Вера Булич - Бурелом. Книга третья

Вера Булич. Бурелом. Стихи

I. Листки календаря

Сосна

Шелест лыж по целине озерной,Белизна и тишина.На мысу пустынном тенью чернойЛермонтовская сосна.В белом царстве, в снежном сне глубокомПальмы ли виденье? — Нет,В строгом созерцаньи одинокомРовный снежный свет.Лишь в стихах столетних и донынеПамять о мечте жива,О душе, тоскующей в пустыне,О родной душе слова.Но они звучат далеким звономВ замкнутой пустынной тишине.Реет редкий снег… Иду с поклономК одинокой северной сосне.

1938

Мы опаздываем

К.К.Г.

Сколько их на ветках трепеталоВ свежей летней роще на ветру!Сколько солнечных минут упало,Кануло в их шелест, в их игру!

Снова час настал дорожным сборам,Разлетелись листья октября,Выметаются с бумажным соромСмятые листки календаря.

Ускользает время, ускользает,Все быстрее обгоняет нас,Все острее холодом пронзаетПоздний, темный и пустынный час.

Мы опаздываем. Слышишь, слышишь,С гулом пролетают поезда.Жизнь не ждет. А боли не услышишь,Не насытишь сердце никогда.

Сердцу не поможет заклинанье.Каждый вымоленный счастья деньОбращается в воспоминанье,В бездыханный снимок, тени тень.

Мы опаздываем без возврата,Опоздавшим не догнать мечты.Вдруг мелькнет испуганно-крылатойПосреди вокзальной суеты?

Мы спешим в обманчивой погоне.Опоздавшим нет пути назад.Пуст вокзал. Лишь ветер на перроне,Рельсы, ночь и лунный циферблат.

1938

Marche funèbre

Седой артист — пустынный путь скитанийИ груз венков лавровых и сухих  —Под проливным дождем рукоплесканийСадится за рояль. И зал затих.Волной, вбегающею на преграду,Волной, стирающею все следы,Смывает музыка рояль, эстрадуИ слушателей плотные ряды.

Еще желтеет ламп стенных опал,Страница шелестит на полдороге,Но похоронным маршем через залУже влекутся призрачные дроги.…Качалась бахрома на катафалкеНочной бесшумной черною травой,Беспомощно роняли цвет фиалки,И легкий дождь блестел на мостовой.Колеблет ветер креп густой вуали,Муаровые ленты на венках,Сопутствующих смерти и печали…

А в небе, в розовых облаках,В своей еще не узнанной отчизнеДуша витает, скрытая от глаз,Ведя безропотный простой рассказО том, что унесла она из жизни.И в нежном пении ее былаТакая радость легкого скитанья,Такая чистота воспоминанья,  —Как будто, не коснулась в мире злаИ улетает, тяжести не зная,  —Что странной, грузною, как страшный сон,Казалась эта чернота земнаяТоржественных, громоздких похорон.

Закат сияет над оградой строгойСквозь городскую дымку, муть и гарьБлаженною и вечною дорогой…И вспыхивает в сумерках фонарь.

1938

Гельсингфорс на заре

«Для кого она выводит

Солнце счастья за собой?»

Л.М. Линдебергу

Стволы на газоне так четки,Воздушная зелень нежна…В пролеты черной решеткиСквозит городская весна.

По улицам странно-пустыннымВ бездомной тоске пешеход,Как по галлереям картинным,Блуждает всю ночь напролет.

Над узкою башней музея,Над розовой полосой,В блаженных полях ЭлизеяЗвезда проступает росой.

Живут громоздкие зданьяПод северным светом небес,Храня одни очертанья,Теряя каменный вес.

Под розовыми облакамиКак будто дышит гранит,И мертвенными лучамиФонарь позабытый горит.

— Напрасно бессильная тлеетНочная душа твоя,Все явственнее розовеетТрамвайных рельс колея.

И снова под птичьи хорыВосходит луч огневойНад улицей Авроры,За домом Карамзиной.

В музейном замкнутом зале,Где прежде блистала она,Теперь из-под черной шалиГлядит на зарю с полотна

По тем же улицам блуждал поэт,Его шагов угадываю след.

Быть может, здесь однажды он стоял,Где входит в море каменный канал,

Где на горе собор до самых звезд,А под горой чугунный низкий мост.

Залива розовая заводь спит,В воде огонь от фонаря дрожит,

И в отдаленьи черных барок стройЗастыл под акварельною зарей.

