Андрей Драгунов - Подробности

Подробности

книга стихотворений

Андрей Драгунов

© Андрей Драгунов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Теперь, когда уже не помню сны…»

Теперь, когда уже не помню сны,и память чаще не спешит вернуться —гляжу в окно, считая до весныоставшиеся дни, когда проснуться…И, может быть, тогда среди ветвей,засиженных воронами, увижу,что вымысел не больше, но длиннейсамой зимы с её прокисшей жижейиз снега и бензина. Натеклоза месяцы, как ни сказать – за годыпереживаний. Многим повезло —скончаться раньше – от того свободаперемещения в означенных местах —не более, чем дополненье к жизнидомашних дел… Один герой из стаспособен, как Икар, забраться вышеназначенных пределов, но и онлишь жертва обстоятельств и погоды —не для полётов, видимо, сезонтогда случился – потому расходызаранее заложены в казну…Какая-то нелепая потеря —зима на юге – впрочем, новизнув пейзаж привносят вьюги и метели.

«К третьему января оживают уже вокзалы…»

К третьему января оживают уже вокзалы.Электрички развозят близких, родных, знакомыхпо адресам. Пустые два дня кинозалыпринимают любителей корма и Coca-Col`ы.На остановках опять оживленье и слякоть.Стоптанный снег тянет опять резинузимних ботинок, что без того в заплатахи едва ли помнят тишь и покой магазина.Снова недельный отпуск назло соседкам,что норовят без спроса в почтовый ящиксунуть свой нос, откуда в конце неделипропадают письма и почта о днях вчерашних —оттого-то и память теряется где-то в числах,как слова в чернилах, что высыхают раньшескомканной памяти – в вечной заботе о смыслепереживаний – отсюда немного фальшив этих сомнениях. Свет теребит сетчатку.Вспышки гирлянд утомляют своим свеченьем.Гражданин, замёрзнув, тычет рукой в перчатку,согреваясь уже только одним движеньем.В памяти снова всплывают слова с экранао хорошей жизни, что, как бы между прочим,скоро наступит, но, видимо, слишком ранов первые числа года о том пророчить…как на кофейной гуще похмельным утром,чтобы чего ни вышло. Смешно и страннонаблюдать, как люди глядятся ежеминутнов стекло витрины, напоминая уже барана…И автобус увозит очередных уставшихот безделья, праздника, мыслей о лучшей доле…Кто-то уснул, согревшись, к стеклу припавши,оборвав все мысли о прошлом на полуслове.На последней букве. Погода глядит на север,где видней чернила на белом. Ветвистый остовновогодней ёлки сгорает к концу неделипод восторженный крик хмельных от огня подростков.

4.I.2013

Из книг сооруженный остров торчит в углу,напоминая лишь о днях минувших,когда сидели молча на полу,без стульев, так, вдруг за полночь проснувшись.Когда мы «куковали» до утрав сомненьи, «быть или не быть» нам вместе,когда, уже проснувшись, детворасоседская кричала об отъездена дачу, где и лес, и косогор,и прочие излишества природы —при взгляде на чернеющий заборв конце дворе… О, торжество свободы! —когда ещё не стар и пережитьспособен всё, казалось бы – но книгиторчат в углу. И некого винить,что в памяти осталось только имя.

«Глаз принимает облако за дым…»

Глаз принимает облако за дым,но не от корабля – морозным утромтопилась печь, дыханием своимнапоминая облако, но смутно —лишь очертанием. Но облака чертыне так расплывчаты, как кажется в начале,когда ещё не отличаешь дымот облака, как лодку на причале —от корабля на горизонте, гдемаячит облако. И дым от сигаретына берегу, приклеенный к трубе,срывается одним порывом ветрав другую сторону от облака – к воде,где только отражение всевластно,сопротивляясь только лишь волне,что к облакам и дыму – безучастнаи продлевает их короткий вексвоим присутствием, как не сказать – вниманьемк означенным предметам, чей успехопределим у зрителей названьеми местоположением того,что называют облаком и дымом,распластанным в пейзаже, где окноопределяет данную картину.

