Коста Хетагуров - Кому живется весело…

Коста Хетагуров

Кому живется весело…

Подражание Н. А. Некрасову

В каком году – рассчитывай,8 какой земле – угадывай,На городском бульварчике  Сошлись под вечерок

Семь выгнанных чиновников,Отчисленных начальников,Правителей, грабителей  Народной нищеты…

Под липою развесистой,На лавочке окрашенной,По старшинству, по выслугам  Уселися рядком.

Кряхтят… Глазами мутнымиОбводят всех гуляющихИ с мундштуков черешневых  Сосут табачный дым.

Подходит к ним развалистоСтарик в холщовом кителе,В ботфортах препоясанных,  В фуражке боевой.

Глаза его на выкате,Усы его с подвескамиИ палка сучковатая  В мозолистой руке.

Чиновники раздвинулисьИ дали место новомуСоратнику бульварному.  Садится… Все молчат.

  Читали, – басом выпалилСтарик в усах с подвескамиИ с сучковатой палкою,—  Сегодняшний приказ?

Правитель канцелярии,Иван Иваныч Хапанцев,Уволен по прошению  От должности своей…

  Иван Иваныч? Батюшки!..И новость скандалезная,Как шилом, приподняла их  С окрашенной скамьи.

  Иван Иваныч Хапанцев…Не он ли осторожнейший,Не он ли гениальнейший  Меж нами был делец?

Он сам дарил чиновников,Он сам сменял начальников,И вдруг ему капут.  За что такое времячко

Застигло нас тяжелое?Дохнуть нельзя чиновнику —Ложись и помирай!..  Иван Иваныч!.. Бедненький…

Ведь это осторожнейший,Ведь это гениальнейшийЧиновник… Ах, как жаль!  —Вам жаль? Его – мошенника,—

Вновь, как из бочки, выпалилСтарик в усах с подвескамиИ с сучковатой палкою,—  Я выгнал бы давно!..

Иван Иваныч Хапанцев,Бесспорно, осторожнейший,Бесспорно, гениальнейший  Меж вами был паук.

Вы все сбирали крупными,А он себе тихохонькоИ с нищего, прохожего  Абаз последний брал.

За корпус и гимназиюВы брали бы три радужных,А он мне дал стипендию  За тридцать два рубля.

Но все ж его грабителемМогу назвать по совестиВсегда, везде, при всех.  А служба наша царская,

Обязанность гражданскаяИ правда современнаяНе терпят уж воров.  Да и о вас, почтенные,

Хотя вы мне товарищи,Скрывать не стану истины —В Сибири место вам!..  – Кого в Сибирь? За что в Сибирь?!

Окрысились чиновники,Как совы встрепенулися,Кричат на все лады.  – Вы криком беспорядочным,—

Начал уже октавоюСтарик в усах с подвескамиИ с сучковатой палкою,—  Меня не испугаете:

Я старый воробей.Хотите слушать истину —Я вам ее поведаю  Сейчас же без прикрас.

И сами вы уверитесь,Что вам, друзья любезные,За все дела служебные  В Сибири только жить.

Вот ты хоть, Голубятников,Взгляни ясней на прошлое:Каким путем-дорогою  Ты угодил под суд?

Родился чуть не за морем.Приехал к нам с родных степейВ страну лесов, в страну зверей —  Признайся-ка, зачем?

Не доблесть ли гражданская,Не служба ли отечествуВ такую даль туманную  Тебя влекли? Ничуть!..

Не знал, куда на родинеСвою склонить головушку,Приниженный, обиженный  И богом и людьми;

Озлобленный, оборванный,Едва-едва лишь грамотный,Ты в этот край «погибельный»  Пустился на авось…

И что ж? Успех огромнейший!В то время незабвенноеЦенили очень дорого  Таких плутов, как ты.

Начав почти со сторожа,Сгибаясь в три погибели,Змеей вползая в щелочки,  Ты быстро шел вперед.

Страстям покорный низменным,Ты нивы благодатныеТоптал ногами грязными  Усердно, как лакей.

Без чувства благородногоВезде, у всех и каждогоТы чувства благородные  Старался подорвать.

Как враг объединения,Любви и примирения,Ты внес в среду народную  Лакейство и разлад.

  Чего плестись сторонкою,—Метнулся ГолубятниковИ, головой мотаючи,  Бессвязно стал визжать:

Сорока белобокаяСильнее празднословием —Ты факты мне подай!  – Изволь, изволь, любезнейший, —

Держал ответ с улыбкоюСтарик в усах с подвескамиИ с сучковатой палкою,—  За фактом не стою.

Считай: в селе НееловеТы Фомку КонокрадоваЗа лошадь иноходную  Назначил старшиной;

Писцом села Дырявина,Пустопорожней волости,Назначил ты острожника  За бурку и башлык;

Поймав почтограбителяИ сняв с него дознание,Ты с ним вошел в компанию  И взял в задаток шаль;

Писцов своих записывалТы в конную милициюИ сам их содержание  По штату получал;

С наград и содержанияПодведомстных чиновниковУдерживал, как должное,  Двенадцатую часть…

  Ах, батюшки!.. Совсем чудак…—Тут взвизгнул Голубятников:И знаки уважения  Считает он за грех!.