Не так же ль в небе медлила заря,В воде дробился отблеск фонаря,

И отражал завороженный взглядЗарю малиновую век назад?

Но далее ведут меня следыПо набережной, вдоль ночной воды,

И вот — Бруннепарка липовая сень,Где тает на холме поэта тень.

Что здесь в наследие осталось нам?Прозрачный след шагов по берегам,

Глазам от глаз завещанный простор,Безмолвный сердца с морем разговор,

И ветра западного холодок,И тот же взгляд — в разлуке — на восток.

1938.

Фонтан

Ночь заперла в домах входные двериИ в переулке фонари зажгла.Шумит фонтан в уединенном сквереБесцветный, как весенней ночи мгла.

Днем он другой, сверкающе-надменный,Весь в искрах солнечных, весь напоказ.А ночью монотонно-вдохновенныйЯснее слышится его рассказ.

О чем? Да все о том же. О чудеснойСвободе и неволе бытияВ бассейне каменном, в ограде тесной,Где замкнута в своем кругу струя.

В себя и из себя, втекая, истекая,Не иссякает в пении душа,Себя себе в теченьи возвращая,Себя собой смывая и глуша.

Кто слушает его? Ночной прохожий,В стеклянной клетке пламя фонаря.Ночные души все друг с другом схожи,Украдкой сквозь преграды говоря.

Заря, дрожа, выходит из тумана.Ушел прохожий, и фонарь погас.О как печально пение фонтанаВ пустынном городе в рассветный час.

1939

Фонарь

Он стоит у подъезда чугунно-прямой,И лучи золотятся вокруг бахромой.

У подъезда ступень в золотистом снегу,Ветер пламя качнул в фонаре на бегу.

Белой улицы гладь, белой улицы тишь.У пустого подъезда кого сторожишь?

…Дон-Жуан проходил, прикрываясь плащом,Притворяясь живым под ночным фонарем.

Донна Анна неслышно скользила вослед,Мотыльками снежинки летели на свет.

Налетела метель, наметала сугроб,Серебрила у каменной статуи лоб…

Декорацией зимней белеет стена,А гранитная ниша пуста и темна.

Лишь невнятная музыка где-то звучит,И мечтатель-фонарь, сторожит, сторожит…

— Возвращаются души в покинутый домИ прощаются молча с приснившимся сном.

Остается печаль, остается покой.Синеватый и тусклый рассвет городской.

И туда, в синеву, в те пустые моряОтлетит золотая душа фонаря.

1939

Стихи о маленькой танцовщице

Памяти Оли А-ой.

Ты не хотела учиться,На ночь ложиться в кровать.Лишь бы, как ветер, кружиться,Лишь бы, как птица, летать…

Маленькая танцовщица,Трудно с тобой совладать.

Сказки, стихи, небылицы,Песенки, танцы с утра…Тихо сомкнула ресницы.Девочка, спать пора.

Мы пароход рисовали,Белый с черной трубойЧайки на море кричали,Долго летя за кормой.

Разве с тобою мы знали:Будет он злой судьбой.

Сахарный снег на окошке,В печке веселый огонь.Первые в жизни сережкиКрепко зажаты в ладонь.

Горками шоколада,Пестрою грудой конфетПраздновали. Как надо,Семь пролетевших лет.

Но позабыты сласти…Не налюбуется взглядНовым подарком — о счастье!  —Первый балетный наряд.

Ластится пух лебяжийК худенькому плечу.— Скоро ли, скоро ль. Когда жеЛебедем полечу?

На голове коронка  —Принца принцесса ждет:Беленького лебеденкаПервый робкий полет.

Музыка уводилаВ сказочную страну.В крыльях томилась сила,Сила влекла в вышину.

Музыка расстилалаЛунного озера гладь.Ах, одного желала  —Крыльям свободу дать.

Но терпеливо, часамиГрустной училась игре:Как расставаться с мечтами,Как умирать на заре.

Так сохранилась на снимкеТы в лебединых мечтах,В нежной тюлевой дымке,С грустью недетской в глазах.

Разные шалости были.Как-то твои башмачкиБудто сами уплылиВ озеро, за тростники.

Плавно их волны качалиВ солнечном серебре.Дети на пляже кричали,Радуясь новой игре.

Ты же была, как в горячке:Если б мне росту с вершок,Не испугалась бы качки,Села б сама в башмачок.

Но не пришлось малютке,Крепко держась за края,В утлой качаться каютке…Выплыла шалость твоя.

