Михаил Загоскин - Стихотворения

Михаил Николаевич Загоскин

СТИХОТВОРЕНИЯ

ПОСЛАНИЕ К Н. И. ГНЕДИЧУ

          Расстался я надолго с вами,          Брега священные Невы!          Уже исчезли пред глазами,          Среди туманной синевы,          Небес Петрополя унылых          Последние главы церквей.И я как вихрь лечу, друзей оставя милых,          На тройке удалых коней,И в первый раз, живя досель с весельем в дружбе,          Узнал я горе не шутя.А ты, товарищ мой по чувствам и по службе,     Бессмертных дев любимое дитя.     О Гнедич, может быть, с тобою     Навек, мой друг, простился я!     Увы! Сей грустною мечтою     Полна теперь душа моя!     Кто знает, что в своем совете     Творец небесный мне предрек?Слепые смертные на этом жалком свете,     Играем в жмурки мы весь век!     Грядущего никто не знает —Оно сокрыто от людей:Таясь во мраке, как злодей,     Судьба удар свой совершает.Сегодня я здоров, а завтра бил мой час!И часто, может быть, забыв, о друг мой милый,          Что жизнь зависит не от нас,          Мы пляшем над своей могилой!Так думал я, и дух невольно унывал,Предчувствием во мне таинственным смущенный;Казалось мне, что я, на скорби обреченный,И счастье и друзей навеки покидал.Далёко уж за мной роскошная столица;И я, сквозь легкий сон, закутавшись в шинель,Мечтаю о тебе, о севера царица,О юных дней моя вторая колыбель!В тебе я начал жить, в тебе я встретил друга;В тебе я в первый раз знаком с любовью сталИ счастие в тебе ж семейственно познал,Название приняв священное супруга.Ты скрылася, но мне осталися мечты:          Средь их ищу я утешенья.                И вдруг, о чудо вображенья!          Моим глазам явилась снова ты.          В тебе опять с друзьями я встречаюсь,Иду опять бродить по улицам твоим;Любуюсь снова всем и молча восхищаюсьИли спешу с утра к занятиям моимИ, свой окончив труд, народное теченье          Иду смотреть на Невский тротуар.Какая пестрота и чудное смешенье!Тут вижу персиян, бухарцев и татар,Французов ветреных и англичан степенных;Там храбры воины, отечества сыны,          В одеждах, златом испещренных,И мирный квакер здесь, не знающий войны.Или окрестности градские посещаю.Вот в Царском я Селе, в волшебных сих местах,Где всякий раз певца Торквато вспоминаю,Мечтая быть в его Армидиных садах.          Иль, в шумном жить наскуча в мире,Я мыслями лечу в унылый Петергоф,И там на берегу морском я в Монплезире,          Дремлю под шум седых валов,          Гляжу, как бледная Геката          Верхи дерев сребрит в саду.          Или, в час солнечна заката,     В обитель Невскую иду;Люблю смотреть я там на чудное сближенье     Предметов двух, столь разных меж собой.Вот здесь в моих глазах, теряясь в отдаленье,Та улица, куда веселою толпой     Стремятся все, где роскошью все дышит,Где пышность дивную — причудницу творцаВолшебное перо едва ли нам опишет,Где вечной суете и шуму нет конца,          Где все сулит нам век счастливый          Среди приятных жизни снов!     И что ж в конце сей гордой перспективы?     Жилище смерти, ряд гробов!     Невольно здесь душой я возвышаюсь,Мирскую суету ничтожность всю узрев.Но день уже протек; я дале отправляюсь.     С холодным чувством осмотрев     Умерших пышные могилы,Предмет тщеславия и роскоши живых.Теперь я на мосту, склонившись на перилы.Встречаю сумерки. Вот шум градской затих:Вечерние мольбы уж кончились во храмах,И я смотрю, ночной любуясь тишиной.Как светится Нева в своих прозрачных рамах.Чуть-чуть волнуяся, течет передо мной:Луна и ряд планет, как будто бы в картине,На гладком зеркале ее прозрачных вод.«Давно ль, — подумал я, — в ужасной здесь пустынеЛишь ветер выл? Теперь кишит везде народ.Давно ли здесь, среди болот, лесов дремучих,Не смел и дикий зверь прокладывать следа?Явился град Петров, краса царей могучих,          Прошли немногие года,И слава уж его вселенну наполняет!О русский царь, ты был воистину велик!Ты восхотел — и флот твой море покрывает;Сказал — и новый Рим на севере возник!»Вот так-то, милый друг, мечтою обольщенный,     На краткий миг я горе забывал.«О, если б, — я сказал, — восторгом увлеченный,Небес священный дар, тобой я обладал!Когда б я мог, певец Омирова рожденья,     Вослед тебе, на лире золотой,          Воспеть душевны наслажденья,     Беседы все с волшебною мечтой;Когда бы мог...» Но вдруг, незнаемый дотоле,     По членам трепет пробежал;     Уста сомкнулись поневоле,     В груди священный огнь вспылал;     Все стало для меня приятней:     Свежее зелень на лугах,     И воздух чистый ароматней,     И тень прохладнее в лесах;     Всей, всей природы обновленной     Казался мне прелестней вид!О, радость... наконец, восторгом упоенный,Познал я в первый раз бессмертных Пиерид;     Познал небесно наслажденье,     Поэтов счастливых кумир,     Тебя, святое вдохновенье!     И новый мне открылся мир;     И новым озарилась светомМоя душа и друг твой стал поэтом!