«На клумбе снег. Начало января…»

На клумбе снег. Начало января.Последний раз такое видел в фильмеещё советском, где не говорят,а что-то шепчут главной героине,одетой в чёрное, а, впрочем, не понятьпо чёрно-белым кадрам цвет одежды,но у фантазии работы не отнятьи вымысел у зрителя, как прежде,додумает картину. Белый цветвсё уравняет. Всех, на самом деле.До времени состарившись, букетна клумбе расцветёт опять в апреле.Но нынче снег и на исходе дняуже не видно ни земли, ни неба.И среди снега свет от фонаря,как бледная луна после обеда,когда не видно вовсе ничегоиз-за снежинок, будто из-за шторы,когда луна печальное пятно —единственный предмет для разговора…

Вечер в academi`и

В комнате тихо, темно – не включен свет —неба достаточно в форточку, сквозь занавеску.Через стекло процеженный – в чём секрет —он занимает в доме любое место,где по углам, не дальше длины руки,прячутся тени, пережидая вечностьв этом пространстве, как на краю реки,чтобы не сгинуть раньше, чем будет встречас оригиналом, чтобы в последний разсверить по памяти – как там оно случилось,перевести в чернила простой рассказ —так, для истории… и чистым листам на милость.В комнате тихо. Слышно, как тает снег —в мёрзлом пейзаже это почти спасенье.Смяв под собой пространство минувших лет,только вода способна на отпущеньестарых грехов… Зима на исходе дня —всё, что осталось – это считать убыткиот преждевременной оттепели январяи продавать прохожим ещё открыткис видами зимнего города, что теперь —только история и не найти сравненьес оригиналом, прибавив к числу потерь«мокрую коновязь пристани» и везенье.

Январь 7. 2013 год

И. К.

Дворник чистит асфальт, замурованный намертво в лёд,расчищая дорожки вдоль дома, от края до края.Ко всему добавляется смешанный с грязью помёт,что оставила после себя голубиная стая —в назиданье потомкам, должно быть, и этим местам,что совсем непригодны для жизни, как это ни странно —сколько времени город стоит, что, наверное, устал.И устало глядит на ворота с упорством барана.Дворник мусор сгребает, оставшийся с ночи вокруг —«в Рождество все немного волхвы» и несут кто что может.Только вот ожидаемый долгие месяцы другневозможен у ёлки с дарами, увы, невозможен.Он, конечно, вернётся когда-нибудь в эти места.С голубиною почтой, возможно, иль просто приедетна каком-нибудь поезде, если найдутся местаи окажутся не душегубами рядом соседи.Но покуда сметается всё, что смогли принести.Дворник чистит асфальт, согреваясь лопатой и матом.И негромкою просьбой кого-то от смерти спасти.Вариантов немного и выбор, увы, небогатый.И уже рассветает, и смятые за ночь чертыпоявляются в окнах, в уме проверяя потериза прошедшую ночь. Одиноко глядит с высотыта одна, что в исход положительный верит.

«Время окаменевшей воды и заснеженных статуй…»

Время окаменевшей воды и заснеженных статуй.Кажется, что и не выжить в такую пору.Слух пропускает шум сквозь густую ватуснежного облака, им заполняя норы,т. е. – пространства между листом бумагии застеклённым глазом, опричь очками,что холодеют так же от мёрзлой влаги,как если бы лёд крошился, как хлеб – руками!Время, когда ворона не скажет имя.Кар прозвучит, как выстрел из старой пушки,т. е. – не так, как раньше, когда другимибыли герои сказки с лесной опушки,где коротают время – иначе – вечность,снежные статуи, слившись уже с пейзажем.Чтобы не стать посмешищем – прячут нежностьпод покрывалом и под сугробом даже.Время, когда сохраняешь тепло в ладоняхтолько посредством голоса, выдыхаяшум из гортани. Время, опять, сегодня —только возможность выжить за белым краем.

Лес

Мы дышим тем, что выдыхает лес.И даже больше – облака над лесомспособствуют, чтоб кислорода весудельный был на уровне процесса,определённого природой и людьми —вторыми меньше – торжество прогресса —не в этом варианте. Соловьикуда полезней в тихой жизни леса.Вообще – в пейзаже. Мыслимый просторповерх деревьев повергает в драму —предельного внимания в упор —с той стороны небесного экрана.И сцеженный по капле кругозорсквозь облака, висящие над лесом,сместив к опушке видимый простор,стремится вдаль, но так – без интереса,поскольку всё, что сохраняет глаз —из видимого – только половина,и то – не лучшая, как видимо сейчас,когда пространство – белая равнина,и с неба сыпет, как последний раз,деревьям дав возможность не замёрзнуть,не сгинуть – в сумме. Привыкает глазсверять происходящее по звёздам,по их отметинам в заснеженном лесу —опять упала – видимо, замёрзла,став лишней, как соломинка в глазу,что портит зрение, но выглядит серьёзно,как и положено, наверно, наверху.Неведомо откуда долетаетзастрявшее в безвременьи ку-ку.И лес, уснув под снегом, продлеваетзвучание – куда-то меж ветвей.Должно быть к звёздам, что ещё на небе.И, до весны заснувший, соловейдосматривает сны о белом хлебе.

«Кошки все разбрелись и их следы…»