок бы опять — хорошо бы!

Шею юной подруги обнять хорошо бы!

Шею нежной подруги теперь бы обнять,

Под самшитовой сенью лежать хорошо бы!

* * *

Не чувствуя ног, притащился я с гор,

Добрел до ворот, на калитке запор.

Скорей отоприте! Пришел я к любимой.

Тоскует она, а меж нами забор.

* * *

Слух прошел, что женился возлюбленный мой,

Ладно, пусть будет счастлив с законной женой.

Если я ее хуже — он лучшей достоин,

Если хуже она — до чего ж он слепой!

* * *

Пришел я к роднику, был загрязнен родник,

Хоть рот мой пересох, он искривился вмиг.

Вовек не припадет к нечистой мутной жиже,

Кто влагу чистую с рожденья пить привык.

* * *

За голову твою трикрат свою отдам,

Готов половиком ползти к твоим ногам.

Когда-нибудь Аллах тебя отдаст мне в руки,

Будь в небе ты звездой, тебя найду и там.

* * *

Красавица по имени Лейла

Миндалевую ветку сорвала,

В ее руке миндалевая ветка,

Я мил ей, но в устах ее хула.

* * *

У тропы твоей сяду, устав, на траву

И цветов базилика охапку нарву.

У цветов базилика твой сладостный запах,

Сам не ведаю, как я в разлуке живу.

* * *

Скажи ей, пусть ведет себя с умом

И чистым пусть повяжется платком,

Когда приду к ней свататься под вечер,

Чтоб от нее не пахло табаком.

* * *

Я желта, абрикоса желтей и сандала,

Я желтее цветка алычового стала,

Я желта, я зачахла, я стала как тень,

И Лейли без Меджнуна такой не бывала.

* * *

У жаровни сижу я с больной головой,

Что же делать мне? В край ты уходишь чужой.

Уезжаешь. Скажи мне, каков твой избранник?

— Он румян, словно яблочко, суженый мой.

* * *

Плыла над заводью вечерняя прохлада,

Я встретил девушку, с ней рядом козье стадо.

Сказал я: «Подари пять раз мне поцелуй». —

«Нет, нет! Увидит мать. Уйди скорей! Не надо!»

* * *

Сегодня милая не покидала дом,

Помыла волосы и чешет гребешком,

Текут с ее волос сверкающие капли,

Им стать бы лалами,[49] алмазным стать дождем!

* * *

Сакине захмелела, хмельнее вина Сакине,

Стал я жалким бродягой, и в этом вина Сакине,

На чужбине меня без покрова положат в могилу,

В свой сундук затолкала мой саван она — Сакине.

* * *

О правоверные! Быть бедняком — беда.

Он даже старостой не станет никогда.

Богатому почет, и все к его услугам,

Над честной бедностью глумятся господа.

* * *

Говорят, моя милая с гурией схожа,

Светлокосая, ликом нежна, белокожа,

Но боюсь: лишь когда на кладбище усну,

Снизойдет, навестит и присядет у ложа.

* * *

Ты взбираешься в гору, с горы я скачу,

Ты оделась в атлас, я оделся в парчу.

В смертный час легкий ветер из Мекки овеет

Тех, кто носит атлас, тех, кто носит парчу.

* * *

Я в караван-сарай[50] приехал в поздний час,

Навстречу девушка, не девушка — алмаз.

Я говорю: «Тебя пять раз я поцелую».

Она в ответ: «А есть на то ярлык у вас?»

* * *

Ты — румяное яблочко, спелый гранат,

За тебя я пожертвую жизнью стократ,

Но ко мне не приходишь и писем не пишешь,

Видно, сделался жителем шахских палат.

* * *

Распустила ты черные косы, черней, чем смола,

На кого ты так смотришь, что взор от меня отвела?

На кого ты так пристально смотришь? Неужто я хуже?

Ты на старого ворона смотришь, а дразнишь орла.

* * *

На высокой горе вышло все слишком худо.

На высокой горе потерял я верблюда,

Потерял я верблюдицу и верблюжонка,

Мой цветок потерял я, тебя, мое