Аля Кудряшева - Открыто: Стихотворения

Аля Кудряшева

Открыто: Стихотворения

Со стихами в 2007 году все тоже обстояло благополучно: как обычно, на высоте оказался все тот же Петербург, где вышла книга Али Кудряшевой “Открыто”. Кудряшевой двадцать лет, она бывает и вторична, и чрезмерно экзальтирована, и порой “с усердием вламывается в открытые двери”, но отрицать ее удивительный талант невозможно.(Дмитрий Быков "Литература отдувается за все")

2003-2005

Дождь напевает, искрясь по зарослям. Лес приветствует всяким шуршанием. Теплый компьютер гудит всем корпусом, сонную мышь засунув в ладонь. Если напрячься, то можно запросто выдумать третье полушарие: и для себя, и даже для глобуса, и для вселенной - но тут с трудом.

В этой пустой и просторной полости будут храниться слова, но главное - будут храниться звуки: ведь именно их совсем ненавистен треп. Будут спокойно лежать по полочкам, тихие и непривычно славные, слышать, когда их зовут по имени, и собираться не больше трех.

Каждому номер, при каждом книжечка, каждый свою понимает очередь, каждый свой смысл понять пытается и не влезает, куда нельзя. Этого тембр, допустим, ниже, чем этот. А этот высокий очень. Словно конфеты мятные тают и без проблем с языка скользят.

Если же волю им дать нечаянно, станут толпиться, кричать: «Скажи меня!» и в результате скоро склеятся в глотке в горячий соленый ком. Их запиваешь горячим чаем, их заедаешь сладкой инжириной, не помогает - они наглеют и все шебуршатся под языком.

Можно закрыть глаза и пускай они с телом покорным твоим бесчинствуют, пусть его щиплют, чтоб громко охало, и по голове молотком стучат. Это они согрешили Каином, это они осквернили чистое, это они мои пальцы дохлые и заставляют писать сейчас.

После сижу. Шевелю ушами. Даже не знаю - рано ли, поздно ли?… Только мозг непрерывно сводит - будто вывернута голова. Кажется, сам попал в полушарие. Я понимаю, кем оно создано - это меня в порядок приводят мной управляющие слова.

Какое там говорить! Я дышу с трудом.Какое там подожди! Все часы стоят.Во мне поселился многоквартирный дом,В котором каждая комната - это я.

В котором я - эта дама в смешном пальто,И я - тот коврик, что возле ее двери,И те рубли, что в кармане (сегодня сто,До завтра хватит, на завтра есть сухари).

В котором я - хулиган, поломавший лифт,В котором я - уставший пенсионер,И тот стакан, что в квартире десять налит,И тот паук, сползающий по стене.В котором я - за окном сырая зима,В котором я - холодильник, заросший льдом.В котором я - тот сосед, что сошел с ума -Он всем твердил, что в нем поселился дом.

Я этой ночью уйду - не спиИ дверь закрытой держи.На шее крестик висит на цепи -Иначе Господь сбежит.

Не спи - и Бога зажми в кулаке,Так точно не украдут.В кастрюле каша на молоке -Поешь, если не приду.

Ну вот, уже на часах «пора»,Веди себя хорошо.Да ты не бойся - вернусь с утра.Ну все. Не грусти. Ушел.Наутро солнце купалось в реке,И в двери стучалось к нам.Ты спишь. Обрывок цепочки в руке.И Бог в проеме окна.

Я работаю солнечной батареей, я в кармане оранжевом солнце грею, чтоб оно на небо взошло скорее и чесало макушки заснувших лии. Солнце ловит за пальцы меня лучами, я его приручила и отвечаю, солнце просит завтрак и выпить чаю, просит прямо внутрь его налить.

Солнцу так одиноко ходить по кругу - вот нашло, понимаешь, себе подругу, и ему все равно - хоть любовь, хоть ругань, поболтать бы вот только о ерунде. Я его несу осторожно очень, ведь оно непоседливо, между прочим, и все время вьтрыгнуть хочет ночью, чтобы вдруг повсюду случился день.

Я работаю солнечным развлеченьем, я кормлю его по утрам печеньем, а потом усталой порой вечерней я ему чумазую спинку тру. И когда уже все разбрелись и спят, я отмываю солнцу босые пятки, а то все ведь заметят на солнце пятна, многим это будет не по нутру.

