Владимир Высоцкий - Спасите наши души (сборник)

Владимир Высоцкий

Спасите наши души (сборник)

Большой Каретный

Левону Кочаряну

Где твои семнадцать лет?На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед?На Большом Каретном.Где твой черный пистолет?На Большом Каретном.А где тебя сегодня нет?На Большом Каретном.

Помнишь ли, товарищ, этот дом?Нет, не забываешь ты о нем.Я скажу, что тот полжизни потерял,Кто в Большом Каретном не бывал.Еще бы, ведь

Где твои семнадцать лет?На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед?На Большом Каретном.Где твой черный пистолет?На Большом Каретном.А где тебя сегодня нет?На Большом Каретном.

Переименован он теперь,Стало все по новой там, верь не верь.И все же, где б ты ни был, где ты ни бредешь,Нет-нет да по Каретному пройдешь.Еще бы, ведь

Где твои семнадцать лет?На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед?На Большом Каретном.Где твой черный пистолет?На Большом Каретном.А где тебя сегодня нет?На Большом Каретном.

Штрафные батальоны

Всего лишь час дают на артобстрел —Всего лишь час пехоте передышки,Всего лишь час до самых главных дел:Кому – до ордена, ну а кому – до «вышки».

За этот час не пишем ни строки —Молись богам войны артиллеристам!Ведь мы ж не просто так – мы штрафники, —Нам не писать: «…считайте коммунистом».

Перед атакой – водку, – вот мура!Свое отпили мы еще в гражданку,Поэтому мы не кричим «ура» —Со смертью мы играемся в молчанку.

У штрафников один закон, один конец:Коли, руби фашистского бродягу,И если не поймаешь в грудь свинец —Медаль на грудь поймаешь за отвагу.

Ты бей штыком, а лучше – бей рукой:Оно надежней, да оно и тише, —И ежели останешься живой —Гуляй, рванина, от рубля и выше!

Считает враг: морально мы слабы, —За ним и лес, и города сожжены.Вы лучше лес рубите на гробы —В прорыв идут штрафные батальоны!

Вот шесть ноль-ноль – и вот сейчас обстрел, —Ну, бог войны, давай без передышки!Всего лишь час до самых главных дел:Кому – до ордена, а большинству – до «вышки»…

Антисемиты

Зачем мне считаться шпаной и бандитом —Не лучше ль податься мне в антисемиты:На их стороне хоть и нету законов, —Поддержка и энтузиазм миллионов.

Решил я – и значит, кому-то быть битым.Но надо ж узнать, кто такие семиты, —А вдруг это очень приличные люди,А вдруг из-за них мне чего-нибудь будет!

Но друг и учитель – алкаш в бакалее —Сказал, что семиты – простые евреи.Да это ж такое везение, братцы, —Теперь я спокоен – чего мне бояться!

Я долго крепился, ведь благоговейноВсегда относился к Альберту Эйнштейну.Народ мне простит, но спрошу я невольно:Куда отнести мне Абрама Линко́льна?

Средь них – пострадавший от Сталина Каплер,Средь них – уважаемый мной Чарли Чаплин,Мой друг Рабинович и жертвы фашизма,И даже основоположник марксизма.

Но тот же алкаш мне сказал после дельца,Что пьют они кровь христианских младенцев;И как-то в пивной мне ребята сказали,Что очень давно они Бога распяли!

Им кровушки надо – они по запаркеЗамучили, гады, слона в зоопарке!Украли, я знаю, они у народаВесь хлеб урожая минувшего года!

По Курской, Казанской железной дорогеПостроили дачи – живут там как боги…На всё я готов – на разбой и насилье, —И бью я жидов – и спасаю Россию!

Песня о госпитале

Жил я с матерью и батейНа Арбате – здесь бы так! —А теперь я в медсанбате —На кровати, весь в бинтах…

Что нам слава, что нам Клава —Медсестра – и белый свет!..Помер мой сосед, что справа,Тот, что слева, – еще нет.

