Саша Чёрный - Хочу отдохнуть от сатиры…

Саша Черный

Хочу отдохнуть от сатиры…

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Из цикла «Всем нищим духом»

Ламентации

Хорошо при свете лампыКнижки милые читать.Пересматривать эстампыИ по клавишам бренчать, —Щекоча мозги и чувствоОбаяньем красоты,Лить душистый мед искусстваВ бездну русской пустоты…В книгах жизнь широким пиромТешит всех своих гостей,Окружая их гарниромИз страданий и страстей:Смех, борьба и перемены,С мясом вырван каждый клок!А у нас… углы да стеныИ над ними потолок.Но подчас, не веря мифам,Так событий личных ждешь!Заболеть бы что ли тифом,Учинить бы, что ль, дебош?В книгах гений Соловьевых,Гейне, Гете и Золя,А вокруг от ИвановыхСодрогается земля.На полотнах Магдалины,Сонм Мадонн, Венер и Фрин,А вокруг кривые спиныМутноглазых Акулин.Где событья нашей жизни,Кроме насморка и блох?Мы давно живем, как слизни,В нищете случайных крох.Спим и хнычем. В виде спорта,Не волнуясь, не любя,Ищем бога, ищем черта,Потеряв самих себя.И с утра до поздней ночиВсе, от крошек до старух,Углубив в страницы очи,Небывалым дразнят дух.В звуках музыки – страданье,Боль любви и шепот грез,А вокруг одно мычанье,Стоны, храп и посвист лоз.Отчего? Молчи и дохни.Рок – хозяин, ты – лишь раб.Плюнь, ослепни и оглохни,И ворочайся, как краб!… Хорошо при свете лампыКнижки милые милые читать,Перелистывать эстампыИ по клавишам бренчать.

Пробуждение весны

Вчера мой кот взглянул на календарьИ хвост трубою поднял моментально,Потóм подрал на лестницу как встарь,И завопил тепло и вакханально:«Весенний брак, гражданский бракСпешите, кошки, на чердак!»

И кактус мой – о, чудо из чудес!Залитый чаем и кофейной гущей,Как новый Лазарь, взял да и воскресИ с каждым днём прёт из земли всё пуще.Зелёный шум… Я поражён,«Как много дум наводит он!»Уже с панелей слипшуюся грязь,Ругаясь, скалывают дворники лихие,Уже ко мне зашёл сегодня «князь»,Взял тёплый шарф и лыжи беговые…

«Весна, весна! – пою, как бард,Несите зимний хлам в ломбард».Сияет солнышко. Ей-богу, ничего!Весенняя лазурь спугнула дым и копоть.Мороз уже не щиплет никого,Но многим нечего, как и зимою, лóпать…Деревья ждут… Гниёт вода,И пьяных больше, чем всегда.Создатель мой! Спасибо за весну!Я думал, что она не возвратится,Но… дай сбежать в лесную тишинуОт злобы дня, холеры и столицы!Весенний ветер за дверьми…В кого б влюбиться, чёрт возьми?

Крейцерова соната

Квартирант сидит на чемоданеИ задумчиво рассматривает пол:Те же стулья, и кровать, и стол,И такая же обивка на диване,И такой же «бигус» на обед, —Но на всём какой-то новый свет.

Блещут икры полной прачки Фёклы.Перегнулся сильный стан во двор.Как нестройный, шаловливый хор,Верещат намыленные стёкла,И заплаты голубых небесОбещают тысячи чудес.

Квартирант сидит на чемодане.Груды книжек покрывают пол.Злые стекла свищут: эй, осёл!Квартирант копается в кармане,Вынимает стёртый четвертак,Ключ, сургуч, копейку и пятак…

За окном стена в сырых узорах,Сотни ржавых труб вонзились в высоту,А в Крыму миндаль уже в цвету…Вешний ветер закрутился в шторахИ не может выбраться никак.Квартирант пропьёт свой четвертак!

Так пропьёт, что небу станет жарко.Стёкла вымыты. Опять тоска и тишь.Фёкла, Фёкла, что же ты молчишь?Будь хоть ты решительной и яркой:Подойди, возьми его за чубИ ожги огнём весенних губ…

Квартирант и Фёкла на диване.О, какой торжественный момент!«Ты – народ, а я – интеллигент, —Говорит он ей среди лобзаний, —Наконец-то, здесь, сейчас, вдвоём,Я тебя, а ты меня – поймём…»

«…Все в штанах, скроённых одинаково…»

Это не было сходство, допустимое даже в лесу, – это было тождество, это было безумное превращение одного в двоих.