АВТОРСКАЯ КЛЯТВА

Как часто я слыхал, что главный наш порок —Любовны клятвы все и нежны увереньяПисать лишь на песке: повеет ветерок,И мигом страстные исчезнут выраженья,А с ними и любовь. Так точно иногдаПоэт, обиженный судом несправедливым,Клянется с музами расстаться навсегда,Навек прости сказать мечтам любимым,И, чтоб верней свой выполнить обет,Об этом он друзьям в посланье объявляет,И, разругав путем коварный злобный свет,Стихов он не писать... стихами обещает.Что эту истину не трудно доказать,          В том спора нет нимало,Лишь только б в вас, друзья, терпения досталоТо выслушать, что вам хочу я рассказать.Однажды в скуке я (тому назад неделю)Дремал у камелька, десятый час пробил,          И я сбирался на постелю,     Как вдруг вбежал ко мне Людмил,          Старинный мой приятель,     Изрядный малый и с умом!          А ремеслом     Комический писатель.«Что вижу, — я вскричал, — ты бледен и смущен!Взглянувши на тебя, нельзя не испугаться». —«Ах, дай прийти в себя и с мыслями собраться:          Я так замучен, разбешен!» —«Да сказывай скорей, что сделалось с тобою?» —«Ничтожный вздор; к чему рассказывать его?Я только в дураках — и больше ничего! —Осмеян, посрамлен — и сам тому виною!Какой нечистый дух...» — «Да полно, не тужи!Садись-ка лучше здесь — и все мне расскажи!» —«Ты хочешь знать?» — «Весьма желаю». —«Так слушай же, мой друг, и смейся надо мной!От Вельского вчера письмо я получаю,В котором просит он — любовию однойК моим талантам побужденный —Прочесть в кругу его лишь искренних друзейМой новый труд и что, заране восхищенный,Творца он завтра ждет с супругою своей.Попутал грех меня: подумал, соблазнилсяИ, давши мой ответ на сей проклятый зов,Сегодня вечером я ровно в семь часовС пиесою моей у Вельского явился.Вхожу — и что ж? Полна гостиная людей.«Кой черт, — подумал я, поклоны раздавая, —Как много искренних у Вельского друзей!»     Меж тем хозяйка пожилая,          Известная своим умом,     Ужасно суетиласьВокруг стола, покрытого сукном.И вот толпа гостей по креслам разместилась,     Умолкли все — и начал я читать.Увы! Язык гостей не долго был спокоен!Чтоб тонкий вкус вполне свой оказать,Знаток прямой ничем не должен быть доволен.Хвалить! И кстати ли себя унизить так,     Хвалить ведь может и дурак;Но тот, кто смело все бранит и осуждает,Уж верно умница и все на свете знает.Едва лишь первый акт окончить я успел,Как вдруг один, словесности любитель,Известный меценат, талантов покровитель,Своим блеснуть умом и вкусом захотел.     Окинув взором всех надменно,«Я вам,— сказал он мне,— признаюсь откровенно,Что экспозиция ужасно не ловка». —«Быть может, что долга?» — «О нет! Ее бы можноЕще порастянуть». — «Что, вижу, коротка?» —«И этого в ней нет, признаться должно». —«Скучна?» — «Нимало, нет!» — «Так, видно, не верна,Фальшива, сбивчива?» — «О нет, совсем другое!И лучше б быть могла, конечно, вдвое...» —«Позвольте мне сказать,— пристала тут одна          Премудрая жена,Которая везде по городу считаласьИгрицей первою в бостон и модный вист, —Мне кажется, у вас язык не очень чист:Я это замечать, по чести, не старалась,Но, признаюсь, мой слух давно уже отвык          От всех тяжелых выражений.