Кирилл Кожурин - Carmina. Издание второе

Carmina

Издание второе

Кирилл Яковлевич Кожурин

© Кирилл Яковлевич Кожурин, 2017

ISBN 978-5-4485-4850-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Книга стихов, лежащая сейчас перед вами, написана в течение осени 1995 – весны 1997 годов. В переводе с латинского «CARMINA» означает «стихотворения», «волшебные песни», «поэтические надписи». Так по установившейся традиции называют собрания стихотворений античных поэтов (Пиндара, Катулла, Горация и некоторых других). Ввиду многозначности латинского слова «carmen», а, прежде всего, ввиду той традиции, к которой обращено мое творчество, и решил я дать книге стихов подобное название.

Книга состоит из семи разделов, представляющих собою отдельные стихотворные циклы, в которых стихотворения объединены благодаря единой теме или настроению. Так, цикл «После Трои» – это лирические размышления не только о судьбе великого города, воспетого Гомером, но одновременно и размышления о судьбах народов, цивилизаций и судьбе отдельного человека в круговороте Мировой Истории. Цикл «Гиперборейская зима» вернет вас в более привычные климатические условия и ландшафт, ведь, согласно древнегреческим мифам, именно где-то в наших северных краях находилась знаменитая Гиперборея, страна, столь любимая Аполлоном, несмотря на царящие здесь зимою лютые морозы. Следующий цикл – «Пирующие софисты» – посвящен моим друзьям – любителям античности, на совместных пирах с которыми не раз читались стихи из этой книги. Стихотворения, собранные в разделе «В садах Афродиты» – любовная лирика. Циклы «Песнь цикады» и «Вина Тавриды» вдохновлены моим путешествием (во времени в неменьшей степени, чем в пространстве) в ту древнюю страну, что некогда так полюбилась эллинам. И, наконец, последний раздел – «Песнопения богов» – снова настроит вас на серьезный, одический лад. Поэт и Поэзия – вот, пожалуй, основная тема этого цикла. И не случайно здесь появляются имена таких несравненных жрецов Высокого Искусства, каковыми и по сей день остаются Вергилий, Катулл, Гораций… Весь цикл – своего рода homage этим великим поэтам античности.

Необходимо сказать несколько слов о редких размерах, которыми написаны стихотворения, встречающиеся на страницах книги. К сожалению, за отсутствием места, я не мог привести метрических схем всех этих размеров, и отсылаю читателя к соответствующей литературе, посвященной античной поэзии и античному стихосложению в частности. Скажу лишь, что это так называемые логаэдические («прозо-песенные») размеры, введенные в употребление еще в VII – VI вв. до н.э. на острове Лесбос. Стихотворения в этих размерах первоначально писались на эолийском диалекте (Сапфо, Алкей). Затем эти размеры были перенесены на римскую почву Катуллом и Горацием. Хотя в оригинальной русской поэзии они встречаются не так часто, но зато уже прочно заняли свое место в произведениях таких поэтов, как А. Н. Радищев, А. Х. Востоков, Вяч. И. Иванов, М. А. Волошин, М. А. Кузмин, В. Я. Брюсов и др. В книге употребляются следующие строфы, составленные из различных логаэдов: вторая Асклепиадова («К Горацию»), третья Асклепиадова («Ода Эроту» и «Не глядишь на меня, дева стыдливая…»), четвертая Асклепиадова («К Афродите»), сапфическая строфа («Что ж из эолийских краев далеких…» и «На Эрота»), Алкеева строфа (в переводе «Из Алкея» и «PONTOS EUXEINOS)», Архилохова третья («Горацианская ода») и Архилохова вторая («Видится мне: под прозрачною кожицей гроздий пурпурных…») строфы.

За разъяснением трудных для понимания слов, а также многочисленных мифологических имен и названий благосклонный читатель может обратиться к Словарю, который помещен в конце книги.

После Трои

«Под сенью ненавистных кипарисов…»

Под сенью ненавистных кипарисовКогда-нибудь мы встретимся опять.Теням былых Елен, былых ПарисовДерзнем свои творения читать…

А там, где бьёт родник тысячеструйный,Рождая мощный ток пермесских вод,Побегов рост, забывчивый и буйный,С могильных урн все имена сотрёт.

«Десятый год воюют Илион…»

Десятый год воюют ИлионХрабрейшие мужи златой Эллады.Десятый год пророческие взглядыПогружены в неотвратимый сон.