Все в штанах, скроённых одинаково,При усах, в пальто и в котелках.Я похож на улице на всякогоИ совсем теряюсь на углах…

Как бы мне не обменяться личностью:Он войдет в меня, а я в него, —Я охвачен полной безразличностьюИ боюсь решительно всего…

Проклинаю культуру! Срываю подтяжки!Растопчу котелок! Растерзаю пиджак!!Я завидую каждой отдельной букашке,Я живу, как последний дурак…

В лес! К озёрам и девственным елям!Буду лазить, как рысь, по шершавым стволам.Надоело ходить по шаблонным панелямИ смотреть на подкрашенных дам!

Принесёт мне ворона швейцарского сыра,У заблудшей козы надою молока.Если к вечеру станет прохладно и сыро,Обложу себе мохом бока.

Там не будет газетных статей и отчётов.Можно лечь под сосной и немножко повыть.Иль украсть из дупла вкусно пахнущих сотов,Или землю от скуки порыть…

А настанет зима – упираться не стану:Буду голоден, сир, малокровен и гол —И пойду к лейтенанту, к приятелю Глану:У него даровая квартира и стол.

И скажу: «Лейтенант! Я – российский писатель,Я без паспорта в лес из столицы ушёл,Я устал, как собака, и – веришь, приятель —Как семьсот аллигаторов зол!

Люди в городе гибнут, как жалкие слизни,Я хотел свою старую шкуру спасти.Лейтенант! Я бежал от бессмысленной жизниИ к тебе захожу по пути…»

Мудрый Глан ничего мне на это не скажет,Принесёт мне дичины, вина, творогу…Только пусть меня Глан основательно свяжет,А иначе – я в город сбегу.

Споры

Каждый прав и каждый виноват.Все полны обидным снисхожденьемИ, мешая истину с глумленьем,До конца обидеться спешат.

Эти споры – споры без исхода,С правдой, с тьмой, с людьми, с самим собой,Изнуряют тщетною борьбойИ пугают нищенством прихода.

По домам бессильно разбредаясь,Мы нашли ли собственный ответ?Что ж слепые наши «да» и «нет»Разбрелись, убого спотыкаясь?

Или мысли наши – жернова?Или спор – особое искусство,Чтоб, калеча мысль и теша чувство,Без конца низать случайные слова?

Если б были мы немного проще,Если б мы учились понимать,Мы могли бы в жизни не блуждать,Словно дети в незнакомой роще.

Вновь забытый образ вырастает:Притаилась Истина в углу,И с тоской глядит в пустую мглу,И лицо руками закрывает…

Интеллигент

Повернувшись спиной к обманувшей надеждеИ беспомощно свесив усталый язык,Не раздевшись, он спит в европейской одеждеИ храпит, как больной паровик.

Истомила Идея бесплодьем интрижек,По углам паутина ленивой тоски,На полу вороха неразрезанных книжекИ разбитых скрижалей куски.

За окном непогода лютеет и злится…Стены прочны, и мягок пружинный диван.Под осеннюю бурю так сладостно спитсяВсем, кто бледной усталостью пьян.

Дорогой мой, шепни мне сквозь сон по секрету,Отчего ты так страшно и тупо устал?За несбыточным счастьем гонялся по свету,Или, может быть, землю пахал?

Дрогнул рот, разомкнулись тяжелые вежды,Монотонные звуки уныло текут:«Брат! Одну за другой хоронил я надежды,Брат! От этого больше всего устают.

Были яркие речи и смелые жестыИ неполных желаний шальной хоровод.Я жених непришедшей прекрасной невесты,Я больной, утомленный урод».

Смолк. А буря все громче стучалась в окошко,Билась мысль, разгораясь и снова таясь.И сказал я, краснея, тоскуя и злясь:«Брат! Подвинься немножко».

Простые слова

(Памяти Чехова)

В наши дни трёхмесячных успеховИ развязных гениев пераТы один, тревожно-мудрый Чехов,С каждым днём нам ближе, чем вчера.

Сам не веришь, но зовёшь и будишь,Разрываешь ямы до концаИ с беспомощной усмешкой тихо судишьОскорбивших землю и Отца.

Вот ты жил меж нами, нежный, ясный,Бесконечно ясный и простой, —Видел мир наш хмурый и несчастный,Отравлялся нашей наготой…

И ушёл! Но нам больней и хуже:Много книг, о, слишком много книг!С каждым днём проклятый круг всё ужеИ не сбросить «чеховских» вериг…

Ты хоть мог, вскрывая торопливоГнойники, – смеяться, плакать, мстить.Но теперь всё вскрыто. Как тоскливоВидеть, знать, не ждать и молча гнить!

Утешение