Сергей Михалков - Избранные басни

СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ ИЗБРАННЫЕ БАСНИ

Две подруги

«Красиво ты живешь,Любезная сестрица! —Сказала с завистью в гостях у Крысы Мышь. —На чем ты ешь и пьешь,На чем сидишь,Куда ни глянешь - все из-за границы!» -«Ах, если б, душенька, ты знала, -Со вздохом Крыса отвечала, -Я вечно что-нибудь ищу!Я день-деньской в бегах за заграничным -Все наше кажется мне серым и обычным,Я лишь заморское к себе в нору тащу:Вот волос из турецкого дивана!Вот лоскуток персидского ковра!А этот нежный пух достали мне вчера -Он африканский. Он от Пеликана!» -«А что ты ешь? - спросила Крысу Мышь -Есть то, что мы едим, тебе ведь не пристало!»«Ах, душенька! - ей Крыса отвечала. -Тут на меня ничем не угодишь!Вот разве только хлеб я ем и сало!..»

Мы знаем, есть еще семейки,Где наше хают и бранят,Где с умилением глядятНа заграничные наклейки...А сало... русское едят!

1941 г. 

Толстый и Тонкий

«Я лягу на полок, а ты потри мне спину, —Кряхтя, сказал толстяк худому гражданину. —Да хорошенько веничком попарь.Вот так-то я, глядишь, чуток и в весе скину.Ты только, братец, не ошпарь!»Трёт Тонкий Толстого. Одно пыхтит лежачий:«Ещё разок пройдись!.. Ещё наддай!..А ну ещё разок! Смелей — я не заплачу!А ну ещё разок!..» — «Готово, друг! Вставай!Теперь я для себя парку подкину.Мочалку мылить твой черёд!» —«Нет, братец, уж уволь! Тереть чужую спинуМне не положено по чину.Кто трёт другим, тот сам себе потрёт!»

Смеялся от души народ,Смотря в предбаннике, как Тонкий одевалсяИ как в сторонке Толстый волновался:Он чином ниже оказался!

 1945 г.

Полкан и Шавка

Косого по лесу гоняя,Собаки — Шавка и Полкан —Попали прямо в пасть к волкам, —Им повстречалась волчья стая.От страха Шавка вся дрожит:«Полкаша… Некуда деваться…Я чую смерть свою… Что будем делать?..» —«Драться! —Полкан в ответ ей говорит. —Я на себя возьму того, что покрупнее,А ты бери того, что рядом с ним».И, до врага достав прыжком одним,Вцепился храбрый пёс зубами в волчью шеюИ наземь Серого свалил, —Но тут же сам растерзан был.Что думать Шавке? Очередь за нею!Тут Шавка взвизгнула и в ноги — бух! — волкам:«Голубчики мои! Не погубите!Сродни ведь прихожусь я вам!Вы на уши мои, на хвост мой посмотрите!А чем не волчья шерсть на мне?Сбылась мечта моя — попала я к родне!Пошли за мной, я показать вам рада,Где у реки пасётся стадо…»Вот волки двинулись за Шавкою гуськом,Вначале лесом, после бережком,Под стадо вышли, на хвосты присели,Посовещалися на волчьем языке.И от коров невдалекеНа всякий случай раньше Шавку съели.Но сами тож не уцелели —В жестокой схватке полегли:Сторожевые псы то стадо стереглиИ ружья пастухи имели… 

Сей басне не нужна мораль.Мне жаль Полкана. Шавки мне не жаль!

1945 г.

Лев и Муха

Раз Мухе довелось позавтракать со ЛьвомОт одного куска и за одним столом.Вот Муха досыта наелась,Напилась,Собралась улетать, да, видно, расхотелось(На Львином ухе солнышком пригрелась),Осталась на обед, а там и… прижилась.В недолгом времени пошла молва,Распространяться стали слухи(Их разносили те же Мухи!),Что Муха-де живёт советницей у Льва,Что в нейГроза зверейДуши не чает.Случись по делу отлучиться ей,Так он уж загодя скучает —Не ест, не пьёт,И сам завёл такой обычай:Когда уходит на добычу,То Муху он с собой берёт,А раз она сидит на Львином ухе,То может нажужжать, что в голову взбредёт!..Ну, как тут не бояться Мухи?..А Льву и невдомёк, что Муха так сильна,Что перед ней все лезут вон из кожиИ что онаВ его прихожейДелами Львиными подчас вершит одна!