Выговор был и слезы,Крупных слез ручейки.…Сохли в саду под березойПойманные башмачки.

Разные были проказы.В сердце остался след:Девочки черноглазойТоненький силуэт.

Выросла стройною, гибкойМаленькая егоза.Лучшая в мире улыбка,Солнечные глаза.

Бабочками ресницы,Темные волны волос…Маленькой танцовщицыЧуть капитан не увез.

Как же, такая приманка,Невидаль южных стран  —На корабле обезьянка,Лучше чем сам капитан.

Странные кушанья с перцем,Черный слуга у стола…Но не поладила с сердцем,Сердце не отдала.

— Нет, подождем немного,Прочь морщинку со лба.Будет большая дорога,Это еще не судьба.

Скалы и пальмы на сцене,В маске таинственный враг,А за кулисой — ступени,Сумрак и пыльный сквозняк.

С бьющимся сердцем сбежалаТы после танца вниз.Гостьи пришли из залаВ дебри твоих кулис.

Как не блеснуть перед нимиВажностью взрослой своей,Не рассказать о гриме,Тайне ресниц и бровей,

Не показать им двери,Где — «воспрещается вход»  —Тот, кто актрисе МэриНежные песни поет.

Ах, он поет, как в сказке,Но для другой, для другой,В красной своей полумаскеСтранный восточный герой.

Пальмы шумели листамиВеером вея сквозным.Над золотыми пескамиСчастье клубилось, как дым.Стала ты бредить отнынеЗнойною ширью песков.…Голос далекой пустыни,Рока невнятный зов.

Легкой птицей порхает,Звонкою птицей поет.…Тенью по саду блуждаетВот уж который год.

Было весеннее лето:Солнце, сиреневый садИ от купанья и светаДетски-сияющий взгляд.

Сборы в дорогу былиБыстры и коротки.Розами пол покрылиКинутые лоскутки.

Платье на кресле висело,Снятое с плеч тобой,Как бездаханное тело,Брошенное душой.

Тускло солнце разлуки,Дом опустевший тих.Только в памяти звукиПесенок звонких твоих.

— Словно приданое шили,Ты мне писала потом.Дни в суете проходили,Ночи в волненьи немом.

Душно в квартире летомВ сумерках городских.Только перед рассветомСтук машинки затих.

Знаю, в стекле овальномИз полумглы возникВ палевом платье бальномТвой зеркальный двойник.

И в восхищеньи портниха,В складках расправив атлас,молвила, ахнув тихо:— Кто же достоин вас!

Все к отъезду готово.Заперт с приданым сундук.В рубке у рулевогоПуть указан на юг.

Перед дорогой длиннойВдруг защемила тоска.Знаю, остался в гостинойСмятый комочек платка.

Ты мне прислала в конвертеС юга завядший цветок.Разве подумать о смерти,Благоуханный, он мог?

Юность живет. Мечтая,Ей ли испытывать страх!Кружится пыль золотаяВ нетерпеливых глазах,Радостно носится стаяВ солнечных облаках.

Кто сосчитает на свете,Много ль счастливых минут…Сердцем доверчивы детиСчастья огромного ждут.

Счастье тебя обмануло.Счастье лишь раз, тайкомВ сердце твое пахнулоРозовым ветерком.

Все изменилось в миреРадужное забытье.Выросло глубже и ширеРобкое сердце твое.

Море шумело у мола:Счастье навеки дано!..Ветер врывался веселыйС набережной в окно.

В темной лиственной чащеВетра теряется след,Только с ветки дрожащейНежный осыпался цвет

Прячась за радужной дымкойИ повянуясь судьбе.Крадучись, невидимкойГоре вошло к тебе.

Море, как Шехерезада,Длинный вело рассказ.Тысячной сказкой надоСтрашный отсрочить приказ.

Тысяча первою сказкойВ гавани пела труба,И торопила с развязкойнетерпеливо судьба.

Маленькая танцовщицаВ душном ночном кабачке.Мечется в клетке птица,Бьется в испуге, в тоске.

Тонкие детские рукиПодняты над головой.Тусклая дымка скукиВзгляд затенила живой.

Север…Как это далеко!Гости зовут к столу.Дикую песню востокаКто-то поет в углу.

Резко звенят стаканы.Слезы, как звезды, сквозь тьму.Северные туманыТают в табачном дыму.

Тихая белая птицаВыпорхнула в окно.Маленькая танцовщица,В доме твоем темно.

_____________