  Га! Знаки уважения…—Загоготал неистовоСтарик в усах с подвескамиИ с сучковатой палкою,  Покручивая ус.—

Изволь, изволь, любезнейший,Тебе поверю на слово,Но это все ведь присказки,  А сказка впереди.

Едва, едва фамилиюСвою умел подписывать,А тут талант писательский  Ты обнаружил вдруг.

По селам и урочищамУезда ТерпигореваПлоды своей поэзии  С курьером рассылал.

Твой приговор общественныйПо полноте и замыслуНавряд найдет соперника  В поэзьи мировой.

Народные традиции,Поверия, обрядностиРазрушить не задумался  Ты почерком пера.

Для проявленья радостиИ горя не замедлил ты,Под страхом разорения,  Создать один шаблон.

Параграф за параграфом,Как птицы перелетные,Тянулись вереницею,  Выкрикивая: штраф!..

 Кто стянет из-под курочкиЯичко полутухлое,—Параграф усмирительныйТы вставил в заключение,—  Того вдобавок сечь».

И эти нарушенияЗаконов государственныхТы в селах Терпигоревских  Заставил подписать.

 А если кто откажется,—Писал приказ ты с нарочным,—Того связать и тотчас же  Ко мне!.. Он бунтовщик!»

И приговор общественныйПо селам и урочищамУезда Терпигорева  Был принят, как закон.

И тень лишь подозрения —И с мала и с великого,Толпе на посмеяние,Народу в посрамление,  Ты стал снимать портки.

И штрафы вереницею,Как птицы перелетные,Отвсюду потянулися  В бездонный твой карман.

И этой верой-правдоюТы в центре Терпигорева,Как вызов правосудию,  Воздвиг кирпичный дом.

И к вдовушке безвременноУсопшего начальникаНа долг двадцатитысячный  Ты вексель предъявил.

И все б сошло, как должное,Но жадность непомернаяИ подати казенные  Хотела поглотить…

Вот тут тебя и сцапали,Вот тут-то ты и съежился…И жаль, что не спровадили  Тебя на Сахалин».

  Да, жаль, что не спровадили,Заерзал ГолубятниковИ, головой мотаючи,  Добавил – Право, жаль…

Чем у себя на родинеСреди друзей-приятелейСносить лишь оскорбления,  Так лучше – Сахалин.

И грустью беспредельною,И мыслью безотрадною,Как тучей беспросветною,  Подернулись глаза;

И зонтом парусиновым,Гпубоко опечаленный,Безмолвно, бессознательно  Он стал ширять песок.

  Ну, ну прости, любезнейший,—Смеясь, прервал молчаниеСтарик в усах с подвескамиИ с сучковатой палкою:  – Прости, – я пошутил.

Хотел лишь по-приятельскиС тобою позабавиться,А ты уж и насупился.  Ну, полно, говорю…

Известно нам доподлинно,Что парень ты бесхитростныйИ на скамью грабителей  Ошибочно попал.—

И он рукой мозолистой,Загоготав неистово,Поникшего приятеля  Похлопал по плечу.

И речь его игриваяПонравилась чиновникам,И все они улыбочкой  Почтили старика.

  А ты чего оскалился? —Свернул он неожиданноК соседу праворучному,  К Подлизову Кузьме.

И сладкая улыбочкаПод взором вызывающимИсчезла, как видение,—  Мой Кузька заалел.

  Грехи, грехи тяжелыеДостались нам в наследиеОт первых прародителей,—  Старался он шутить:

  И кто из нас, наследниковАдамовых и Евиных,Свободен в убеждениях?  Безгрешен только бог…

  Завидную теорию,—Заговорил октавоюСтарик в усах с подвесками,—  Вы создали себе.

Но в этом снисхожденииК неволе человеческойНемного оправдания  Для воров и плутов.

А вот тебе, любезнейший,Надежды на спасениеЗа пошлость виртуозную  В талмуде даже нет.

Едва ли не с рожденияТы зависть неусыпнуюИ злобу ненасытную  Воспитывал в себе.

Под маской миролюбияЛишь чувства озлобленияТы к людям без изъятия  Предательски таил.

Улыбкой изощренноюИ лаской лицемерноюТы сердце незлобивое  К себе располагал.

Затем его довериеИ теплое участиеДля целей мерзкопакостных  Топтал и попирал…

Но речью отвлеченноюВниманье просвещенноеПочтенных собеседников  Не буду утомлять:

Подробной анатомиейСердчишка загрязненногоЯ воздух упоительный  Не буду насыщать.

Я память ослабевшуюВерну лишь к обстоятельствам,Имеющим значение  Немалое для нас.

Окончив курс училищаВ селе Неурожаеве,В сельское же правление  Ты поступил писцом.

Таланты не замедлилиТотчас же обнаружиться:Подложной перепискою  Ты наводнил уезд.

Но тесной показаласяАрена подвизания,Карьера незавидная  Дурачить мужиков.

Надеясь на способности,Ты перешел в губерниюИ в должности сверхштатного  Три года проскрипел,

Три года был помощником,И наконец зачислилиТебя столоначальником…  Мой Кузька зашагал.

За тридцать лет служенияСмиренного усердияИ всякого «способия»  Ты власть заполучил,

И мысли затаенные,И думы сокровенныеНа воле беспрепятственной,  Как розы, расцвели:

Квартирами казенными,Холодными и теплыми,Ты без зазренья совести  Принялся торговать;

Правления и должности,

Конец ознакомительного фрагмента.