В комедии у вас слуга совсем мужик,Везде он говорит без всяких украшений     Таким преподлым языком;          Признайтесь сами в том!          Ведь я не вовсе виновата,И если критика вам кажется строга...» —«Помилуйте! Да он не принц — простой слуга!» —     «Так что ж, не важная утрата —          Могли б и выкинуть его!А впрочем, — знаете ль, прочтите Мариво!Вот истинный талант — везде в нем превосходство!Какой прелестный тон, какое благородство!Служанка, госпожа, лакей и господин». —«А я совсем не то заметить вам желаю, —Прервал с улыбкою и нюхая табакМудрец, которого назло везде встречаю,     Педант несносный и чудак, —Искусством вы меня своим не обманули:Сюжет в Теренции вы точно почерпнули». —«В Теренции?» — «Ну да! Я вздора не скажу:     Поверьте, сходство есть большое;          Вы спросите, какое? —          Постойте, докажу:У вас...» — «Нет сил терпеть, — хозяйка закричала, —Вы только спорите, а время все идет!» —«Позвольте доказать!» — «Нет, нет! уж я устала,И этот долгий спор тоску лишь наведет.          Прошу вас, продолжайте!Успеем, может быть... Ахти, десятый час!Что, если б вы... иль нет, послушайте, для вас,Конечно, все равно, вы все-таки читайте,А я меж тем могу гостей занять в бостон!»Хотя терпеньем я изрядным одарен,Однако ж, черт возьми, всему ведь есть граница:Я вышел из себя, вскочил, схватил тетрадь —И прежде, чем могла проклятая игрицаОпомниться путем, ударился бежать,     Кой-как до улицы добрался;     Забывши о гостях, не помня о себе.     Прыгнýл в карету и помчался          Прямехонько к тебе.И вот, мой милый друг, судьи, которых мненья,Везде всеобщего достойные презренья,     Оракулом, законом чтут,Которые, к стыду нас всех, признаться должно,Хваля без толку все иль все браня безбожно,     Бесславие и славу раздают!И после этого за славою гоняйся!     Забудь веселье и покой.Пиши комедии — будь мученик — старайся,Но льстить себя не смей наградой никакой!Читать в домах — беда! Отдать играть — другая;Да что и говорить, скажу без дальних слов:Театр, где царствует посредственность златая,Страшнее для меня и самых знатоков.У нас хоть не пройдет без новости недели,Зато уж ничего, не езди под качели,Играют мастерски — ну, любо посмотреть!А если примутся артисты наши петьИль станут в опере при всех менять кулисы,     То вон беги!И, словом, от царя до самого слугиПевицы и певцы, актеры и актрисы,     И даже самая суфлера западня     Терзает все и мучит лишь меня.Нет, кончено! Писать я больше не намерен,Клянусь — и клятве сей, конечно, буду верен!Да, да, мой друг! Клянусь... а жаль! Ведь есть сюжет,И если б только я решиться мог... да нет!Все кончено!.. А план и сцены уж готовы —          Придумал и конец,     И все характеры так новы!Прекрасный резонер — чувствительный отец;Контрасты резкие — с природы, а не с сказки!Тут будет все: и плут, и честный человек,Интрига чудная... а веселей развязки     Нельзя придумать ввек,И интересных сцен, конечно, будет с двадцать!Да впрочем... почему ж... ага, уж бьет двенадцать!Пора домой!» — «Так ты решился не шутя?» —«Прощай!» — «Да погоди, карета не готова!»Но мой Людмил в ответ ни слова;     Поклон и, шляпу ухватя,Отправился домой. Домой? Конечно, спать?Ах, нет, мои друзья: комедию писать!

ВЫБОР ЖЕНЫ