Но потом постепенно солнце взрослеет, в переходном возрасте жарит злее, и багровым пятном по ночам алеет, и подчас забывает прийти домой. А приходит - горячее, как жаровня, говорит, что я, мол, ему не ровня, и не родственница я ему по крови, и что вид ему неприятен мой.

Понимаю, я, в общем, сама такая, я всем прихотям солнечным потакаю, а оно мне в сердце лучи втыкает; чтоб до боли - а мне так тепло в груди. Покричит об измене, тоске, обмане… а потом тихонько к себе поманит и заснет спокойно в моем кармане, и я буду бояться его будить.

Я работаю солнечной батареей. На рассвете прохладно, восток сереет, воздух пахнет листьями и сиренью, и пора бы уже открывать карман. Я держу карман шире, чтоб было проще… солнце сонное нос конопатый морщит, а потом восходит над тихой рощей, рассыпается искрами по домам.

По дому бегает Марфа,Готовит, метет, печет…Мария тонкую арфуТрогает за плечо.Учитель сидит устало -Глаза от пыли серы.А Марфа пирог достала,Вино, молоко, сыры.

Учитель в недоуменье -Как будто пришел домой…- Мария, коль нет умений -Хоть ноги ему омой! -

Кричит, запьжавшись, Марфа(от крика заныл висок).А было начало марта,Примерно восемь часов…

За дверью течет прохлада,А в доме так горячо…- Прошу, не спеши, не надо…Уж лучше арфа… плечо…

Поели. Поговорили.И Марфа садится прясть.По белой щеке МарииГустая струится прядь.

Ей скучно. Сидит учитель.Над прялкой дремлет сестра…- А что же Вы все молчите.Ведь Вы уйдете с утра…

А в доме запах коричныйОкутывал тишину,Учитель припомнил притчу,За нею еще одну.

Про зерна, смерти и смерчи,Про добрых и изуверов…Мария смотрит доверчиво,Испуганно, снизу вверх…

Рассыпалось ночи марево,Росой покрылись кусты…- Неблагословенна Марфа,А благословенна ты…

Но лишь улыбнулась Марфа,Не видела в том беды.И в чистый мешок из марлиСобрала ему еды.

Плясала пыль над дорогой,Седела на голове…Мария прощалась с Богом,От Марфы шел человек…

Сосны иголками гладят небо, солнце в ветвях тая,Старый солидный крот под корнями учит другого рыть…Вот на земле лежит оболочка. Господи, это я.Я не умею молиться, просто не с кем поговорить.

Здравствуй! Прекрасна твоя обитель, радостна и чиста,Как же мне хочется влиться в благость ласковую твою…Господи, что у меня внутри? Лишь вязкая пустота,Несколько слов без веса и смысла в ней обрели приют.

Знаешь, я днем весела, как птица, если в большом кругуДобрых знакомых. А вот под вечер что-то теснит в груди.Господи, я по ночам не плакать, кажется, не могу.Быть одиноким вдвойне сложнее, если ты не один…

…нужно о добром, о главном, вечном - я же о ерунде…Как я смогу служить тебе, если даже язык мой враг?Господи, что тебе мой кораблик, пущенный по воде?Я и водой-то назвать не вправе этот сырой овраг…

Он и поплыть-то не может толком, тычется носом в ил,Мачты не делают из непрочных тоненьких хворостин.Господи, я прошу, помоги ему, дай ему, Боже, сил.Мне же не помогай, а только - ради него - прости.

Ночным захлебнувшись соком,Бессонница бьет в висок мойВопросами о высокомПо классике - например:Бывает ли жизнь на Марсе?На шею ко мне комар селИ пьет мою биомассуНахально, без всяких мер.

Грузиться, пожалуй, хватит.И лучше заснуть в кровати,Проснуться в рассветной вате,С улыбкою до бедра.Ведь утро еще не скоро.И с пола глядит с укоромЛюбимой чашки осколок,Уроненный из ведра.

А может, мне сон приснится,Где в небе блестят зарницы,Где флюгер поет синицей, -Казалось, простая жесть.И будет вокруг красиво,И буду кричать: «Спасибо!»Не хмуриться что есть силыИ взглядом траву не жечь.

Нет, не будет нынче сна, роль моя уже ясна, и опасна, и трудна, и, конечно, не видна. Не с бутылкою вина напиваться допьяна, не плясать потом, чтоб в тучу от стыда ушла луна. Ночь нежна, а я одна.