И однажды, как в угаре,Тот сосед, что слева, мнеВдруг сказал: «Послушай, парень,У тебя ноги-то нет».

Как же так? Неправда, братцы, —Он, наверно, пошутил!«Мы отрежем только пальцы» —Так мне доктор говорил.

Но сосед, который слева,Все смеялся, все шутил,Даже если ночью бредил —Все про ногу говорил.

Издевался: мол, не встанешь,Не увидишь, мол, жены!..Поглядел бы ты́, товарищ,На себя со стороны!

Если б был я не калекаИ слезал с кровати вниз —Я б тому, который слева,Просто глотку перегрыз!

Умолял сестричку КлавуПоказать, какой я стал…Был бы жив сосед, что справа, —Он бы правду мне сказал!..

Все ушли на фронт

Все срока уже закончены,А у лагерных ворот,Что крест-накрест заколочены, —Надпись: «Все ушли на фронт».

За грехи за наши нас простят,Ведь у нас такой народ:Если Родина в опасности —Значит, всем идти на фронт.

Там год – за три, если бог хранит, —Как и в лагере зачет.Нынче мы на равных с вохрами —Нынче всем идти на фронт.

У начальника Березкина —Ох и гонор, ох и понт! —И душа – крест-накрест досками, —Но и он пошел на фронт.

Лучше было – сразу в тыл его:Только с нами был он смел, —Высшей мерой наградил егоТрибунал за самострел.

Ну а мы – всё оправдали мы, —Наградили нас потом:Кто живые, тех – медалями,А кто мертвые – крестом.

И другие заключенныеПусть читают у воротНашу память застекленную —Надпись: «Все ушли на фронт»…

Песня о звёздах

Мне этот бой не забыть нипочем —Смертью пропитан воздух, —А с небосклона бесшумным дождемПадали звезды.

Снова упала – и я загадал:Выйти живым из боя, —Так свою жизнь я поспешно связалС глупой звездою.

Я уж решил: миновала бедаИ удалось отвертеться, —С неба свалилась шальная звезда —Прямо под сердце.

Нам говорили: «Нужна высота!»И «Не жалеть патроны!»…Вон покатилась вторая звезда —Вам на погоны.

Звезд этих в небе – как рыбы в прудах, —Хватит на всех с лихвою.Если б не насмерть, ходил бы тогдаТоже – Героем.

Я бы Звезду эту сыну отдал,Просто – на память…В небе висит, пропадает звезда —Некуда падать.

Братские могилы

На братских могилах не ставят крестов,И вдовы на них не рыдают, —К ним кто-то приносит букеты цветов,И Вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,А нынче – гранитные плиты.Здесь нет ни одной персональной судьбы —Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне – видишь вспыхнувший танк,Горящие русские хаты,Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,Горящее сердце солдата.

У братских могил нет заплаканных вдов —Сюда ходят люди покрепче,На братских могилах не ставят крестов…Но разве от этого легче?!

Песня студентов-археологов

Наш Федя с детства связан был с землею —Домой таскал и щебень и гранит…Однажды он домой принес такое,Что папа с мамой плакали навзрыд.

Студентом Федя очень был настроенПоднять археологию на щит, —Он в институт притаскивал такое,Что мы кругом все плакали навзрыд.

Привез он как-то с практикиДва ржавых экспонатикаИ утверждал, что это – древний клад, —Потом однажды в Э́листеНашел вставные челюстиРазмером с самогонный аппарат.

Диплом писал про древние святыни,О скифах, о языческих богах.При этом так ругался по-латыни,Что скифы эти корчились в гробах.

Он древние строенияИскал с остервенениемИ часто диким голосом кричал,Что есть еще пока тропа,Где встретишь питекантропа, —И в грудь себя при этом ударял.

Он жизнь решил закончить холостуюИ стал бороться за семейный быт.«Я, – говорил, – жену найду такую —От зависти заплачете навзрыд!»

Он все углы облазил – иВ Европе был, и в Азии —И вскоре раскопал свой идеал.Но идеал связать не могВ археологии двух строк, —И Федя его снова закопал.

Марш студентов-физиков