Антология - В координатах мифа

В координатах мифа: антология

Редактор-составитель Нари Ади-Карана

Серия: Антология Живой Литературы (АЖЛ)

Серия основана в 2013 году

Том 5

Издательство приглашает поэтов и авторов короткой прозы к участию в конкурсе на публикацию в серии АЖЛ. Заявки принимаются по адресу [email protected]

Подробности конкурса: издательский сайт www.skifiabook.ru.

Все тексты печатаются в авторской редакции.

От редактора

Что первично – реальность или ее описание?

Не вырастает ли этот весомый, грубый, зримый мир из мифа, созданного кем-то и когда-то?

…Или нами самими – прямо сейчас?

P.S. Если у вас есть желание предложить свои произведения – мы будем рады. Просто вышлите свои работы вместе с небольшим рассказом о себе по электронному адресу нашего издательства: [email protected] с пометкой «заявка на участие в Антологии Живой Литературы». Мы обязательно рассмотрим ваше предложение и ответим вам.

Зацикленное

Ирина Окс. г. Мурманск

От автора:

Я – Ирина Окс. Имя и фамилия настоящие и мои с рождения.

Прошлое у меня было. Там были Воркута, Москва, Камень-на-Оби, любовь, стихи, работа, работа, работа… Ой, даже Парижа три дня было!

Настоящее у меня есть. Здесь у меня Мурманск, любовь, дочка в Питере, работа-аптека, стихи, стихи, стихи… Я прописана на Стихи. ру уже семь лет.

Будущее у меня будет. Там у меня будет все только хорошее, потому что так поется в детской песне. Взрослые песни врут.

Бог есть. Смерти нет. А остальное – лишнее обо мне будет только мешать читателю воспринимать стихи.

© Окс Ирина, 2016

А все, до цитаты, достанется нищим…

А небо некстати в ночи голубеет,и бездну вбирают глаза глубиной;а жизнь на Земле несравнимо грубее,но небо в стихах остается со мной…

И бьются поэтские души босыео камни житейских сует и невзгод,и каждый поэт в своем слове мессия,и каждый поэт в этом мире изгой;и те, кто сейчас не поймут и освищут,за гробом слезами омоют венки,а все, до цитаты, достанется нищим,что вслед усмехнутся: «Отбросил коньки».

Мы все улетим. Но останется Словоиконами в храме на нашей крови…А с неба, некстати в ночи голубого,осыплются звездами строки любви.

Мое Ангелическое, очередное

Мы шли уготованным ранее чьим-то путем, мы ведалиСолнце и море по тысяче раз и так умирали, не зная, начто мы идем, и с нами измором ушли пять замученных рас.Когда мы вернулись, увидели небо в крови, когда мывернулись, нас жаждали, ждали и жгли,и мумии улиц дорогами дней перевив, армады горгулийуснули в церковной пыли.

Тиары и мантии саваном падают в грязь, икон благоокихза окнами снова не счесть, а мир, от ума не горюя,сгорает от дрязг, и Солнце упало с Востока…И мы уже здесь.Кто с нами пойдет, мы не знаем, не видя живых,а мертвые очи способны полнеба убить! Мы плачемдождем, если душами плачете вы, но вряд ли сквозь сонвы упьетесь лишь кровью рябин.

Мы ваши потомки, убитые вами давно, и общаяненависть наша должна умереть, как крыса в потемках,оставшись гуано в земном, которое мы еще вспашемна зимней заре. И старых царей из могил поднимая насуд, сдирая кресты с перепачканных кровью гробов,пусть наши друзья и враги общий крест понесут, гремячерепами погибших за слово «Любовь».

Когда его вспомнят.

Буколическое

На высоких отрогах серьезного Запада рук, там,где ходят стадами волы и коровы мыча, мы идемпо дорогам, их камни ругая к утру, и приносимстраданье туда, где надежный причал.А еще мы привозим надежды без веры в любовь,а еще в наших стойлах в солому заныкана соль, изапретную нежность мы дарим, идя на убой, а доэтого стонем и ломом вбиваемся в сон…

На высоких отрогах, где мысли стремятся в Тибет, намс шерстистыми яками тесно – до них далеко,и тропою пологой спешат избавляться от бед те, ктоистину маковым соком дольет в молоко.А еще мы на Север скалистый пойдем зимовать,и спокойная старость – бесцельная цель бытия.А еще мы посеяли истину в Божьих словах и находимв их зарослях слаще лекарства лишь ядна высоких отрогах.