У нашей басни цель: бороться против зла.Так вот бы хорошо, когда б для пользы делаМоя мораль до львов дошлаИ некоторых мух легонечко задела —За дело!

 1945 г.

Заяц во хмелю

В день именин, а может быть, рожденья

Был Заяц приглашён к Ежу на угощенье.

В кругу друзей, за шумною беседой,

Вино лилось рекой. Сосед поил соседа.

И Заяц наш, как сел,

Так, с места не сходя, настолько окосел,

Что, отвалившись от стола с трудом,

Сказал: «Пошли домой!» — «Да ты найдёшь ли дом? —

Спросил радушный Ёж. —

Поди, как ты хорош?

Уж лёг бы лучше спать, пока не протрезвился!

В лесу один ты пропадёшь:

Все говорят, что Лев в округе объявился!»

Что Зайца убеждать? Зайчишка захмелел:

«Да что мне Лев! — кричит. — Да мне ль его бояться!

Я как бы сам его не съел!

Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться!

Да я семь шкур с него спущу

И голым в Африку пущу!..»

Покинув шумный дом, шатаясь меж стволов,

Как меж столов,

Идёт Косой, шумит по лесу тёмной ночью:

«Видали мы в лесах зверей почище львов,

От них и то летели клочья!..»

Проснулся Лев, услышав пьяный крик, —

Наш Заяц в этот миг сквозь чащу продирался.

Лев — цап его за воротник!

«Так вот кто в лапы мне попался!

Так это ты шумел, болван?

Постой, да ты, я вижу, пьян —

Какой-то дряни нализался!»

Весь хмель из головы у Зайца вышел вон!

Стал от беды искать спасенья он:

«Да я… Да вы… Да мы… Позвольте объясниться!

Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас.

Там лишнего хватил. Но всё за Вас!

За Ваших львят! За Вашу Львицу!

Ну, как тут было не напиться?!»

И, когти подобрав, Лев отпустил Косого.

Спасён был хвастунишка наш!

Лев пьяных не терпел, сам в рот не брал хмельного,

Но обожал… подхалимаж.

Портной на лаврах

Жил-был мужской портной — хороший мастер,

Собаку съел он по портновской части,

И это было видно по тому,

Что каждый, кто хотел принарядиться,

Мечтал попасть на очередь к нему, —

Так трудно было мастера добиться.

И в самом деле,

Портной не портил зря сукно —

Отлично на заказчиках сидели

Что пиджаки, что брюки — все равно!

Сезон сменял сезон — так проходили годы.

Наш знатный мастер жил да жил,

Всё шил да шил.

Росла о нём молва — росли его доходы…

Но вдруг

Все стали подмечать вокруг,

Что у портного изменилась хватка

И, невзирая на размер задатка,

Известным мастером пошитое пальто

Уже — не то!

Обужена спина. Не там, где надо, складка.

Морщит подкладка.

Неладно вшиты рукава…

Другая разнеслась по городу молва,

А там узнали все, ушам своим не веря:

Кроят и шьют теперь в портновской — подмастерья!

А мастер, задавая важный тон,

Лишь помогает выбирать фасон.

Сам больше не кроит, не шьёт, не мерит он,

Он лишь визирует готовые изделья

И даже запил от безделья…

Свой опыт растеряв в теченье ряда лет,

Портной в конце концов совсем сошёл «на нет».

И отказались от него клиенты…

 ***

Да! К месту здесь сказать: иным идут во вред

Излишние аплодисменты!

1951 г.

Острожные птицы

Топтыгин занемог: вскочил чиряк на шее —

Ни сесть ему, ни лечь, ни охнуть, ни вздохнуть

И не уснуть.

Вот Дятла он велит к себе позвать скорее,

Чтоб тот чиряк немедленно проткнуть.

За Дятлом послано… Как лекарь появился,

Он тотчас же, и так и сяк,

Со всех сторон обследовал чиряк,

Но вскрыть его, однако, не решился,