Бессильная пророчица КассандраВ безумии оцепенелом зритИ неизбежный жребий АлександраИ ненавистного плененья стыд,

Слепую месть ревнивой Клитемнестры,Врата в Аид… И уж в душе звучитПлач хоэфор Эсхиловой орхестрыИ слышен хор безлирный Эвменид…

Елена

I

Возвращаются из долгих странствийГрозные ахейские мужи.Ты же о своем непостоянстве,Светлая Елена, не тужи.

Разве может солнце быть лампадойИ мерцать чуть видным огоньком?Будь же солнцем! падай! вечно падай,Чтоб восстать в величии своем!

II

Подымая розовую пену,После стольких лет домой везлиБеглую красавицу Елену,Покоряющую корабли…

Овидь вод была необозрима.Мягкая покоилась волна.Но нежданно тонкой струйкой дымаВ мареве растаяла она.

Так ушла она в страну иную…В черном небе, солнце, запылай!Пусть хоть тень обнимет неживуюСедовласый старец Менелай.

III

Я встречал тебя в притонах Тира,На широких, людных площадях…Я в тебе увидел душу мира,Мира, обратившегося в прах.

И тогда возможным стало чудо,Крылья вырастали за спиной…Пусть тебя я встретил среди блуда!Ты – богиня, если ты со мной.

И не тем я проклят, кто, с ключамиРайскими, сулил мне столько кар —Я, твоими обожжен лучами,Падаю с небес, второй Икар!

«Узор осыпавшихся крылий…»

Узор осыпавшихся крылийВсей прежней прелести лишен.Склонившихся бессильно лилийОднообразный, мирный сон.

С каких лугов нектар бесценныйДля снов Психея принесла?Взгляни, взгляни на кубок пенный:Там тень Харонова весла!

Колоколов долины лилийБлагоуханный льется звон.Среди полей библейской пылиЯвился белый Илион.

Засохли вавилонски реки,Засохли нильски тростники.Но в деревянном брюхе греки,Как встарь, от цели далеки…

«Возликует виноград пурпурногроздый…»

Возликует виноград пурпурногроздый,Лишь придет золотогривый Аполлон.И проснутся опьяняющие звезды —Виноградины, вкушающие сон.

Потекут незабываемые реки,Водопады нескончаемые вин.Возвращайтесь, меднопанцырные греки,Под платаны густотенные Афин!

Что мечтать об илионских кипарисах?!Или мало в нашей Аттике Елен?Ведь источник Синекудрого не высохИ олива зеленеет возле стен.

Возвращайтесь под аттические звездыИз-под бронзового панцыря времен.Уж ликует виноград пурпурногроздый —Се грядет золотогривый Аполлон!

Эней

Где ныне лепокудрая Елена?Орест и неразлучный с ним Пилад?Где блеск былой Приамовых палат?Ничто, ничто не избежало тлена!..

Там, позади, и стены Карфагена,И Вечный Рим, и Дольний ЦареградВ твоем огне карающем горят,О, пламенноязыкая Геенна!

Утрачен смысл в подсчете мертвых дней.К неведомой земле спешит Эней,Под небосвод неизъяснимо-синий.

И псковский старец видит наяву,Как корабли из илионских пинийВплывают в деревянную Москву.

Гиперборей-ская зима

«Когда спускаются на землю…»

Когда спускаются на землюВсе девять геликонских дев,Я неземному хору внемлю,Земной их слушая напев.

Так, аромат вдыхая винныйПод звуки музыки немой,Невольно вспомнишь про АфиныГиперборейскою зимой.

«И плод с небесной высоты…»

И плод с небесной высотыУпал на землю, перезрелый…Меланхолические стрелы,Мой солнцебог, рассыпал ты.

И белый снег, как белый клевер,Зацвел на поле золотом;И шар земной, как снежный ком,За солнцем уплывал на север.

И бесконечен был походАхейцев к стенам Илиона.Лишь вещих звезд вещали стоны,Без слов: «И это все пройдет…»

«Что ж из эолийских краев далеких…»

Что ж из эолийских краев далекихНе летит весна к нам на пестрых крыльях?Что ж покрыт снегами уж третий месяц       Край наш суровый?

Отчего и сердце, как хризалида,В коконе свернувшись, почти не бьется,Продолжая видеть свой сон постылый,       Однообразный?

О, проснись же, сердце, проснись скорее!Погляди в окошко: зима сдается.Скоро, верь мне, скоро она покинет       Гиперборею.

Песни будем петь мы, какие ЭросНапоет, коварно в Киприды сетиТемно-синим взором своим опасным     Нас увлекая…

Вспомним мы Алкея златую лиру,Вспомним о Сапфо гиацинтокудрой.Только вспоминать о скале Левкадской       Лучше не будем.

Разгорится в сердце огонь желанья