Еще раз про Ассоль

На доверчивых далях скалистого Севера дней,до которых доплыть удается живыми не всем, далеконе всегда ожидает нас море огней, и других водоемовна них не увидишь совсем.

А увидишь пустыню и ту́пиков целый базар, и летающийпух, поседевший, как пепел. Нет, снег. Но на немне остынут мечты, просолившись в слезах, даже если имза… и тебе не до крыльев во сне, вместо них две лопаткии опыт – горбом – за спиной, и в альбомах столпилисьпортреты забытых друзей, и тетрадки-палатки соглядкой припомнить смешно, и разбились в степи двекареты, а ты на козе, и на юге оставленном, сытно, темнои тепло, и побита бессонницей шкура потертых ночей, ив проклятую старость по пояс воды натекло, и заметноусохла душа… и еще… – и вообще…

На доверчивых далях скалистого Севера дней, на крутыхберегах, где Ассоль никогда не паслась, не затерты вольдах, стаей ту́пиков плачут по ней шумный домс пирогами и пара не склеенных ласт.

Только где она бродит, неведомо мне и тебе, и чего онахочет, не знает, наверно, сама, но при ясной погодескрипит в том дому колыбель, видно, ждет ее дочку,пока не настала зима на доверчивых далях скалистогоСевера.

О зависти. Еще

На завистливых далях песчаного Юга ветров, гдесамумы с мистралем сплетаются, падая в штиль,там, где ждали и звали того, что зовется добром, исмеялись над страхом, стремясь к окончанью пути,мы оставили радость открытого настежь окна, накотором листает дневник непутевый апрель. Тамраспахнутым взглядом следила за нами весна, илюбовь не святая легла простыней в акварель иразмазала слезы, глаза во все щеки открыв, потомучто испорчено краской прекрасное в них… Мыоставили звездный азарт до начала игры, написавнеразборчиво кучу наивной фигни.

На завистливых далях, где дети помашут нам вслед,будут счастливы внуки, но мы не узнаем о том, какдавили педали они и на велике лет с ветром мчалиськ науке, что в мире несчастлив никто.Кроме них.

Аум

На поющем Востоке далекой и близкой души пребываем мывечно и вечно тоскуем о нем. Он Бангкоком и Токио нас исмешит, и страшит, и дорогами млечными манит, когда мы уснем.На поющем Востоке из чаш вырастают цветы, и на сакуредивное диво поет по весне, и из древних истоков течет попредгорьям крутым Беловодье бурливое к солнцу до кровикраснеть;и мечты зарождаются там, и возможен полет, и не хочетсядумать о том, чего может не быть и не может не быть…

А хрустальный нетронутый лед так похож на звездуопрокинутой ступы Судьбы. Мы толчем и толкуем, но толкупока не видать, эта скучная сказка без смысла, как день безконца. Словно дуло к виску, в рюмку бросившись кубикомльда, приставляем мы маску, скрывая личину лица.

На высоком Востоке души, где вибрации мантр резонируютс сердцем, живет и всевластвует Бог. Нервом, ниточкойтонкой пришит Он к карману ума и за тридцать сестерциевв церкви торгует собой.…потому что так легче серьезному Западу рук.…потому что так проще жить в зависти Югу ветров.…потому что так лечит доверчивый Север хандру.

Бог Адамову рощу срубил им под кров и для дров.…чтобы стало теплее душе.

Потому-то

На пуховой на постели облаковв полудреме пьют парное молокоиз разлившегося Млечного Путидвое странников, которых Бог простил.Ножки свесив, улыбаются-молчат,греют крылья в ярких солнечных лучах.

То ли облачность пернатая легла,то ли радость их с печалью пополам,но куда по облакам они пойдут,взявшись за руки у мира на виду,непонятно им самим, а в облакахим друг с другом очень нравится пока.

На закате в небесах царит покой,на пуховой на постели облаковдвух заблудших по головкам гладит Бог,потому-то мы и счастливы с тобой.

Бабочки

Бабочки друг с другом в одуванчикахпо весне на солнышке любилисьи с нектаром желтые стаканчикизалпом осушали в изобилии.Без ума любились, безоглядные,бабочки – всей жизни двое суток —без задумок: хорошо ли, надо ли,без боязни сплетен-пересудов.Солнышко светило в небе ясное,май пришел, и травка зеленела,бабочки друг с другом были счастливы.Кто на ком?Кому какое дело.

Просто вместо овечек. Ночное полубредовое